А был пустырь…
Переселенцы возродили хутор, как исстари делали казаки
К 1992 году в хуторе Краснояровском Шолоховского района оставалось два жителя. В прошлом это поселение с полусотней подворий относилось к близлежащей станице Еланской, а сейчас оно— в административных границах Вёшенского сельского поселения, в 18 километрах от райцентра.
Хутор начал редеть жителями со времён Гражданской войны. В Великую Отечественную через него по левобережью Дона проходила линия обороны. Хутор пережил обстрелы, бомбёжки, но не пережил клейма «неперспективных». Да, на песчаных бурунах сады тут не водились, зато вот рядом пойма реки, луга, речной плёс с прекрасным стойлом для скота в полуденный зной. И поэтому коренные жители тут занимались в основном животноводством. А когда колхозных ферм не стало, многие кинулись разъезжаться в поисках работы. Дольше всех держался на хуторе дед Иван Агапов, занимаясь разведением пуховых коз, но и его коснулось пресловутое постановление завершающего этапа советской власти «о нетрудовых доходах».
Но вот перестройка, приехали в Вёшки посланцы казаков из Киргизии в поисках нового места жительства: «Дайте нам какой-нибудь хутор, будем обживать с нуля… Нас сорок семей…» Сели мы тогда в «Жигули» с Николаем Дорофеевичем Колесниченко, одетым по-казачьи, и поехали в Краснояровский на «смотрины». Понравилось. Думалось, шуткуют братки… Пустошь на хуторе. Один дом Агапова остался и несколько сараев-развалюшек. Но через две недели приехала целая команда молодых задорных мужчин. В администрации поняли их беду, выделили беженцам участки под застройку. На пустыре появились палатки, и работа закипела: к зиме каждому предстояло построить жильё. А из чего строить? Из подручного материала. Одни косили камыш, другие лили саман из глины и соломы. Покупали лишь самое необходимое из стройматериалов: толь, шифер, доски, стекло – всё остальное делали своим инструментом, своими руками.
Вот уже и стены четырёх двухкомнатных домиков сложили из самана. Собирались ставить крышу. Но в конце августа зарядили дожди, и стены развалились… Вёшенские казаки поспешили на помощь. Совет был строить деревянные каркасы, дранковать столбы, а меж них забивать пространство размокшим саманом. И всё-таки три домика были построены, к началу зимы к ним подвели электролинию с помощью вёшенца Михаила Панова. И первые поселенцы вселились в свои домострои! Глядя на собратьев, некоторые, бывшие хуторяне поспешили тоже занять участки под дачи. Так начиналось возрождение хутора.
А в лето следующего года из Киргизии прибыла новая партия вынужденных переселенцев. Среди них была и семья Ивана и Ларисы Зинченко. Приехали с двумя малолетними детьми: сыном Иваном и дочкой Зоей. Наученные опытом своих товарищей, каркасные стены домов они уже забивали камышом и обмазывали глиной. Рядом с Зинченко, на одной улице, строились братья Виктор и Андрей Соломатины, на следующей улице — Логвиновы, Бессарабовы, Максимовы, Богомазовы… А бывший житель хутора Михаил Коньшин заложил двухэтажный особняк…
Не было в Краснояровском колодца. Переселенцы вручную пробили в каждом дворе скважину, распахали огороды, заложили сады. Но сбережения быстро расходовались, надо идти на работу. Кто-то пошёл на плантацию местного СПК, кто-то в охранники, в детсад соседнего хутора воспитателем, медицинским фельдшером в медпункт хутора Лебяженского, а Иван Зинченко устроился работать электросварщиком на поливном поле «Поднятой целины». В помощь общине была передана пилорама для распиловки леса, строительную бригаду возглавил свой прораб со специальным образованием Сергей Бессарабов, «Союз казаков России» (А.Г. Мартынов, Москва) выделил общине два автомобиля «Зил», которые некоторое время послужили переселенцам на сеноуборке, так как каждая семья принялась разводить коров и мелкий рогатый скот. Но вскоре «Зилы» у сторонних наблюдателей вызвали зависть, в общине решили поменять их на трактор. Но и трактор Т-40 не стал давать покоя желчным людям. И это пережили.
Конечно, семьи поначалу терпели бытовую неустроенность, скудное материальное положение, но со временем обживались, обустраивались, не теряя оптимизма и настроения. А главное, им была оказана поддержка со стороны многих коренных жителей; кто делом, кто советом, дружеским участием старался поддержать переселенцев, как то и положено в нашем русском мире. Но были и такие моменты на всех уровнях встреч, когда зарвавшиеся «штанишники» показывали свою холодную спину. Но не о них речь, а о таких, как Иван Зинченко, который с первых же дней прописки по новому месту жительства обзавёлся хозяйством: корова, порося, птица — всё своё появилось у него на подворье.
А в 1996 году он завёл одну-единственную овечку эдильбаевской породы. Вернее, не купил даже, а обменял по весу на козу. С тех пор и разводит вот эту мясо-сальную породу.
Сейчас у Ивана Ивановича сто овцематок. Эта степная порода хорошо терпит морозы, неприхотлива к пастбищам. Правда, молодняк плохо переносит дождливую погоду, сырость. Но Иван Зинченко старается не допустить переохлаждения молодняка, иначе не избежать падежа.
Я был у него в морозный солнечный день. Иван Иванович сам выгоняет овец с молодняком на прогулку за ворота, ягнята – следом взбрыкивают, и не догнать. На пастбище тоже подстерегает опасность: волки! Не раз уже нападали на отару, причиняя убыток.
— Моцион зимний, — объясняет Иван Иванович. — И не только. Овца охотно подбирает сухостой, копытцем разгребает снежок и дополнительно находит под снегом зелёную травку… А моцион для суягных овец просто необходим при нынешней неустойчивой погоде. Я сам пасу овец, сам ухаживаю, стараюсь, чтобы на базу было сухо. Раньше дети помогали, а сейчас жена Лариса. Кроме сена в рацион покупаю овёс, дроблёную зерносмесь… А иначе чем заниматься на хуторе? Надо трудиться, чтобы всё было. Когда становилось трудно материально, ездил на стройки в Москву, а сейчас у меня своё большое хозяйство, жить есть чем, и мы рады, что нас приняла донская земля и мы ей пригодились.
Лариса в детском саду хутора Андроповского работает, а мне уже за 60 лет, жду пенсию, но не могу сидеть без дела, мы же до сих пор занимаемся отделкой дома… Дети выросли. Дочка выучилась на бухгалтера. Сын пошёл по части радиотехники, учится в институте.
Я уже знал, что Иван перенёс тяжёлую операцию на позвоночнике. Год с трудом передвигался. Со своего хозяйства оплатил лечение, вновь встал на ноги, стал ходить и работать. Говорю: надо бы поберечься…
— А как это? Не могу сидеть без дела. Я привык работать своими руками, чтобы жить, а не выживать. Машину вот недавно купил себе помягче, для своей спины. Подержанная, но в хорошем состоянии. А старая, «Ока», для хозяйства, по местному бездорожью…
И тракторёнок Т-25 есть теперь у Вани, нажитый своим трудом для заготовки сена.
Мы вышли из дома. Стадо овец выгонял Иван Иванович за околицу. Мартовский снежок хрустел под ногами. Мимо по асфальтированной дороге проносились машины в сторону Еланской станицы. А три беленьких домика, как игрушечные, отделанные, украшенные, стояли рядком. Любо-дорого посмотреть. А был хуторской пустырь…
Не все из переселенцев выдержали хуторскую жизнь. В соседний хутор переехал Николай Колесниченко, Алексей с Надей Тележенко (врач по специальности) подались в Воронежскую область. Умерли старики Бессарабовы и их сын Сергей после падения в траншею, погиб в автоаварии Юрий Максимов…
Но хутор они возродили. Как исстари делали казаки: приходили на новое место и обживали, заселяли. Как же таких было не принять? Они и улицу свою, на которой живёт Иван Зинченко, назвали улицей Возрождения.
Григорий Рычнев
ст. Вёшенская,
Шолоховский р-н,
Ростовская обл.
Фото автора
