20 лет. Аграрная реформа. "Колхозы ещё себя покажут"

В СПК имени Шаумяна капитализм скрестили с социализмом

Вот вам парадоксальный пример из истории аграрной реформы: сохранили колхоз, хотя даже само это слово стало бранным, и хозяйство живёт и процветает.

Такое мнение нередко можно услышать о сельхозкооперативе - колхозе имени С. Г. Шаумяна в Мясниковском районе Ростовской области. «Крес­тьянин» не раз писал о его успехах. Нет ни одного производственного показателя в тоннах или литрах, который за последнее десятилетие не вырос бы здесь в два-четыре раза. А среднемесячная зарплата сегодня превысила среднероссийский уровень - 18 тысяч рублей.

Что же кроется за магическим словом «колхоз» в названии хозяйства?

Все вопросы - его председателю Хачатуру Мелконовичу Поркшеяну...

- Хотя никаких директив на этот счёт не было, многие руководящие аграрии упорно твердят, что колхозы разгоняли. Почему же ваш колхоз не разогнали?

- Наверное, колхозники не захотели разгоняться... (смеется). А если всерьёз, то при реорганизации люди проголосовали за акционерное общество. И почти десять лет хозяйство существовало в форме АОЗТ. Но дело не шло. Техника работала исправно. Уборка проводилась в сроки. А отдачи не было...

- И в чём же причина?

- В дисциплине. Одни растаскивали хозяйство, как и везде. Другие сидели без зарплаты. Я говорил: надо возвращаться к колхозу. Надо закручивать гайки. Мне возражали: народ разбежится. Я настаивал. Видимо, люди поняли, что иначе нельзя. И меня в 1999 году выбрали председателем. Общее собрание длилось 28 часов...

- Как в послевоенное время. Помните фильм «Председатель»? Прототипом главного героя, выразительно сыгранного Михаилом Ульяновым, был Кирилл Орловский. Принявший от него эстафету , тоже бывший партизан, Василий Старовойтов почти тридцать лет руководил потом этим хозяйством. Слава - на весь Союз. Стал дважды Героем социалистического труда. Но в конце вынужден был признаться: «Задержал нас Иосиф в колхозе». Себя в роли председателя он считал погоняльщиком.

- Ну что же делать! На каком-то этапе по-другому нельзя. Когда я стал председателем, хозяйство каждый день продавало в Ростове 1300 кг молока. Возили на шести машинах. Однажды я снял скрытой камерой, как наша работница заехала домой и слила половину молока. Добавила воды - и в город. Пришлось принимать меры. В том числе и организационные. В 2001 году реорганизовались в колхоз. Сегодня мы продаём 23 тонны молока в день...

- Как вы закручиваете гайки? Увольняете?

- Нет, увольнения - это в исключительных случаях. Действует премиальная система. Гайки закручиваем рублём. Премия, например, может составлять до 30% заработка.

- Кстати, сколько человек работали в колхозе в прошлом?

- Больше тысячи.

- А сейчас?

- Сегодня у нас 370 работников. Но мы никого специально не увольняли и не сокращали. Ушли те, кто не смог или не захотел работать в новом темпе. Ну и естественный процесс старения. Совсем недавно в трёх полевых бригадах работали около ста человек. Сейчас меньше пятидесяти...

- Вы сделали ставку на молоко, когда вокруг звучал хор голосов: животноводство нерентабельно, убыточно, гибельно... Выходит, не прогадали. За счёт чего?

- Молоко - один из самых необходимых продуктов. Кто-то же должен его производить...

- Ну, это необходимость. А дальше начинается: выгодно-невыгодно...

- Необходимых невыгодных производств не бывает.

- В принципе?

- Да! Надо заниматься технологией, себестоимостью, ценой и так далее... Мы в 2002 году первыми в области купили доильное оборудование немецкой фирмы «Вестфалия». Плюс две холодильные установки - для зимы и для лета. В эти жаркие дни у нас через 20 минут пос­ле дойки молоко имеет температуру 3 градуса.

- То есть потери молока исключены?

- Проблема потерь решена полнос­тью. Не подумайте, что это самореклама, но у нас дойка три раза в день. И за десять лет ни одного срыва. К слову, мы могли бы купить оборудование для машинной дойки. Не купили, чтобы сохранить рабочие места для доярок...

- А сбыт?

- С таким количеством и качеством молока, как у нас, вопросов со сбытом не возникает. Тут главное не продешевить. Вот посмотрите (протягивает бумажный листок). Это моя шпаргалка по ценам (смеётся). Я постоянно отслеживаю цены на молоко. Анализирую их, пытаюсь определить тенденцию, предугадать...

- Итак, вы возвратили в название сельхозкооператива слово «колхоз». Но ведь это уже не советский колхоз?

- Почему же «не»... Мы вернулись к коллективной форме хозяйствования...

- Какой же это колхоз? У людей земельные доли. Вы платите арендную плату.

- У колхозников нет земельных долей.

- Как?! Разве при реорганизации хозяйства в 1992 году землю не делили?

- Делили. Но в 2001 году, когда мы возвращались к тому, от чего ушли, каждый написал заявление: прошу принять меня в члены колхоза. В качестве взноса в паевой фонд вношу свою земельную долю вместе со свидетельством на землю. Вот моя паевая книжка (протягивает книжку).

- И много ли тех, кто передал свою землю в паевой фонд, то есть в уставный капитал?

- Да практически все...

На фото: Хачатур Мелконович Поркшеян

- Все - это сколько?

- Учредителями СПК «Колхоз имени С.Г. Шаумяна» стали 1400 человек.

- Как же вам удалось их уговорить? Ведь каждый из них потерял право собственнос­ти на свою землю.

- Люди сами так решили. Колхоз - значит колхоз. Но в случае выхода из кооператива человек может забрать свою земельную долю в натуре.

- По закону из уставного капитала выдачи нет... Разве что компенсация.

- Такое ограничение действует для ООО. СПК могут выдавать пай имущес­твом, в том числе землёй. Мы вписали это право в Устав кооператива.

- Странно... Ну, бог с ним... Вы создали надёжную основу. В случае чего под землю любой кредит дадут. Избавили себя от конкуренции. Недовольные арендодатели не отдадут свою землю другому...

- Что бы ни случилось, под землю мы ни у кого ничего не возьмём. Я слово дал...

- У вас 370 работников, а учредителей больше тысячи. Что имеет человек, который отдал свою землю колхозу, но не работает в нём?

- Мы бесплатно ничего не выдаём. Дивиденды за землю - это право один раз в год купить по льготной цене зерно и подсолнечник. Кооператив развивается, поэтому годовые дивиденды невысокие. Раньше по льготной цене можно было купить 300 кг зерна и 50 кг подсолнечника. Сегодня 1 тонну и 150 кг соответственно. Мы ввели гарантированные квартальные дивиденды из расчета 1 тысяча рублей в месяц. И уже выплачиваем их. Но тут «или - или»... Если гарантированные, то откажись от льготной цены. И наоборот...

- Недовольные есть?

- Денег много не бывает или не бывает совсем. Если нужны деньги, можно продать свой паевой взнос колхозу.

- Земельную долю, внесённую в уставный капитал?

- Да, земельную долю за 100 тысяч руб­лей. С учётом подоходного налога -

89 тысяч с копейками на руки... Кроме того, тот, кто продаст свой паевой взнос колхозу, будет получать пять лет гарантированные квартальные дивиденды.

- Какой соблазн! И сколько же земельных долей колхоз выкупил у своих учредителей?

- Это коммерческая тайна. Я вам назову цифры, но в газете их приводить не надо. Люди по-разному могут отнес­тись к этим цифрам.

- Процесс, как говорится, пошёл. В идеале вся земля может стать колхозной. А во главе колхоза - председатель. Не превратится ли председатель в помещика?

- Не позволят ему, не позволят...

- Не позволят? Кто?

- Во главе колхоза - общее собрание. Высший орган управления...

- Вы, Хачатур Мелконович, поборник колхоза. Со временем во главе хозяйства может стать другой человек. И что тогда? Был, к примеру, совхоз Кружилинский в Шолоховском районе. Там также люди сдали свои земельные доли в уставный капитал. Руководство обанкротило совхоз. Организовало ООО и перевело туда земельные доли. И люди лишились земли. Одну и ту же идею можно использовать и во вред, и во благо...

- Такой возможности у одного человека нет. Это должно решать общее собрание. Люди у нас знают, за что голосуют...

- Кто для вас фермеры? Конкуренты или попутчики?

- Да какие там конкуренты! Настоящих фермеров всего 10%. Я преклоняюсь перед ними. Они могут сами работать. Остальные... Я точно знаю, что треть из тех, что ушли при мне в фермеры, пожалели об этом. У нас коллективное хозяйство, и прибыль каждого работника - наша цель. Сегодня наши работники имеют до 450 тысяч рублей в год... Это только деньгами. Без учёта льгот, санаторных путёвок и так далее...

- В Егорлыкском районе сплошь фермеры. У вас же преимущественно коллективные хозяйства. Выходит, фермерство в Мясниковском районе не пошло...

- Я бы не сказал, что не пошло. В нашем районе фермеры обрабатывают земли по площади больше, чем в нашем колхозе. Но колхозники заплатили за три года свыше 80 млн рублей налога. Не думаю, что фермеры заплатили хотя бы десятую часть...

- На ваш взгляд, фермерство в России имеет перспективы?

- Я не могу судить в масштабах страны. Но фермеры не накормят страну. Это точно... Мой младший брат в колхозе трактористом работал. Он стал одним из первых вольных хлебопашцев. И что? Если ему старший брат не поможет, он до нового урожая не дотягивает...

- Во многие хозяйства соседнего с вами Неклиновского района пришли инвесторы. Это как?

- Разные формы собственности. Разные формы хозяйствования. Если закон допускает - значит, всё нормально...

- И ставка на агрохолдинги - это нормально?

- В этом отношении нет. Но это моё личное мнение...

- Вы израсходовали 10 млн рублей на социальные программы в прошлом году. На 5 млн только два детских садика потянули. Ни один холдинг не будет выделять «на жизнь» столько средств. Пособия по уходу за ребёнком, стипендии школьникам-отличникам, дополнительные пенсии ветеранам, спорт, продуктовые наборы, страхование, жильё для специалистов... Это что - социализм в отдельно взятом хозяйстве?

- Это колхоз, преимущества коллективного труда.

- В своё время Мичурин скрестил яблоню с грушей, а вы пытаетесь скрестить капитализм с социализмом, вернуть колхозу его первоначальный смысл?

- Колхозы ещё себя покажут, - не принимая шутки, сдержанно, но твёрдо ответил Хачатур.