Мыслящих крестьян не любили никогда

Потомок кулаков и революционеров выполнил программу-минимум, но полмира не накормил. Не развязали руки

Мы продолжаем серию публикаций к 30-летию фермерского движения на Дону. На этот раз «Крестьянин» побывал в гостях у человека, своей деятельностью подталкивавшего государство к принятию основных законов о земле.

– А закончить свою статью вы должны так… – где-то в середине беседы безапелляционно заметил фермер.

– Мне бы её с чего-то начать…

– Я скажу, с чего начать!

И в этом весь Алексей Николаевич Шаров. Умеет сам работать, знает, как организовать других...
Но я всё-таки начну не со школьной скамьи, как советовал герой, а с его предков. Вернее, сам он о них и расскажет.

Деды и прадеды мечтали о земле и воле

– Семья моих родителей образовалась из двух фамилий: Шаровых и Фроленко. Шаровы в 1928 году коллективизацию не приняли и со Ставрополья переехали сюда. Мой дедушка Николай Степанович воевал в 1-й Конной армии, в 6-й кавалерийской дивизии под командованием Тимошенко. И когда они в 1918 году защищали Царицын, он эти места проходил и влюбился в них. И вот коллективизация: лошадку давай, коровку давай, а у них ещё вдобавок был сепаратор ручной. Так что попадали уже в подкулачники. И они быстренько сюда переехали. По линии Фроленко там посложнее. Сами они из Ставрополя, и фамилия более легендарная, потому что в честь нашего прапрадеда Михаила Фёдоровича названа улица.

Но это сейчас, пожалуй, не в моде будет: он состоял в партии «Народная воля».

Михаил Фроленко участвовал в покушении на царя Александра II, за что был приговорён к смертной казни, заменённой вечной каторгой. Двадцать лет отсидел в Алексеевском равелине, откуда его должны были этапировать в Сибирь. Но из-за забастовки железнодорожников попал в Геленджик. Последние годы доживал у Ленина на даче, похоронен на Новодевичьем кладбище.

– Идейные они были не без оснований. Когда 19 февраля 1861 года крепостное право отменили, людей-то оставили без земли.
Родословную свою Алексей Николаевич знает отлично. Повезло, было у кого спрашивать – и отец, и деды доживали до преклонных лет. Опять же, «окружены героизацией со всех сторон»: один дядя – участник Парада Победы в Москве, другой – Герой Соцтруда. Ну, и двоюродных-троюродных хватает.

– Тут у нас одна родня вокруг. Так что весь мой интерес здесь. Меня когда спрашивают, что ты за границу не съездишь, не попутешествуешь, отвечаю: я путешествую. Каждый год проезжаю по местам боевой славы 28-й армии генерал-лейтенанта Герасименко. Это ж всё интересно.
А вообще Алексей Шаров в отпуске за 45 лет трудового стажа был всего два раза. Впервые, как уточняет, когда служил в Германии, а потом – когда в Новочеркасске учился на зоотехника.

Откормочник на тысячу голов КРС в любой момент готов принять животных

Как пошатнулась вера в коммунизм

Сразу после школы отец, который был в совхозе «Степной» управляющим, посадил Алексея на трактор. Работал мальчишка самостоятельно.

– Норма вспашки на трактор 4,9 га. А каждая ж планёрка утром начинается с того, что: мало-мало-мало, не успеваем, мало. И всю жизнь мало – так село устроено. Равнялся на передовиков: Алексея Борисовича Коваленко, Виктора Яковлевича Моисеенко. Моисеенко – тот вообще работал всегда до 12 часов ночи. Чтоб не отвлекаться, даже перекусывал на ходу. И не допускал, что кто-то может его обогнать. Я тоже с ними работаю, делаю по 10 га пахоты до 12 часов. Ну, стыдно домой ехать, когда Моисеенко не закончил смену. Так я ухитрялся ещё спрятаться за скирду. Он видел, что я уехал. А я потом ещё кружок проходил. Вот такие мы были дурные до работы, – без сожаления вспоминает Шаров.

Потом отец решил перевести юного тракториста в бригаду, видно, чтоб попробовал трудиться ещё и в коллективе.

– В звене пять ДТ-75, идут друг за дружкой. Красиво идут. Доходят до края, останавливаются. Я тоже. Тут волей-неволей, а надо останавливаться. Первый, ведущий, достаёт бутылочку водочки из сумки, выпивает со всеми. Я смотрю, чем же оно закончится. Сделали кружок – второй достаёт бутылочку, ещё кружок – достаёт третий. Все пришли на работу с бутылкой водки. К вечеру уже никакие. Пять часов – все разъезжаются. И мне надо, что ж я буду в звене один работать? Утром бате говорю: пап, ты меня убирай отсюда. Смотри, я один 10 га пашу, впятером вспахали 15. Так дело не пойдёт. И начал над отцом подтрунивать, мол, нам ещё в пятом классе сказали, что мы построили развитой социализм и строим коммунизм. А кто его строит? Моисеенко столько работает, я столько, а эти всего ничего. Пап, говорю, получается, коммунизм нам не светит.

С этими мыслями парень ушёл в армию. О службе в Германии остались самые добрые воспоминания. Уже через неделю в 400-м мотострелковом полку Шаров стал легендой. Капитан, видно, чтобы прощупать общую эрудицию новобранцев, попросил каждого назвать какую-нибудь европейскую страну и приблизительное её население. 

– Нас там 64 человека было. Ну, думаю, сзади, наверное, лес рук. Оглянулся – ни одной. Давайте я. Начал со Скандинавии и по кругу прошёлся по всем. Офицер даже удивился: «Если бы полгода прослужил, ты бы уже в отпуск пошёл». Армия закалила как физически, так и морально, а главное, укрепила веру в себя. У нас, у крестьян, заниженная самооценка, а там все грани стёрты, и ты понимаешь, на что способен. 

Следующим «университетом» стала работа на гражданке в разных уголках области. Совхозу выделили «Зил-157», который нужно было «отработать» – потрудиться на нём в Ремонтненском, Зимовниковском и Аксайском районах. Анализировал увиденное. Какие-то хозяйства отцу приводил в пример.

И социализма настоящего нет

Женился Алексей рано. Так что, будучи отцом двух сыновей, о специальном образовании уже не помышлял. Но директор совхоза Пётр Иванович Мельников взял за руку и повёз в техникум: «Учись. Тебе надо. Ты далеко пойдёшь». На агрономии, к чему лежала душа, все места уже заняли. Поступил на зоотехника, тем более что там была специализация ещё и на организатора. Учился с жадностью, понимая, что институт ему, семейному человеку, закончить не получится. В 1980 году вернулся в совхоз с дипломом. Директор сразу же послал специа­­листа на Ставрополье в совхоз «Большевик» за овцами. Купили 1 200 голов. Половину отправили транспортом, другую – погнали своим ходом.

– Овца добрая, хорошая. Думаю: какие дальнейшие действия? Я ж теперь зоотехник, наблюдаю. Дают команду отару, что пришла, перегнать в соседний совхоз. Стоп, непонятен ход.

Покупали на пополнение оборотных средств, на увеличение стада. Если собирались продавать, то почему б не сделать выбраковочку – лучших оставить, а слабых продать.

Любопытство аж разбирает. Я из-за него и работу потерял, между прочим. Отара та прошла весь район. Оказывается, таким образом достигалось выполнение плана поставки.

Приняли как пополнение средств, а угнали – как сдачу государству. Тут я и стал репу чесать: вот это номер. Нас там учили-учили, я ж надрюкованный был и знал, что 17 млн тонн мяса производит Советский Союз, по 72 кг на каждого жителя, и знал, что зерна в 1973 году произвели 220 млн тонн, в том числе Россия 130 млн. А на самом деле вон что получается.

Ладно, проехали. Встречаюсь с одноклассником. Кто ты, где? – Машинист тепловоза. – А что ты возишь? – возьми да ляпни. – Уголь, говорит. – А куда? – Из Батайска до Котельникова, отвечает. – Что, так круглый год? – Да, подтверждает, круглый год. – А оттуда? – Опять уголь, улыбается. – А зачем ты его возишь туда-обратно? – Выполняем план грузоперевозок, поясняет. И тогда я понял, что у нас и социализма настоящего нет. Сплошное очковтирательство, что в сельском хозяйстве, что на железной дороге. Ну, с зоотехников я, конечно, вылетел. Восемь лет чабановал. В партию меня тоже не приняли, потому что если ты своё мнение имеешь, то тебе уже там делать нечего.

Поездки на Украину, в Москву только шире открывали глаза на действительность. То, что декларировалось с высоких трибун, никак не монтировалось с реальным положением дел, особенно в городах. Хотя селянам при Брежневе жилось неплохо, признаёт Алексей Шаров. Это вообще был один из самых спокойных периодов для них. Но в молодом бунтаре уже прочно засела мысль, что ситуацию надо переломить в корне. Не революционным путём, но необходимо что-то делать. 

А это ноу-хау А. Шарова – мобильный растворный узел для заправки опрыскивателя полей

Гласность, перестройка, хозрасчёт

Перелом обозначился, когда к власти пришёл бывший комбайнер.

– Горбачёв при всех его грубых недостатках (его справедливо осуждают за развал Союза) сделал самое главное – изменил ситуацию на селе. На каждом предприятии ввели хозрасчётные задания. Я, допустим, был чабан. Получаю чековую книжку, по ней знаю, сколько денег мне потратить, сколько на конец года останется. Затратный механизм был прописан. Ну, и мы стали уже грамотными. То мы раньше все работали в потёмках. Чековая книжка заставила крестьянина мыслить здраво.

Впрочем, советское прошлое Алексей Шаров не склонен критиковать огульно. Многое вспоминает с благодарностью и ностальгией. Рассказывает, что недавно дочка за компанию с друзьями съездила в Ростов на выступление группы «Ленинград». Её разочарование отец сразу считал по настрое­нию. А вот свою культурную вылазку до сих пор не может забыть. Их, передовиков производства, совхоз бесплатно повёз на концерт «Песняров». Жили в «Интуристе» с артистами на одном этаже. Такое на всю жизнь остаётся.

Но вернёмся к производственной теме. Хозрасчёт научил экономить каждую копейку. Зачем заготовку сена перепоручать кому-то, если можно самому сесть на трактор? Бывший зоотехник работал уже не просто чабаном, возглавлял искусственное осеменение племенных животных.

– Доработались до того, что мне стало тесно. Захотелось фермером быть. 

– Но такого понятия в середине восьмидесятых в нашей стране ещё же не было?

– Не было. Но тут у нас газета «Коммунист» про мой передовой опыт без конца статьи строчила. Каждый мой шаг отслеживали. И само оно привело к тому, что я уже обязан быть самостоя­тельным. Я увидел свой потенциал, возле меня люди крутятся, у меня помощник есть – жена.

Людмила I

Женился наш герой, как уже сказано, рано. Разве можно было не влюбиться в такую красавицу! А она ещё оказалась на все руки мастерица. Как-то женщины попеняли молодому зоотехнику, что свою жену на стрижку овец не берёт. Он отреагировал на критику. Людмила тут же заняла первое место в районе среди стригалей. Доярки упрекнули, мол, на дойку

Людмилу свою не ставишь. Вышла на ферму, у коров её группы надои сразу в полтора раза подскочили. Все до темноты на ферме крутятся, чтобы дранку незаметно домой унести, а новенькая коровкам полный рацион даёт, вот и молочко появилось.

– И был такой животрепещущий случай, я его, наверное, без слёз рассказать не смогу. Едем вечерком по работе на мотоцикле. Жена сзади сидит. Проезжаем мимо стада, вижу в зеркало, корова какая-то бежит. Господи, сбесилась. Я скорости добавлять – она тоже. Говорю: мать, какая-то корова нас преследует. Она оглянулась: «Да то ж моя Картинка». Узнала коровка её. 

Супруга всегда и во всём опора своему мужу. Когда стал фермером, приходилось ей и на тракторе работать. Сейчас Алексей Николаевич называет Людмилу Ивановну «мой тело­хранитель». А главный её подарок мужу – два Шаровых-младших и дочь. Все трое деток родились ещё в дофермерский период семьи.

Выпустили первого зайца

– Мы начали с того, что вроде овечкам корм заготавливали, а кончилось тем, что взяли в аренду с напарником Алексеем Борисовичем Коваленко совхозную землю. Директора я попросил оставить меня в покое: давай попробуем, что из меня получится. Михаил Прокофьевич Акимов, сейчас он тоже фермер, «прикрыл на меня глаза». Видно, ему и самому интересно стало. В других хозяйствах ведь людям голову поднять не давали, а мне, во всяком случае, никто не мешал. Это самое главное.
Почувствовав вкус свободного труда в начале 1989 года, потомок кулаков и народовольцев поехал по вопросу земли в рай­исполком. «Нет закона», – развела руками председатель Татьяна Ивановна Шубина. Но чиновница оказалась передовым человеком. Давай, говорит, съездим в Целинский район, там появился первый фермер, узнаем, что да как. Самого Тищенко дома не застали, жена рассказала, что 6 га 
земли удалось выбить через Москву. На участке строились двухэтажный дом и свиноферма. Конкретного ничего не узнали – закона-то нет. Собрала Шубина райисполком. Энтузиаста слушали внимательно. «Вы очень хорошо всё изложили, нам понравилось. Но закона нет», – поставил точку прокурор. Закон о земле вышел только в декабре 1990 года.

– Вызывает меня Татьяна Ивановна и говорит: «Поезжай в Ростов, в институт Южгипрозем, там Александр Максимович Родин собирает вас таких, поделись своими проблемами».

Поехал. Кабинетик небольшой, давка жуткая. Познакомился с единомышленниками. Встречи продолжались, было много разговоров. И только. Я понял, что дело не двинется, если я не пойду в политику. А тут как раз 16 марта 1991 года выборы местных депутатов. Это сейчас их 14, а тогда 75 было. Победу одержал с большим отрывом – 78%. Моя программа вызвала интерес у всех. И вот 29 марта 7-я сессия 21-го созыва. Один из главных вопросов – о выделении земли А.Н. Шарову. Тут что было! Депутаты все руководители. Ну, выступи-де, расскажи, чего ты хочешь. Я им: так и так, товарищи директора, систему надо менять, так работать дальше нельзя. Два с половиной часа решался мой вопрос. Два с половиной!

Было несколько перекуров, Татьяна Ивановна выбегала звонить в Ростов или ещё куда-то.

– Не хотели землю давать?

– Очень не хотели.

– А сколько просили?

– На родителей и нас с женой – 72 га. Я вот думаю, может, они меня испытывали, ожидали, что крышу у меня сорвёт? Нет, я закалённый, терплю, раскладываю им всё по полочкам. А в конце я им сказал: знаете, меня больше всего трогает в этой ситуации, что я, чабан, понял, а вы ни черта так и не поняли, что надо менять всю систему. И поменять её сейчас, срочно, если хотите, чтобы у нас было молоко, мясо, хлеб. У вас, говорю, корова, как коза, полторы тонны молока в год даёт, а вы тут бьётесь чёрт знает за что. Нельзя дальше так работать!

Добил то ли этой пламенной речью, то ли образным примером, что современная система похожа на «Кировец» на льду, который буксует и держится на гнилой верёвочке. Она вот-вот порвётся. У меня, сказал в сердцах Шаров, она порвалась, порвётся и у вас, но позже. Татьяна Шубина вышла ещё раз позвонить, и на половине третьего часа заседания директора-депутаты проголосовали за выделение земли.

– Ну всё, первого зайца выпустили, – сказал кто-то из них.

А подумали все дружно, что, в лучшем случае, запала у чудака этого хватит года на три.

По мне писался закон

– Но если землю ещё не делили, откуда вы знали, что на четыре пая приходится 72 га?

– В совхозе прикинули, наверное. Я вам скажу так: по мне писался закон.

Параллельно с растениеводством начинающий фермер занялся разведением овец. И за пять лет довёл отару до 1 769 голов. Очень пригодилась эта «мясная прослойка», когда пришлось обзаводиться техникой, расширять производство. А первая машина – «Газ-53» – досталась от «силаевского миллиарда». Опять же Татьяна Шубина подсказала, что АККОР распределяет кредиты под 2% из того миллиарда, который по инициативе председателя Совета министров Ивана Силаева был выделен начинающим фермерам.

– В том самом кабинете Александра Родина кредит оформили за полчаса. За машиной полетел в Саранск. Неделю ждал её, а когда пригнал своим ходом, услышал по телевизору новости: путч, власть захватила ГК ЧП. Вот тебе на, думаю, не успело начаться, а уже всё кончилось. Горбачёв сложил свои полномочия. Конечно, фермерство на этом не остановилось. И в политике я остался на 24 года, у меня пять мандатов. Но тут появился другой перекос: вышло постановление о создании спецхозяйств. Это означало, что кто успел выйти из совхоза со своей землёй, тот получил её. Кто не успел, остался ни с чем.

– Для кого вы делаете эти спецхозяйства? – обратился Алексей Шаров в марте 1995 года с трибуны съезда к властям предержащим. Ему, единственному от Ростовской области, предоставили возможность выступить. – Кому-то же они достанутся? Для кого вы это делаете, почему людям нельзя раздать паи? Аплодировал мне весь зал, в президиуме никто не хлопнул и смотрели исподлобья.

Оказалось, свидетельства на землю в хозяйствах района были выписаны, но лежали в сейфах руководителей. Через районное собрание депутатов Шаров заставил выдать их людям. Его уверяли, что никто не захочет получать. Размели за день.

У тебя трактора по ночам тарахтят

Вопреки прогнозам недоброжелателей фермерское хозяйство самого Шарова крепло. Первое время, правда, работать к нему народ не шёл. Вот тогда-то и приходилось на трактор садиться и жене, и одиннадцати– и двенадцатилетнему сыновьям. А потом селяне потянулись сдавать в аренду свои наделы именно Шарову. Причём не только из Пролетарского района, но и соседнего Орловского.

– Техники не хватало, трактора старенькие, глушители дырявые, гром стоит от них. И вот бабушки приходят, просят паи их взять. «Мы слышим, как у тебя трактора по ночам тарахтят, вы работаете, а наши водку пьют», – объяснились. Ещё потому ко мне шли, что я выкупал у них и земельные, и имущественные паи.

На сегодняшний день Шаровы обрабатывают 8,5 тысячи га пашни, 5 тысяч из которых находятся в собственности. Не пустуют и 700 гектаров выпасов. КРС хоть и хлопотно держать, но рабочие места селянам и какая-никакая подушка безопасности хозяину. Мечтал Алексей Николаевич к 60 годам уйти от кредитов. Не получилось пока. Три года подряд семечка тянет средства, продавать приходится ниже себестоимости, вот и выходит убыток 10 млн ежегодно. А ещё строительство много средств отвлекает. Построили общежитие для сезонных рабочих, откормочник на тысячу голов мясного скота. Однако пока не до развития животноводства. Наоборот, собираются 500 голов гурта продать, чтобы разделаться с долгами, а то из-за них и займом под 5% годовых воспользоваться не получается. Зато холдинги жируют.

А теперь и волка выпустили

– Читаю в газете: «Юг Руси» получает в этом году кредит под 1%. Они пришли на эти земли, о которых я говорил тогда в Москве, в 2000 году. Забрали их по нашим, фермерским, меркам, считай, забесплатно. По сути, это повторяется коллективизация наоборот. И себе я ещё так сказал: а вот теперь вслед за зайчиком и волка выпустили. Так оно и получилось.

Потому что агрохолдинг, работая здесь, ни кирпичика не положил, он ничего не построил, им здесь проблемы людей не нужны. Чисто бизнес. Они нахлебники. Нас потихонечку вытесняют, просто убивают, только не открыто ещё. Начали на хорошей ноте, а заканчиваем на печальной, – спохватился Алексей Николаевич. – Конечно, убить нас невозможно экономически, потому что мы уже как тараканы стали. Выживаем, можем приспособиться к любым условиям. «Юг Руси» работает по команде из Москвы или Ростова. Мы же сами на земле живём, с ней дышим, разговариваем. Возьмите наш район или Орловский. Здесь каждый фермер – индивидуум. Фермер – это мыслящий крестьянин. А мыслящих крестьян не любили никогда. Я, начиная своё хозяйство, думал, мы накормим полмира, уверен был в этом. Развяжите нам руки – и в стране всё будет. Но руки же нам не развязали. Это я говорю от имени 70% фермерских хозяйств.

Людмила II

Дочка не только мамина тёзка, она и красоту унаследовала от неё, а характером в отца единственная из детей вышла. Сегодня Людмила Алексеевна Комар (по мужу) – первый помощник главы хозяйства. Ещё бы: с трёх лет с папой на комбайне «хлебушко убирала». А ответственность по-взрослому почувствовала на себе в семь лет.

«Людмила уже готовый политик и руководитель», – с гордостью замечает отец

– Папа рассказывал, как они возили баранину продавать, когда становление КФХ шло. Я помню это время. Был, наверное, выходной или каникулы, папа с ночи приехал, а ему на рынок мясо везти. И я с ним. Пообедали в пути, ну, думаю, прилягу. В «Камазе» за водительским и пассажирским сиденьями место для этого есть. А папа говорит: «Пусечка, а ты можешь не спать, а то мне тоже будет хотеться». Я вот до сих пор помню эти слова, что боже мой, он маленькому ребёнку такое сказал. Он одной этой фразой на всю жизнь мне ответственность привил.

– Ты помнишь? – обрадовался отец. – Да, это я правильно тебе сказал. Хорошо, что ты запомнила. Потому что если рядом спит человек, то бдительность теряется. Это не так для меня было важно, это общая безопасность.

Люда тоже узнала в этот день кое-что новое об отце. У крепкого хозяйственника и трезвомыслящего политика Шарова трепетная душа лирика. Ну, и с памятью повезло – феноменальная. Стихи может читать часами. Любимый поэт Твардовский тоже из кулаков, то бишь работящих крестьян. Чтец фермер мастерский, любой актёр позавидует. Это, впрочем, в семье не секрет. А вот некоторые есенинские строки дочь из уст отца услышала впервые.

Рекорд, достойный Гиннесса и подражания

– Если на себя, пожалуй, и 24 часа в сутки трудиться не так обидно? – ищу союзника собственному убеждению.

– Не так обидно, – соглашается Алексей Шаров. – Но призвание должно быть. Не каждый на себя хочет брать ответственность.

– А что всё-таки помогло выстоять и создать такое мощное хозяйство, кроме кусочка от «силаевского миллиарда»? Субсидии, может, погектарка в своё время?

– Копейка – она лишняя не бывает, но для нашего хозяйства это мелочи. Кроме того первого «Газа», который мы выменяли тогда сразу на трактор, только одно могу припомнить, что поддержало нас, – дефолт 1998 года. Урожай получили, продавать – а он в убыток. И тут рубль обвалился в два раза, всё подскочило в цене. И мы пошли. Хотя много невинных душ тогда пострадало: и пенсионеры, и вкладчики. Ну, что поделаешь, у крестьян есть такая поговорка: кому-то плохо, тебе хорошо.

– А так 30 лет на своей вере, энтузиазме, ограничениях?

– На своей сноровке, смекалке, – кивает собеседник и «через запятую» упреждает сле­-
дующий вопрос: – Вот вы сейчас точно поинтересуетесь: а до чего ж я доработался за 30 лет, чего достиг? Достиг. В прошлом году мы перевалили через цифру 200 тыс. тонн зерна и 54 тыс. тонн подсолнечника, начиная с 1991 года. Горчицу там, прочее я даже в расчёт не беру. Мы меньше 
4 тыс. тонн на один комбайн не намолачиваем. У нас средняя заработная плата за прошлый год 32 тысячи, после СПК «Мир» мы вторые по этому показателю в Пролетарском районе.

Комбайнеры за сезон получают по 400 тысяч, трактористы – по 100 тысяч рублей в месяц. Показательным у нас был 2016 год, когда собрали 16 тыс. тонн зерна и 6,3 тыс. тонн подсолнечника, произвели продукции на 240 млн рублей. По моим «раскопкам», мы установили мировой рекорд по производству валовой продукции на каждого работающего. На механизатора – 24 млн рублей, а если взять в расчёт бухгалтерию, повариху (у нас в артели 24 человека), то по 10 млн рублей на каждого. Свою программу-минимум я выполнил – то, что обещал директорам-депутатам. Но хотелось бы большего. Фермерский потенциал задействован процентов на 20. Если говорить о ближайших задачах, нам следует уйти от подсолнечника, рассчитаться с кредитами. И вообще пора уже отказаться от мысли догнать и перегнать Америку. И полмира кормить не нужно. А больше думать о России. Фермерство – это же авангард, это надежда страны, это те, на кого она может положиться. Фермеры никому не помешали, но именно они содержат хутора, хранят память героев. Возьмите Орловский район. В нашей зоне у них самое большое количество КФХ. И когда проезжаешь по их территории, видишь ухоженные поселения, а по боевому пути 62-й армии Василия Ивановича Чуйкова, где остались братские могилы, на всех захоронениях таблички с указанием, что находятся под опекой того или иного фермера.

Людмила ВОРОБЬЁВА
Фото Юрия Савенко