Личная жизнь Ивана Грозного

Личную жизнь царя тоже нельзя назвать благополучной. Исключением был лишь первый брак, в котором Иоанну суждено было насладиться счастьем с Анастасией, дочерью боярина Романа Юрьевича Захарьина-Кошкина. Анастасия была целомудренна, смиренна, набожна, чувствительна. К тому же красива. А вдобавок ещё и умна. В августе 1560 года она умерла, не дожив и до 28 лет.

Она оставила Ивану двоих сыновей. Младший из них, Фёдор, был болезненный и слаб умом. С ним не считались. Старший, Иван, по-видимому, и физически, и нравственно напоминал отца, делившего с ним занятия и забавы.

Второй раз Иван женился в 1561 году на Марии, полудикой черкешенке Темрюковне. Умерла она в 1569 году. О ней ходила молва, что она была также распущена по своим нравам, как и жестока по природе.

Через два года после её смерти Иван избрал себе в жёны дочь простого новгородского купца – Марфу Васильевну Собакину. Она прожила после свадьбы всего лишь две (или три) недели. Царь уверял, что её отравили раньше, чем она стала его женой, т. е. она умерла девственницей.

Этим царь хотел оправдать своё намерение вступить в четвёртый брак, о котором он стал думать немедленно после смерти Марфы. Церковные правила препятствовали осуществить его намерение. Он стал доказывать необходимость для себя нового союза, утверждая, что у него одну за другой отравили три жены, он говорил, что после смерти второй супруги он уже сам был готов уйти в монастырь. Только заботы о воспитании детей и о своём государстве удержали его. Он должен избрать себе подругу, чтобы «избежать греха». Церковь уступила настоятельным просьбам царя.

В 1572 г. он повёл к алтарю дочь одного из своих придворных вельмож, Анну Колтовскую. Вскоре он заточил её в монастырь. Предлогом для этого послужило обвинение, предъявленное царице, в заговоре против царя. Развод сопровождался рядом казней, совершенно истребивших семью царицы. Анна прожила в Тихвине до 1626 года под именем инокини Дарьи.

После этого царь приблизил одну за другой двух наложниц – Анну Васильчикову и Василису Мелентьеву. Обе они признавались его супругами, хотя для сожительства с ними он испросил только разрешения своего духовника, понимавшего, что для такого человека, как Иван, нужно изобретать «специальные» правила. По свидетельству летописей, Анна продолжала ещё три года пользоваться ласками царя. Но умерла она всё-таки насильственной смертью. Карьера Василисы была более короткой: ещё совсем молодой и красивой она была заточена в один из монастырей.

По преданию в 1573 -м на смену Василисе явилась новая любовница, Мария Долгорукая. Однако после первой же ночи Иван бросил её. Долгорукая погибла: её посадили в коляску, запряжённую лихими лошадьми, и утопили в реке.

В сентябре 1580 -го царь вступил в седьмой или восьмой более или менее законный брак с Марией Нагой, дочерью боярина Фёдора Фёдоровича. Она скоро стала матерью царевича Дмитрия.

Больше всех своих сыновей царь любил старшего Ивана, наследника царского престола. Между отцом и сыном существовало согласие в идеях и чувствах. Есть версии, что они даже менялись своими любовницами. Но однажды, оскорблённый внешним видом своей невестки, царь ударил её с такой силой, что она прежде времени разрешилась от бремени. Естественно, что царевич не сдержался от упрёков в адрес отца. Грозный вспылил и замахнулся своим посохом. Удар был нанесён царевичу прямо в висок.
Преступление было совершено царём без умысла, но оно всё же перешло ту меру, к которой привыкли его современники. (К слову, сегодня многие историки говорят, что это – «ошибка истории»: царь не убивал своего сына, тот умер от неизлечимой болезни или был отравлен).

Так это, или нет, но смерть наследника явилась как бы народным бедствием, так как будущее московского престола представлялось весьма печальным. Фёдор был полуидиот, Дмитрий – ещё дитя (он погиб позже в девятилетнем возрасте). От своих любовниц царь имел несколько сыновей, но они не признавались его законными наследниками.
Вследствие этого царь больше, чем когда-либо, старался заглушить свою печаль и терзания совести в самом необузданном разврате.

Свирепые страсти окончательно расстроили здоровье Ивана Грозного. Ему только 50 лет с небольшим, а он казался дряхлым, глубоким стариком. В начале 1584 года открылась у него страшная болезнь: какое-то гние­ние внутри; от него исходил отвратительный запах. В это время появилась комета. Царь Иван IV вызвал астрологов, спросил, нельзя ли определить по комете день его, Ивана, смерти. Те назвали: 18 марта. Царь лежал, не вставая, готовился к смерти. Вспомнил царь Иван убитых им бояр, священников... Велел составить списки убиенных и отпевать их в церквах. Затем велел себя заново окрестить (есть сведения, что он принял монашество), чтобы в гроб положить новые документы – не на Ивана Васильевича. По обычаю тех лет в гроб умершего клали документы, с которыми душа представала перед апостолом Петром. Царь сознавал, что за одно убийство митрополита Филиппа апостол Пётр не пустит его душу в рай, а с другими документами появлялся шанс. А в рай Ивану IV всё-таки хотелось.

18 марта утром царь почувствовал себя лучше: встал, начал ходить по палатам. Вызвал астрологов. «Вы каркали, что я сегодня умру, но я жив, а вот вас велю сейчас казнить». – «Подожди, царь, день ещё не кончился». Царь согласился подождать день. Сел играть в шашки с одним из придворных – и вдруг умер. Ему было 54 года. Иван IV правил дольше всех стоявших во главе Российского государства – 50 лет и 105 дней.

Он оставил своему сыну Фёдору царский венец, а Борису Годунову – государственную власть.

Иван был многоопытный царь, хитрый, коварный, расчётливый, сумевший задушить в стране всякую оппозицию, утвердивший необъятную самодержавную власть. Царствование Ивана IV было, по выражению князя Курбского, «пожаром лютости». 

Иван Грозный оставил в наследство разорение русских земель от опричнины и Ливонской войны, уничтожение огромного количества ремесленников, торговцев, крестьян, бояр, запустение целых областей, ликвидацию политических механизмов государственного управления, гибель талантливых людей, способных к управлению, массовое бегство населения из центральных районов на окраины, панический страх перед властью.

Историк Николай Карамзин отмечал удивительную особенность: самый жестокий из русских царей остался положительным героем в народной памяти, в русском фольклоре. Карамзин заключает повествование о годах Иоанновых поразительными словами: «История злопамятнее народа». 
Продолжение следует