И вот мы снова у стен Ростова...
Эту песню я впервые услышал восьмилетним парнишкой в далеком 1943-м году.
Был у нас в Новочеркасском суворовском военном училище боевой командир самой младшей нашей роты капитан Иван Иванович Чичигин. Вечерами, когда мы особенно грустили по дому, по родным, приносил он в казарму свой видавший виды баян и затевал коллективное пение.
Песни, правда, пели мы совсем не детские - суровые песни войны. Других он не знал. И была у него любимая. Потому и пел он ее чаще других, задумчиво и как-то по особенному выводя и выговаривая песенный зачин:
Когда мы покидали свой любимый край
И молча уходили на восток…
А мы за ним дружно подхватывали:
Над синим Доном,
Под старым кленом
Маячил долго твой платок…
Я не расслышал слов твоих, любовь моя,
Но знал, что будешь ждать меня в тоске.
Не лист багряный,
А наши раны
Горели на речном песке.
Изрытая снарядами стонала степь,
Стоял над Сталинградом черный дым.
И долго-долго
У синей Волги
Мне снился Дон и ты над ним.
Сквозь бури и метелицы пришел февраль,
Как праздник, завоеванный в бою.
И вот мы снова
У стен Ростова,
В отцовском дорогом краю.
Так здравствуй, поседевшая любовь моя,
Пусть кружится и падает снежок
На берег Дона,
На ветки клена,
На твой заплатанный платок.
Опять мы покидаем свой любимый край.
Не на восток - на запад мы идем.
К днепровским кручам,
К пескам сыпучим.
Теперь и на Днепре наш дом.
Многие годы пытался я узнать, кем и когда была написана эта песня, но безуспешно. И тогда я решил обратиться за помощью к телезрителям в передаче «Песня далекая и близкая» - спел, аккомпанируя себе на рояле, эту песню, какой она помнилась, и попросил сообщить, что им известно о ее авторах. Было это в декабре 1976 года.
Первая обнадеживающая весть пришла из Мариуполя. Телезритель Е.И.Курчев сообщал, что слова песни написаны украинским поэтом и драматургом Матвеем Талалаевским, проживающим в городе Киеве.
Потом пришло письмо от ветерана войны П.И.Ковалева: «Это наша песня 4-го Украинского фронта - «Донская лирическая», - сообщал он, - музыку ее написал композитор Модест Табачников, руководивший армейским ансамблем. Слова - поэтов нашей фронтовой газеты Каца и Талалаевского».
Звоню композитору М.Е.Табачникову.
- Да, это моя песня... А ведь в годы войны я всего лишь однажды ее опубликовал и больше к ней не возвращался.
А вскоре пришел ответ на мой запрос из Киева от М.А.Талалаевского: «Песня, которую вы так долго разыскивали, - одна из нескольких десятков, рожденных в 1941-1946 годах, когда мы вместе с майором З.Кацем были спецкорами фронтовой газеты. Текст песни был опубликован с музыкой Модеста Табачникова в этой же газете летом 1943 года. Она также напечатана в нашем поэтическом сборнике «Солдат и знамя» (Киев, 1947 г.). Песня наша быстро разлетелась в армии, и потом ее взяли на вооружение все, кому понравился ее лиризм и сюжет. На наши тексты писали музыку Табачников, Алексеев, Сандлер и другие композиторы».
Откликнулся и его соавтор - харьковский поэт Зельман Кац, сообщивший «то немногое, что за давностью лет сохранилось в памяти»: «Песня «Когда мы покидали свой любимый край», - писал он, - была написана как непосредственный отклик на взятие Ростова нашими войсками. В ту пору (в феврале - марте 1943 года) Модест Ефимович Табачников фактически состоял при редакции нашей фронтовой газеты.
Взятие Ростова после упорных, тяжелых боев было огромным событием для всей страны и, естественно, для тех, кто непосредственно участвовал в этих боях. Все сотрудники редакции, в том числе и мы с Талалаевским, были в частях, на передовой. И однажды, когда мы приехали в редакцию, чтобы, как говорили у нас, «отписаться» и хоть немного отоспаться, к нам прибежал взволнованный Табачников:
«Ребята! Надо написать песню на взятие Ростова».
И тотчас стал напевать мелодию на какие-то первые попавшиеся слова, лишенные смысла, но подчиненные ритму будущей песни. Среди бессмысленного текста были две строки, обратившие наше внимание:
И вот мы снова
У стен Ростова…
От этих двух строк и пошла песня. Пошла не сразу. Обстоятельства требовали нашего немедленного отъезда на передовую. Но с собой увезли мы еще не оформившуюся мелодию и эти две строки…».
Далее в письме приводились подробности рождения самих стихов, рассказывалось о том, как девушки-телеграфистки, которым стихи эти очень понравились, передали их в редакцию по телеграфу, в виде исключения, и там они срочно были даны в набор вместе с нотами.
«Стало быть, - заключал автор письма, - и искать эту песню надо в газете нашего фронта, если мне память не изменяет, - на четвертой странице».
Запомнилась одна смешная подробность. Художник, перерисовывавший ноты, а вслед за ним и цинкограф допустили ошибку - изменили одну ноту. Но композитор не только не огорчился, а даже остался доволен: «Так лучше, - сказал он…».
Разыскивать в архивах эту публикацию мне пришлось потому, что автора музыки ко времени окончания этого песенного поиска уже не было в живых, и потому клавир его песни я уже восстанавливал по опубликованному в годы войны напеву сам.
Среди писем, которые пришли в адрес нашей передачи после рассказа об истории «Донской лирической» и ее исполнения ансамблем песни и пляски «Красная звезда», были и такие, авторы которых утверждали, что знали и запомнили ее с другой мелодией. Многие прислали магнитофонную запись «Сталинградского танго» (такое название этой песни часто фигурировало в присланных мне письмах фронтовиков) и даже ноты его напева, устойчиво повторяющегося. Кто был его автором, мне так и не удалось пока установить. Но ведь случаев, когда на одни и те же стихи в годы войны, да и в наши дни писали и пишут музыку разные авторы, было немало.
И все-таки большинство писем и откликов, полученных мною после исполнения этой дорогой для меня песни военного детства свидетельствуют о том, что именно с музыкой Табачникова она получила известность. Ее пели армейские ансамбли, певцы и певицы, самодеятельные коллективы и исполнители. Мне самому довелось слышать, как поют ее в солдатском строю.
Сам же автор ее музыки, не подозревавший о столь широком распространении в народе своего песенного «детища», обратился однажды к поэту Михаилу Таничу с просьбой написать на эту музыку новые слова. В результате родилась песня «Старая солдатская шинель» («Шинель моя солдатская заштопана и списана со службы строевой…»). Ее не однажды публиковали, исполняли по радио и даже записали на грампластинку, но в народе она так и не прижилась.
Вот такая непростая у «Донской лирической» сложилась судьба.
Юрий БИРЮКОВ,
композитор и музыковед,
член Союза писателей России,
полковник в отставке
г. Москва
