Серп и молот - смерть и голод

Эта поговорка родилась в начале тридцатых годов в период Великого голода. Его пытались скрыть и скрывали. Для иностранных гостей строили уже не потёмкинские, а сталинские деревни. Городили показательные колхозы. Потом голод замалчивали. По разным оценкам от голода погибли от 6 до 8 миллионов человек.Как это могло случиться?..

На кой чёрт курей обобществлять...

В конце февраля 1930 года Г.Орджоникидзе, возвратившись из поездки по Кубани и Украине, говорил на совещании в Москве:

«Что вызывает у крестьянина отрицательное отношение и взбудорожение? Это бесшабашное желание обобществлять всё и вся... В самом деле - на кой чёрт курей обобществлять?! В одном селе мужики, узнав об этом, зарезали всех кур...»

Орджоникидзе предложил не обобществлять и коров, что вызвало недоумение собрания. Ведь установка на максимальное обобществление скота и инвентаря шла от высшего руководства страны. Сталин лично отверг все предложения включить в нормативные акты положение о сохранении в личной собственности колхозника коровы, мелкого скота и птицы в пределах потребности семьи. Село ответило массовым убоем живности и крушением инвентаря, не желая передавать их в общее пользование с теми, кто ничего не имел.

С пронзительной силой описал прощание крестьянина со своим хозяйством Андрей Платонов в повести «Котлован».

«Старый пахарь Иван Семёнович Крестинин целовал молодые деревья в своём саду и с корнем сокрушал их прочь из почвы, а его баба причитала над голыми ветками.

- Не плачь, старуха, - говорил Крестинин, - ты в колхозе мужиковской давалкой станешь. А деревья эти - моя плоть, и пускай она теперь мучается, ей же скучно обобществляться в плен!

Баба, услышав мужние слова, так и покатилась по земле...

Остаточные, необобществлённые лошади грустно спали в станках, привязанные к ним так надёжно, чтобы они никогда не упали, потому что иные лошади уже стояли мёртвыми. В ожидании колхоза безубыточные мужики содержали лошадей без пищи, чтоб обобществиться лишь одним своим телом, а животных не вести за собой в скорбь.

- Жива ли ты, кормилица?

Лошадь дремала в стойле, опустив навеки чуткую голову. Один глаз у неё был слабо прикрыт, а на другой не хватило силы и он остался глядеть во тьму... Крестинин потушил спичку, обнял лошадь за шею и стоял в своём сиротстве, нюхая по памяти пот кобылы, как на пахоте.

- Значит, ты умерла? Ну, ничего, я тоже скоро помру, нам будет тихо...

Снег падал на холодную землю, собираясь остаться в зиму. Мирный покров застелил на сон грядущий всю видимую землю. Только вокруг хлевов снег растаял и земля была черна, потому что тёплая кровь коров и овец вышла из-под огорож наружу и летние места оголились.

За три колоска

Форсированные хлебозаготовки обрекали крестьян зерновых районов на голод. Село, как могло, цеплялось за жизнь. В начале лета 1932 года на невызревших ещё полях появились так называемые «парикмахеры». Это были женщины, которые по ночам ножницами срезали колосья на кашу для семьи. В спецсводке ОГПУ № 42 от 22.07.1932 года приводятся такие факты:

«Краснодарский район - в колхозе «Пролетарская диктатура» станицы Н.Машыновской группа объездчиков ночью 9.07 обнаружила на поле 5 женщин, срезавших колосья пшеницы. При попытке к задержанию женщины побежали в разные стороны. Охрана дважды выстрелила. Одна из бежавших колхозниц тяжело ранена (умерла через несколько часов). Вторая получила лёгкое ранение...

Белореченский район: на полях в колхозе станицы Октябрьской задержана толпа колхозников и единоличников с мешками нарезанных колосьев, в количестве 40 человек...»

В ответ на нежелание крестьян умирать от голода 7 августа 1932 года был принят закон об охране социалистической собственности. Этот закон, написанный Сталиным собственноручно, народ прозвал законом «О трёх колосках». Отныне человека могли расстрелять за три колоска, подобранных на колхозном поле после уборки. При смягчающих обстоятельствах закон сулил 10 лет лагерей. В любом случае с конфискацией всего имущества.

Подводя итог применения людоедского закона за 5 месяцев 1932 года, нарком юстиции Крыленко на Пленуме ЦК обрушил свой гнев на судей, у которых «рука не поднимается». Нарком был доволен общим количеством осуждённых - 54645 человек. Но крайне возмущён тем, что к высшей мере социальной защиты приговорили всего лишь 2110 голодных крестьян. А расстреляли в два раза меньше. Крыленко призвал активнее использовать «высшую меру» против «прихлебателей классового врага». Однако у репрессивной машины, сконструированной при непосредственном участии самого наркома, видимо, было какое-то «чувство меры», не позволяющее нарушить пропорции. В дальнейшем «машина» осудила за три колоска 125 тысяч крестьян. Из них для 5400 несчастных заменила смерть от голода на смерть от пули.

Кстати, именно в законе о трёх колосках был впервые использован термин «враги народа».

Взять зерно

Каждой осенью кампания по коллективизации превращалась в настоящее испытание на прочность отношений между государством и крестьянами. Государство думало только об увеличении «дани» с крестьян, а новые крепостные - о выживании. Чем плодородней был район, тем большей сдачи сельхозпродукции от него требовали. В 1930 году собрали небывалый по тем временам урожай - 83,5 миллионов тонн. Власть забрала 38% зерна на Кубани и на Дону, 33% - в Казахстане, 30% - на Украине. В следующем году Поволжье, Западную Сибирь и отдельные районы Дона поразила засуха. Логично и разумно было бы снизить планы хлебозаготовок. Ведь недобрали 14 миллионов тонн. Однако власть изъяла в Краснодарском крае и Ростовской области 47% зерна, 39% - в Казахстане и 41% на Украине. В том же 1931 году экспорт хлеба вырос в 5 раз (!). А доход получился мизерный - Запад переживал пик экономического кризиса. Сравним: при НЭПе крестьяне продавали пятую часть урожая. Чуть меньше оставляли на семена. Четвёртую часть - на корм скоту. Остальное - для собственных нужд.

В 1932 году в стране осталась половина сельскохозяйственных животных. Урожай был на уровне прошлого года. И тем не менее план сдачи продукции Центр повысил ещё на треть. Возник фронт «пассивного сопротивления» при молчаливом согласии колхозников, председателей и даже секретарей местных партийных организаций. Когда Сталину доложили, что руководители Ореховского района Днепропетровской области разрешили колхозам оставить себе фонды на посев, вождь впал в ярость. Он потребовал их «немедля арестовать и наградить по заслугам».

В деревне началась невидимая миру война с крестьянством. Чтобы «взять зерно», Центр вынужден был посылать в село «ударные комиссии». Инструктор ЦИК, прибывший в один из зерновых районов Поволжья, телеграфировал в Москву:

«Арестовывают и обыскивают все, кому не лень: и члены сельсоветов, и уполномоченные, и члены штурмовых бригад, и вообще всякий комсомолец... все домзаки и арестные дома переполнены...»

Несмотря на драконовские меры, удалось собрать всего 20% хлеба от заданного количества. План оказался нереальным. В зерновых районах начался голод. Люди ели толчёную кору, лебеду, корни трав, глину... Но ничто не спасало от голода. Людоедство стало обычным явлением.

Хлеб и крестьян под метёлку

В Казахстане судили Мансура Гатаулина. В 1932 году он написал в крайком известное «письмо пяти» - о перегибах в коллективизации, вызвавших массовый голод.

Гатаулину предоставили последнее слово. Он показал рукой на своих товарищей, сидящих на скамье подсудимых:

- Это не враги народа. Враг я. Меня и судите. Одного. Но я тоже не враг народа, а враг врагов народа. А стал я этим врагом в 1932 году, когда приехал по командировке в Кентский район.

...Выхожу из машины - никого и ничего вокруг, одна длинная база для скота стоит. Открываю дверь, а там трупы. Всё огромное помещение - в штабелях трупов. У некоторых людей глаза ещё открыты, но видно: с минуты на минуту умрут. Я вышел. А на улице крики. Безумные растрёпанные женщины с ножами набросились на шофёра, пытаются его зарезать. Я выстрелил в воздух, они разбежались.

Пригляделся, а неподалёку очаг, большой казан на огне. Варится что-то. Приоткрыл крышку - а там, в булькающей воде, то ножка мелькнёт, то ручка, то детская пятка...

Вот тогда я и стал врагом врагов народа...

Сегодня опубликованы многие архивы. Вот письмо из Краснодара в редакцию газеты «Известия».

«...Рабочие и особенно крестьяне голодают, мрут с голоду массами, гибнут. Виновники этому - Сталин и его «вожди»... Они душат трудовой народ, исковеркали жизнь миллионам...»

На имя народного комиссара земледелия СССР 28 июня 1932 года поступает докладная записка специального корреспондента газеты «За пищевую индустрию»...

«Из районов Виницкой области в исключительно тяжёлом положении находятся два района - Уманский и Бабанский... Сёла и деревни пусты. Нельзя услышать даже собачьего лая, ибо собаки уничтожены, съедены. Вырывали павших лошадей и тоже ели... за два пуда муки зарезали сторожа... чтобы утащить курицу, убили 13-летнего парнишку... за овцу вырезали семью... Есть случаи убийства детей из-за того, что нечем прокормить. Один колхозник убил своего младенца, сварил и съел его...

Голод в этих районах - результат механического проведения хлебозаготовок, изъятие не только излишков, но и всего хлеба «под метёлку»...

Когда в начале 20-х годов голод поразил Поволжье и центральные районы страны, Ленин обратился за помощью к другим государствам. Сталин же свой рукотворный голод скрывал. А ведь катастрофа 1932-1933 годов многократно превосходила бедствие десятилетней давности. Крестьяне были колхозниками и не имели собственных запасов. Тем не менее, власть жестоко пресекала «выезд голодающих крестьян «за хлебом» в другие районы. Они были обречены умирать дома. А в это время миллионы тонн хлеба уходили на экспорт мимо вымирающих деревень и хуторов.

Морально ли сегодня говорить о Великом голоде как геноциде украинского народа? Сортировать покойников по национальному признаку? Подсчитывать, где больше и на сколько?

А после, как ни в чём не бывало креститься перед изображением Христа...