Город

Перед вами воспоминания русского офицера, воевавшего в Чечне одиннадцать лет. Сейчас он отбывает наказание за убийство, которого не совершал… (См. «Крестьянин» № 48, 2008 год)

… Из глубокого и мутного небытия стало прорезаться чувство тяжести в ногах. Оно беспокоило всё сильнее и, наконец, мышцы сократились - тем бессознательным движением, которым спящий устраивается поудобнее. Но подогнуть ноги что-то мешало. Мозг встревожился. Пришла неясная мысль: «опять Колька, напарник, на ноги навалился… Резким, уже осознанным, движением попытался высвободить ноги. В ответ – острая боль. Он приподнял веки…

Яркий свет жестко ударил по глазам. «Почему я лежу на животе? В снегу? Что давит на спину? И что над головой? Какой-то навес?..»

Спину придавила кирпичная стена, её бетонная балка, действительно, напоминала навес, качающийся над головой… Он находился внутри дома. Тихо, как в могиле. И вдруг - звук. Похоже на прерывистое дыхание через силу… Кто-то рядом? Нет… Он не сразу понял, что так трудно и тяжко дышит он сам. И тут же сработало чувство разведчика: «дыши тише!» Постепенно наваливалась просыпающаяся память: он понимал, где он и что с ним… Сердце колотилось, как бешеное. Казалось, что весь разрушенный дом пульсирует в такт с его существом. Тошнота поднялась откуда-то снизу от ног и заполонила все – живот, грудь, голову… Весь он стал отвратительно беспомощным и податливым, понимая: это страх, обыкновенный звериный страх, отчаянный протест живого человеческого тела, оказавшегося в ловушке, выход из которой – смерть.

Он лежал в чужом, вражеском городе. Лежал совершенно один, безоружный с гранатой у пояса. Стена укрыла его от точной пули снайпера, но придавила, а может быть, и перебила ноги. Автомат? Его выбило из рук страшным ударом, который выбросил его самого из воронки сюда, под стену дома, одновременно вырвав из сознания ощущение себя.

Он помнил: ночью их было двое – сам Шурави и его шабутной напарник Колька Митин по прозвищу Митяй. Ползком они подобрались сюда – оба в белых халатах, бесшумные, по-звериному ловкие и осторожные… Друзья, десантники-бесы, которые могли невозможное, лучшие разведчики дессантно-штурмового батальона. В воронке от авиабомбы они пролежали полчаса, а то и час, прислушиваясь, приглядываясь, принюхиваясь… И только потом, не почуяв никакой опасности, выползли на открытый снег между воронкой и развалинами дома. Они лежали и слушали город. Чуткое и тренированное ухо различало всё – далёкий звон оружия и какое-то движение за домами. Но вокруг них было тихо-тихо.

Митяй надавил на кисть руки друга два раза, и чуть погодя – ещё раз. Это означало: «Иду вперёд один». Он выполз из воронки и исчез в трёх шагах, скользя по снегу едва заметной тенью, совершенно беззвучно – так умел только он, Митяй. Вдруг где-то совсем рядом щелкнул сухой снайперский выстрел – так хрустит под ногой сухая ветка. И опять – тишина… Шурави ждал спокойно, уверенный: ещё немного, и Митяй вернётся. Не раз и не два в их жизни звучали такие выстрелы, чаще всего бесцельные во мраке… Но Митяй не возвращался. И Шурави пополз вперёд, на выручку, если друг ранен… На четвёртом метре опять щелкнул выстрел, у плеча взметнулся снег – пришлось замереть, выжидая, пока у невидимого снайпера не зарябит в глазах от долгого и пристального всматривания в кромешную тьму.

Он лежал тихо и вдруг почувствовал, кто-то тронул его легонько за ботинок. Митяй, «разведчик-неведимка» (так звали его в батальоне), уже был сзади. Шурави подполз к товарищу. Не произнося ни слова, одним горячим дыханием Митяй «сказал»: «Полно духов. Давай к дому, под стенку. Пощупаем, что справа.» И тут же скользнул вперёд, пополз, осторожно пряча голову…

Внезапно будто прямо из земли поднялся огромный огненный столб. Шурави успел понять, что его несёт взрывная волна, и – все, потерял сознание…

***

Он медленно возвращался в реальность, начиная осознавать: мина, взрыв, удар о стену дома, тяжесть в ногах…

Не шевелясь, он пытался разглядеть, что впереди, надеясь найти Митяя. Его взгляд упёрся в розовый снег, а на нем… Нет слов, способных рассказать, что увидел Шурави! Он закрыл глаза, прощаясь с другом. Теперь он был один и понимал: это конец.

А день набирал силу. Беспощадный, солнечный свет раскрывал развалины города. В разбитых домах сидели снайперы, те самые, что охотились за ним ночью… Он уже не чувствовал ничего, даже холода, который был везде - внутри и снаружи…

Солнце медленно ползло по крышам домов. Он видел всё, будто в замедленной съемке. Город заливал свет, и это было страшно. Выжить он мог только в темноте…

Алексей Кривошонок

От редакции. Воспоминания публикуются в сокращении. Алексей (Шурави) чудом остался жив. Сейчас он говорит: «Господь хранил меня на войне. Он хранил меня, когда вырвал из пекла, где я мог погибнуть или совершить что-то страшное. Я сижу за то, чего не совершал - меня осудили люди. Но существует суд Божий. И по нему – всё правильно. Я убивал таких же, как я, пусть выполняя свой воинский долг. Но убивал. И должен нести за это наказание…»