«Этот зверь был русский народ»

Царская Россия была добита нехваткой хлеба в городах в начале 1917 года. Осенью 1916 года объявили продразвёрстку, и к 1 января довели её до каждого двора. Надеялись собрать 772 миллиона пудов хлеба, но продразвёрстка провалилась. 23 февраля 100 тысяч человек вышли на улицы российской столицы. Полетели щепки от хлебных лавок и осколки стёкол от продовольственных магазинов...

 Вспоминая о февральской революции, В.Шульгин, ярый монархист, крупный землевладелец и видный депутат Госдумы, писал в своей книге «Дни»:

 «Мы ненавидели такой народ и смеялись над его презренным гневом... Пулемётов - вот чего мне хотелось. Ибо я чувствовал, что только он, свинец, может загнать обратно в его берлогу, вырвавшегося на свободу зверя...

 Увы, этот зверь был... его величество русский народ.

 Ах, пулемётов сюда, пулемётов!

 Николай I повесил пять декабристов. Если Николай II расстреляет 50000 «февралистов» - это будет задёшево купленное спасение России».

 Поздно! В своё время Николай II предал Столыпина. Бывший столыпинский министр А.Кривошеин тогда предсказал, что царю не на что будет опереться в решительную минуту. Так и получилось.

 Временное правительство также оказалось бессильным перед хлебной проблемой. Торговлю продовольствием захватили банки с иностранным капиталом. А тронуть «западных инвесторов» правительство Керенского и помыслить не могло. В воюющей стране нарастал хаос.

 Рынок - на свалку истории

 Новое общество большевики видели как бестоварное и безденежное. Рынок - на свалку истории. Декрет «О спекуляции» запрещал всякую негосударственную торговлю. Для обеспечения населения создаётся сеть государственного снабжения. Вместо естественных экономических связей - декреты, распоряжения, записки, чиновники и комиссары. Вместо денег - карточки и талоны. Но продовольствия от этого не прибывает, в расчёте на одного рабочего его приходится в два раза меньше прожиточного минимума. В борьбе за выживание появляются пайки. Вопреки лозунгу о равенстве и братстве пайки подразделяются на основные, усиленные, ударные, бронированные и прочие.

 Политику «военного коммунизма» двигает диктатура пролетариата, то есть «власть, опирающаяся непосредственно на насилие». Наиболее определённо о роли насилия высказывается теоретик партии Николай Бухарин:

 «...пролетарское принуждение во всех своих формах, начиная от расстрела и кончая трудовой повинностью, является... методом выработки коммунистического человечества из человеческого материала капиталистической эпохи».

 Крестьяне, однако, не хотели «вырабатываться в коммунистическое человечество». Они получили долгожданную помещичью землю. Пусть не в собственность, а в пользование, но зато без выкупа. Пусть без права наследования, зато по норме, дающей возможность безбедного существования семье. Эсеровская программа «О социализации земли», которой воспользовались большевики, пришлась крестьянам по душе.

Но не тут-то было... Государство запретило свободную торговлю, предложив для хлебосдачи «твёрдые цены». Крестьян не устраивало сдавать хлеб себе в убыток. Даже «в целях скорейшего достижения социализма». И коммуны с их льготами крестьянам были не нужны. Они хотели распоряжаться плодами своего труда сами. Под гребло... В ответ Декрет ВЦИК от 9 мая 1918 года предоставил наркому продовольствия чрезвычайные полномочия по продразвёрстке. Текст Декрета напоминал обвинительный приговор:

 «...Сытая и обеспеченная, скопившая огромные суммы денег, вырученные за годы войны, деревенская буржуазия остаётся упорно глухой, безучастной к стонам голодающих рабочих и крестьянской бедноты...»

 Кто эта буржуазия? Кулаки? Но их немного. Значит, середняк. Так трудовое крестьянство стало сельской буржуазией. Каждого, кто не вывозил излишки хлеба к ссыпным пунктам, Декрет объявлял врагом народа.

 Его ожидали десять лет тюрьмы и полная конфискация имущества. Половину изъятого у него хлеба по символической цене забирал тот, кто выдал врага народа.

 Другой Декрет ВЦИК от 11 июня 1918 года учредил Комитеты деревенской бедноты. Комбеды занялись изъятием хлебных излишков, а затем и всего, что было на крестьянском дворе, без ограничений. Яков Лукич Островнов, герой шолоховского романа «Поднятая целина», воевавший на стороне «белых», вспоминал:

 «...Вернулся я в двадцатом году из отступа. У Чёрного моря остались две пары коней и всё добро. Вернулся к голому куреню. С энтих пор работал день и ночь. Продразвёрсткой в первый раз обидели товарищи: забрали всё зерно под гребло. А потом этим обидам и счёт потерял. Хоть счёт-то им и можно произвесть: обидют и квиток выпишут, чтоб не забыл. Вот они тут, квитки об том, что сдавал: а сдавал и хлеб, и мясу, и маслу, и кожи, и шерсть, и птицу и целыми быками водил в заготконтору. А вот это окладные листы по единому сельскому налогу, по самооблогу и опять же квитки за страховку... И за дым из трубы платил, и за то, что скотина живая на базу стоит...»

За Советы без коммунистов

 Крестьяне поняли, что большевики не их власть. Это власть городских рабочих и сельской бедноты, меньшей части народа. В губерниях начались крестьянские волнения...

 В марте 1921 года восстали моряки Кронштадта, всегда бывшего оплотом революции. С новым пополнением на флот пришли сельские парни, не согласные с политикой военного коммунизма. Восставшие, 27 тысяч матросов и солдат, выступили с лозунгом Советов без коммунистов, обманувших ожидания крестьян. У мятежников было 2 линкора, 140 орудий береговой обороны, более 100 пулемётов. Против них выступила 45-тысячная армия под командованием М.Тухачевского. Кровопролитное сражение на льду Финского залива закончилось беспощадным подавлением мятежа.

 Восстание крестьян Тамбовской губернии вошло в историю под названием «антоновщина». Это была настоящая русская Вандея. (По названию французской провинции, крестьяне которой поднялись против якобинской диктатуры и были полностью уничтожены.) Командовал тамбовскими повстанцами Александр Степанович Антонов.

 Крестьянский вождь родился в Москве, в семье садовника и портнихи. Вскоре семья переехала в город Кирсанов Тамбовской губернии, где отец завёл слесарную мастерскую. Антонов работал волостным писарем, рабочим на заводе, учителем народной школы. В 1905 году вступил в партию эсеров. Он участвовал во многочисленных дерзких экспроприациях средств для партии и долго считался неуловимым. Антонова предал один из его боевиков в Саратове в 1909 году. Смертную казнь ему заменили пожизненной каторгой, но через 8 лет Временное правительство амнистировало политкаторжанина.

 Антонов возглавил милицию Кирсановского уезда. Он успешно боролся с «аграрным террором», разоружал проходивших через Кирсанов эшелоны чехословаков. А после Октябрьского переворота добровольно покинул пост начальника уездной милиции из-за несогласия с политикой по крестьянскому вопросу. Его «боевая дружина», организованная для борьбы с диктатурой пролетариата, стала ядром крестьянской армии.

 Антонова выдали сотрудникам ГПУ в деревне Нижний Шибряй Борисоглебского уезда Тамбовской области. Больной крестьянский вождь пытался отстреливаться, но в неравной схватке был убит.

Поголовно по всему населению..

. Восстание вспыхнуло в селе Калинка Кирсановского уезда в августе 1920 года. Крестьяне выступили под лозунгами: «Долой продразвёрстку!», «Да здравствует свободная торговля!» Академик А.Никонов в монографии «Спираль многовековой драмы...» приводит свидетельства из Тамбовского областного архива. Вот запись телефонного разговора от 29 августа 1920 года. Начальник оперативного штаба при губчека Благонадёжин разговаривает с секретарём губчека Куликовым. Первый сомневается по поводу приказа в течение 48 часов в 21 селе арестовать всех граждан в возрасте от 16 до 40 лет, конфисковать их имущество и уничтожить эти селения. На вопрос, относится ли эта мера ко всему населению или же к отдельным лицам, следует ответ:

 «Поголовно ко всему населению, так как в этих сёлах все активно участвовали и теперь участвуют. Эти сёла нужно стереть с лица земли».

 Жестокость порождает жестокость. В селе Нижние Мытрёнки крестьяне запирают в избе продотряд из 20 красноармейцев и сжигают избу вместе с пленными. Повстанцы Антонова перекрывают Юго-Восточную железную дорогу и отрезают центр страны от хлебных районов России. В Тамбовской губернии большевики вынуждены ввести осадное положение. Против крестьянского войска бросают 100-тысячную армию под руководством М.Тухачевского. Артиллерия, самолёты, аэростаты, снаряды с удушливыми газами - и всё это на крестьян одной губернии. Тухачевский отдаёт приказы, один беспощадней другого:

 «Леса, где прячутся бандиты, очистить ядовитыми газами, точно рассчитывать, чтобы облако удушливых газов распространилось полностью по всему лесу, уничтожая всё, что в нём пряталось...»

 Самые ожесточённые бои развернулись с 28 мая по 26 июля 1921 года. Крестьянская армия потеряла убитыми и ранеными 37 тысяч человек. В августе восстание было подавлено.

 «Крестьянские восстания ширятся на почве разлившегося недовольства мелких собственников деревни пролетарской диктатурой, повёрнутой к ним остриём неумолимого принуждения, мало считающейся с хозяйственными особенностями крестьянства...» - так заявил в своём отчёте о разгроме антоновской армии известный большевик В.Антонов-Овсеенко.

 Из всего большевистского руководства Ленин оказался единственным, кто признал свою вину перед крестьянами.

 Но об этом в следующей статье.