Горькое молоко

Всё, не надо никаких статей, надоело – я продаю бизнес. Буду спокойно получать свои девять тысяч пенсии, – Николай Парфёнов (имя изменено. – Ред.) и слышать не хочет ни о каком расследовании. Уже не хочет.

– Опять начнутся проверки, менты в десятый раз придут с одними и теми же вопросами. У меня уже нет сил. Я и так два раза на больничной койке оказывался. Спасибо за моральную поддержку, всего хорошего.

Грустный вздох. Гудки в трубке.

Я ждал больше года. Ждал по просьбе героя, хотя на руках уже были все документы для публикации: «Погоди, не надо провоцировать, дай чуток разгрестись». И тут на тебе: спасибо, до свидания. И полный запрет на упоминание имён и названий фирм.

Что же теперь – забыть обо всём? Нет уж. Хоть без конкретных фамилий, в урезанном виде, но эта история должна получить огласку. Потому как на Дону частенько происходят подобные вещи, сильно похожие на гоголевскую фантасмагорию – как бы ни отрицали это чиновники как районного, так и областного масштаба.

Всё началось в 2008 году. В одном из шахтёрских городов Дона отставной энергетик Николай Парфёнов решил начать собственный бизнес. Купил машины, холодильники, создал молочный кооператив. Сырьё собирал в окрестных деревнях, перерабатывали молоко на стареньком молзаводе, взятом в аренду у знакомого бизнесмена. Экологически чистая, без добавок, продукция разлеталась на ура. Успешное развитие продолжалось почти год… пока на горизонте не объявились «московские компаньоны». Они предложили владельцу завода войти в капитал и модернизировать предприятие. Тот согласился, уступив им небольшую долю собственности. Дальше начались «похождения Чичикова».

Недолго думая, «москвичи» заложили завод в одном из белгородских банков, взяв кредит в 24 миллиона. Само предприятие при этом стоило около восьми. Куш показался «инвесторам» маловат, и они получили ещё один кредит, уже в другом городе – 94 (!) миллиона.

– «Москвичи» постоянно влезали в хозяйственные дела. Советовали нам оставлять продукцию на заводе, чтобы потом отправить всё в столицу, – рассказывал во время одной из встреч Парфёнов. – У нас одного масла скопилось два вагона-рефрижератора…

Спустя некоторое время на завод стали наезжать кредиторы. По словам Николая Семёновича, когда один из них увидел, под какое оборудование он выдал 94 миллиона, ему стало плохо с сердцем: в документах представлялась совсем другая картина. Начались споры, кто же должен платить по долгам… Видя это дело, первоначальный владелец завода спешно продал свою долю знакомому – Анатолию Писареву (фамилия также изменена. – Ред.), – и тот стал директором предприятия. С Парфёновым они сошлись во взглядах быстро. Скинулись деньгами, решили развивать бизнес совместно. Но не тут-то было.

Узнав о сделке, «москвичи» решили избавиться от нового директора. В его отсутствие они увеличили уставный капитал завода, внеся в него 1,3 млн рублей, – и общим голосованием вывели Писарева из состава учредителей. Абсурд? Конечно. И даже более: не имея на то никаких полномочий, не имея печати и подписи директора, «москвичи» умудрились зарегистрировать новый состав учредителей в местной донской налоговой. Не спрашивайте, как. Умудрились.

По счастью, Анатолий Писарев тоже оказался не промах – помогло то, что долгое время работал в милиции. Рейдерский захват предприятия ему с Парфёновым удалось отбить. На «москвичей» наконец-то завели уголовное дело по факту мошенничества, и они подались в бега. Думаете, после этого началась спокойная работа? Нет. Началась вторая серия трагикомедии.

– Пока шла вся эта катавасия с «московскими инвесторами», у нас на складах копилась продукция, – вспоминает Николай Семёнович. – Мы толком не работали. В итоге одному из крупных поставщиков молока задолжали 7,3 млн рублей. Наскребли, отдали 6,3 млн. Вместе со штрафами осталось ещё 1,3

млн. Я попросил поставщика подождать с месяц – в морозильниках лежало 23 тонны масла на сумму 3,8 млн. Резерв был – просто месяц подождать, пока продадим.

Но поставщик упёрся рогом: «Отдавайте завтра, и всё тут». Обратился в суд, естественно, выиграл дело. Судебные приставы сработали мгновенно – арестовали 23 тонны масла. Только оценили их почему-то не в 3,8 млн, а в 1,7. Ну что ж, ошибка в расчётах, случается. В общем-то, даже этой суммы

хватило бы на покрытие долга.

Неизвестно, кто в службе судебных приставов занимался реализацией продукции… Но масло пролежало на складах почти год и, разумеется, испортилось. Конфискат потерял ценность. У приставов хватило наглости вернуть масло владельцам и потребовать новый залог.

В ответ Парфёнов и Писарев обратились в суд с требованием возместить убыток. Только после пятого заседания суд признал их правоту.

Пока суд да дело, накопились долги по налогам. Проснулась – кто бы вы думали? – местная налоговая инспекция. Да, та самая, которая зарегистрировала поддельный протокол о смене учредителей.

– Вообще-то, у нас в налоговой готовились к возмещению 770 тысяч НДС, – рассказывает Николай Парфёнов. – И мы справедливо обратились с просьбой сделать нам перерасчёт, приняв во внимание сумму НДС. Началась камеральная проверка – она длилась 8 месяцев. И в это время, с нарушением всех процедур, в налоговой подали заявление в суд о нашем банкротстве. Пошли затяжные процессы – состоялось более 20 заседаний. В итоге суд ввёл на предприятии процедуру внешнего управления. Несмотря на то, что общая сумма исковых требований не превышала 1,4 млн, арестовали всё имущество завода. Внешний управляющий затеял очередную ревизию…

В это время на счёт пред-прия тия поступило 968 тысяч, полученных за дело, выигранное у судебных приставов. Не 3,8 млн, сколько стоило пропавшее масло, и даже не 1,7 млн, в которые оно было оценено – всего лишь 968 тысяч рублей.

– Остальное куда-то пропало, – разводит руками Николай Семёнович. – Обращались, требовали. Ну не с пистолетом же за ними ходить.

Что делает в этой ситуации внешний управляющий? Думаете, борется за возмещение полной суммы или хотя бы начинает платить по долгам из того, что есть? Ни в коем случае. Лёгким движением он переводит около 900 тысяч на свой личный счёт. В качестве зарплаты. Хотя работал меньше месяца и появился на заводе всего пару раз. На налоги остаются копейки – несколько десятков тысяч.

Снова пришлось обращаться в правоохранительные органы. Опять начались бесконечные проверки и изучение документов. Налоговая всё же отозвала свои претензии. Деньги управляющий тоже вернул – но уголовное дело в отношении него так и не завели. Закончиласьистория совсем уж некрасиво: Николая Парфёнова подставил товарищ, партнёр – Анатолий Писарев. Используя старые связи в полиции, попытался стать единоличным хозяином всего предприятия...

Возможно, кто-то лишний раз спросит: какой прок в статье без реальных имён и фамилий? Ответ простой. Я не надеюсь на торжество светлых сил – если главный герой не хочет новых тревог, значит, так тому и быть. Но лишний раз повторить слова Парфёнова, считаю, необходимо. Потому что они – ещё один диагноз (который уже по счёту!) нашей системе власти: «В нашей России заниматься сельским бизнесом – значит попусту тратить свою жизнь».

Сейчас у нас много говорят о защите прав бизнесменов. В стране даже появилась должность уполномоченного по правам предпринимателей. Первые этапы отбора кандидатов на эту должность в Ростовской области завершились месяц назад. Впереди – финальный раунд. По идее, бизнес-омбудсмен (так его называют) будет помогать предпринимателям отбиваться от «наездов» со стороны чиновников и силовиков. На Западе подобные структуры действуют давно и показали себя хорошо. Будут ли они работать в российских реалиях?

Как минимум одно можно сказать наверняка – моему герою никакие омбудсмены уже точно не помогут. Силы кончились:

– Спасибо за моральную поддержку, всего хорошего.