Живет на хуторе батюшка…

На фото: Семья Пневских. Сидят Матушка Александра и отец Пётр. Стоит отец Георгий, настоятель храма.

В этот дом дверь всегда открыта: кому помочь – заходите. Что это за батюшка, если до него не достучаться, - считает отец Петр. 1 января ему исполняется 80 лет. Поздравляем! Но вот, что интересно: эту внушительную батюшка отмечает уже во второй раз.

- Мы не знаем точно, когда родился отец Петр, - объясняет его сын, отец Георгий. – Известно только, что 29 или 30 декабря 1927 года. В те годы до конторы, где регистрировали младенцев, добраться было непросто да еще зимой: пока доехали… И записали отца – для удобства или по ошибке - 1-м января, но того же 27-го года. Так что в прошлом году мы отмечали его юбилей по паспорту, а уж в этом году – по факту рождения…

Прозорливый батюшка

Так называет отца Петра сосед. И действительно, поговорит батюшка с человеком, может, даже с незнакомым, будто бы о мелочах поговорит, но сразу поймет, чем этот человек дышит, как ему помочь можно…

С соседом же история была такая. Собралась его внучка замуж – вроде бы и парень хороший из порядочной семьи. Дед на радостях - к отцу Петру: мол, обвенчай молодых, батюшка… А тот в ответ: «Пусть хоть годик поживут - тогда приходите» Дед, конечно, в обиду, свадьбу закатил «знай наших». Потом, правда, благодарил: разбежались молодожены через два месяца.

- Видно ж было! Не уживутся они. Притираться друг к другу не станут – не те люди... – Вспоминает отец Петр. И как он все это сразу понял? Молодых видел раз, ну может, два и то мельком…

- Человек – он же, как на ладони… Кем бы ни прикидывался, а все видно, - говорит наш батюшка. Я не знаю, что ему на это сказать.

Я не знаю, каждый ли священник найдет единственно спасительное слово для человека, решившего свести счеты с жизнью? Отец Петр находит. А если дочь-школьница беременна, и родители в панике – батюшка сумеет утешить: «Не горе это, чадо Господь дает. Горе – когда теряешь детей… Грех, конечно! А кто без греха? Каяться надо, а ребенок – это радость…»

Я не знаю, к каждому ли священнику пойдут люди с сокровенными бедами? К отцу Петру идут - дверь его дома всегда открыта: «что ж это, - говорит – за батюшка, до которого не достучаться…» И так всю жизнь.

Дети в семье священника

Нас вроде бы и не воспитывали, так, чтобы какие-то беседы проводить, нотации читать, - говорит отец Георгий. - Чтобы отец посадил нас с братом и что-то внушал специально – не припомню такого. Мы видели, как живут папа с мамой и впитывали: жить надо так… Признаюсь вам: молитву «Отче наш» я никогда не учил, но я знаю ее – часто звучала: утром, перед тем, как сесть за стол, на ночь…

Воспитывали нас по принципу: «Делай, как я». Когда я был маленький, мне было тяжко службу выстоять, все маму теребил: «Скоро кончится, скоро?» Мама всегда спокойно погладит по голове: «Скоро, потерпи, сынок…»

Времена тогда были советские: в церкви люди редко детей крестили, все больше на дому, исповедоваться тоже часто батюшку домой приглашали, отец ездил по селам, где церквей не было.

Оба дедушки – тоже священники были.

Но идти в священники меня никто не принуждал. Я после школы в мединститут поступил и три года там учился… Бросить все и пойти по пути отца - это было осознанное, продуманное решение. Я благодарен отцу и матери – они дали мне самое главное: пример жизни во Христе. Меня никто никогда не брал за шиворот. Но сейчас, когда я уже взрослый человек, сам священник, мне очень бывает жаль: пусть бы отец хоть иногда брал меня за шиворот – сколько бы доброго и нужного я еще усвоил.

Отцу же довелось служить в очень сложные для церкви времена. Причем сложные не в смысле гонений – в тюрьму служителей церкви уже не сажали. Мутное было время. Не война – в войну в чем-то проще, понимаешь, где враги, где свои… Борьбы была подспудная – выдавливание. Приходилось балансировать: чтобы тебя куска хлеба не лишили, и слово Божье нести… В атеистическом государстве оно не приживается и осложняет жизнь человеку который его произносит. Отец Петр удивительно мог смириться, но Божьему слову не изменить. И если шел на компромисс с властью, то в итоге от этого польза была для церкви.

- Когда вы выбирали тот же путь, вы же понимали, что будет тяжело?

Когда человек хочет уйти в монастырь, его все отговаривают. Главным образом, сами монахи: это путь всецелого служения Богу. Но препоны это все равно человеческие. Меня тоже отговаривали. Не отец, нет! И это было испытанием. Когда я готовился к священству, времена уже несколько изменились – не гнали уже церковь подспудно.

- Подспудно это как?

В советские времена у каждой церкви был светский человек из органов, который должен был вроде бы следить за тем, чтобы все было правильно. А, по сути, он разлагал – не сам лично! – и священника, и прихожан. Если есть в человеке какая-то гнильца, ее непременно стремились развить. И многие попадали на эту удочку. До сих пор отголоски: «Посмотрите на того попа – пьет, курицу в пост наворачивает, любовницу имеет... Чего уж мне, грешному, тут делать?»

Про детство

Священник – он, как военный. Отец рассказывал, как его отец, мой дед, уезжал на полгода, семья ждала. Нас матушка воспитывала. Это нормально в семьях священников. Отец Петр деятельный человек. Но старался уделять нам даже минуты. Шахматы – он меня научил. На прогулки семьей выбирались. Рыбалки? Отец Петр – да, рыбак, а я – нет. Каждая свободная минута – была наша. Никогда ни руку на нас родители не поднимали, ни голос не повышали. Самое страшное – угроза: ремня дам! Если мы что-то с братом натворили, и отец недоволен и пожурит нас – страшнее этого ничего не было. Это при том, что говорил отец всегда спокойно и никогда не оскорблял. Он говорил только о грехе, самого слова «грех» не произнося. Как он это умудрялся делать?! Но мы все понимали.

Отец был всегда добр. Мы еще совсем малые были: мне лет пять, а брат еще на два года младше. Но мы уже понимали: НАДО. Помню, отец брал меня с собой, когда отправлялся прихожан болящих на дому исповедовать. Поехали мы в Приморку – жара страшная, обошли всех, уже возвращаемся, ждем автобус, вдруг женщина бежит: «Батюшка, свекровь моя помирает, причастить ее нужно…» Конечно, отец пошел. И я понимал: так, значит, так - ради меня, из-за того, что я еле на ногах стою (да он и сам очень устал!), он никогда никому не откажет. Особенно, если человек на смертном одре. Даже службу до определенного момента прерывают, и прихожане ждут в храме, пока священник умирающего причастит.

Когда я уже сам стал священником, я впервые в этом качестве поздравлял отца с днем ангела. «Передо мной жизнь отца Петра с детских лет. Испытаний ему выпало много: гибель младшего сына, болезни серьезные, гонения… Доведись до другого человека, мог бы и от Бога отречься. Но только не мой отец – он принимал все смиренно, с достоинством.

Квартира, в которой я сейчас с семьей живу – в ней когда-то мы с отцом и матерью жили. Отец Петр был тогда секретарем Епархии. Дверь у нас никогда не закрывалась, замок на предохранителе. В доме – люди постоянно. Одному – одно нужно, другому – другое.

Без матушки нет и батюшки

В доме в Недвиговке все так же: дверь нараспашку. Бывает зайдет женщина: «Мне бы с матушкой поговорить…» А матушки дома нет. Отец Петр спрашивает: «Может, помочь вам чем?» «Нет, - отвечает, - я матушку подожду»

- Без матушки нет и батюшки, - часто говорит отец Петр. – Я без матушки, как без рук. Про пост мы с Георгием и не думаем никогда: наступает положенный день, на столе постная еда. Она мне детей вырастила прекрасных. Как отмечаем день ангела Георгия, прямо на церковном дворе стол накрываем, люди приходят, поздравляют. И всегда звучит тост: «Какой же должна быть матушка, чтоб воспитать такого сына!»

Но сама матушка на мои вопросы отвечать не любит.

- С этим - к батюшке! У меня все обыкновенно. Писать не о чем!

- Но вот женщины иногда только с вами хотят говорить. Почему?

- Так не все же ловко отцу Петру или отцу Георгию рассказать…

- Помогаете им?

- Стараюсь…

И весь сказ.

Прошлой весной возила я к отцу Петру свою тетку – родную, но до тех пор некрещеную. Наслушавшись моих рассказов про батюшку, захотела она принять крещение, и именно в Недвиговке, и чтоб обязательно отец Петр ее крестил. Приехали, и матушка сразу взяла тетку под опеку: все рассказала, как и почему, что снять, где стать, кому свечку поставить…

Теперь моя тетка, к людям очень придирчивая, как услышит про матушку, расплывается в улыбке: «Думала, таких хороших людей и не бывает на свете»…

От автора

Год назад я получила задание от главного редактора - сделать материал о сельском священнике. И появился в моей жизни отец Петр, потом рубрика «Скажите, батюшка»… Теперь я думаю: как я жила без этого раньше? А друзья говорят: «ты стала другой».

Можно ли не измениться, когда тесно общаешься с мудрым и праведным, много чего повидавшем в жизни человеком, человеком, которому веришь безоглядно?! Одно жаль: поздно я попала в этот дом. Ну, почему не было рядом со мной отца Петра в юности, в молодости… Сколько бы глупостей и ошибок прошло мимо, не покорежив жизнь!

Мне, наверняка, возразят: а школа, пионерская организация, комсомол, наконец, - разве не учили тебя избегать ошибок?! Читать – да, научили, писать – тоже, считать – кое-как… За это спасибо! Но они сотворили и страшное тоже - воспевали бунтарский дух, вбивали в голову: Бога нет! По сути, никаких истинных ориентиров праведной жизни школа моего поколения не давала. Родители? Да кто б их слушал, после уроков литературы про вечный конфликт отцов и детей?! Впрочем, я отвлеклась…

Каюсь, батюшка: я ни разу в жизни не исповедовалась. До встречи с вами мне это в голову не приходило. Еще два года назад жизнь православного человека представлялась мне так: в церковь когда никогда пойти, помолиться, как умеешь, на Пасху куличи купить (сама не испеку, да и некогда), яйца покрасить… Очередь к батюшке на исповедь никогда не манила – очень уж формально выглядело.

Вы много раз звали меня: «Приходи, исповедуйся!» И смотрели в глаза так, будто всю душу насквозь видите, жалеете ее: «Что ж ты бедная, измаялась совсем!» Ох, батюшка, мне кажется, вы уже и без моей исповеди все про меня знаете: в чем грешила, как за это расплачивалась… Головой понимаю: надо набраться мужества и все-все рассказать – именно вам, то, чего никому на свете никогда не открывала. Но сердце сжимается: «Как же я отцу Петру ТАКОЕ расскажу?!» Но я уговорю свое сердце. И обязательно приду к вам на исповедь – вот только с духом соберусь…