Реформа, опоздавшая на век

  В середине ноября 1907 года, на одном из заседаний III Государственной Думы, неожиданно вспыхнул скандал. Выступал лидер кадетов Родичев. Напомнив залу выражение депутата Пуришкевича о «муравьевском воротнике», оратор вдруг сказал, что потомки назовут его «столыпинским галстуком». Таврический дворец на мгновение замер, а затем взорвался. В зале находился глава правительства Петр Аркадьевич Столыпин.

 Сказанное было неслыханным оскорблением премьера-реформатора. Ведь Муравьев-вешатель, генерал-губернатор Виленского края, в 1864 году непосредственно подавлял восстание поляков, отправляя бунтовщиков на виселицу. Откуда и пошло выражение «муравьевский воротник». Столыпин не имел прямого отношения к военно-полевым судам, учрежденным по требованию военного министра и казнившим через повешение. Хотя и выступал за беспощадное подавление революционного террора...

 Столыпин вызвал лидера кадетов на дуэль.

 Стоя перед премьером, в присутствии председателя Думы и свидетелей, подавленный Родичев попросил его извинить. Бледный Столыпин молча переживал оскорбление... Может быть, он при этом вспомнил, что на дуэли в юности погиб его родной брат. А много раньше - его троюродный брат, великий поэт Михаил Лермонтов. Неужели судьба испытывала его, пережившего к тому времени пять покушений (всего их было одиннадцать). А как же реформа...

- Я вас прощаю, - произнес премьер, но руки Родичеву не подал.

 История записала «столыпинский галстук» в школьные учебники... В советское время Столыпина представляли крайним реакционером и вешателем. Сегодня он великий государственный деятель. Считается, что отведи ему судьба еще десяток лет жизни, он бы обеспечил стране процветание и благоденствие. Пуля двойного агента Богрова оборвала его жизнь на взлете земельной реформы...

 22 ноября исполняется ровно 100 лет столыпинской земельной реформе, освободившей крестьян от власти общины. Основой реформы стал Указ «О дополнении некоторых постановлений действующего закона, касающихся крестьянского землевладения и землепользования». Указ появился через четыре месяца после того как Столыпин возглавил правительство. Он сам инициировал, готовил и осуществлял Указ твердой рукой. Документ, давший старт бескровным аграрным преобразованиям, обобщил наработки и предложения, оставленные идеологом реформы министром финансов графом Витте.

 Крестьянская собственность на землю. Свободный выход из общины. Льготное кредитование. Землеустройство и хуторное расселение... Это определяющее содержание Указа.

 Всегда были и будут тунеядцы, заявлял реформатор. Но не на них должно ориентироваться государство: только «право способного, право инициативного создало право собственности на Западе». Трудолюбивый крестьянин - «соль земли русской», его надо освободить «от тисков» общины, передав ему землю в неотъемлемую собственность. «Им нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия». Эта фраза Столыпина, адресованная революционерам всех мастей и оттенков, стала крылатой.

 Предполагалась не беспорядочная раздача земель, не успокоение бунта подачками, а признание неприкосновенности частной собственности. И как следствие - создание мелкой личной собственности на землю. Налицо был полный разрыв с идеологией реформы 1861 года, когда упор был сделан именно на крестьянскую общину как на главную опору самодержавия. Теперь же предстояло соединить американский путь развития аграрной экономики с сохранением всех особенностей российской государственности.

 Крестьянский банк в период реформы стал главным инструментом разрушения общины. С помощью кредитов государство помогало крестьянам в приобретении земель. Банк продавал земли, скупленные у помещиков или принадлежащие государству. При этом кредит для частника был вдвое ниже, чем для общины.

 Условия продаж были жесткими. За просрочку платежей земля у покупателя отбиралась и возвращалась в банковский фонд. Эта политика работала на трудоспособную часть крестьян. С 1906 по 1915 годы они купили с помощью банка 4868,4 тысячи десятин земли. Прочие граждане империи приобрели за это время в 4 раза меньше. На отруба «ушла» половина проданных земель. Хуторам досталась четвертая часть из банковского земельного фонда.

 В итоге появился слой предприимчивых самостоятельных крестьян из 2,5 миллиона семей. Стали развиваться сельская кооперация и банковское дело. Строились перерабатывающие предприятия. Расширялся внутренний рынок. Реформа препятствовала появлению чрезмерных землевладений. Но государству обошлась в копеечку: крестьянам для покупки земли было выдано ссуд на 421 миллион рублей (корова стоила 5-7 руб.).

 Однако кредитная политика не решала аграрную проблему в целом. Хотя перекупщики и спекулянты были оставлены без работы, цена на землю росла. Чем больше крестьян покупали земли через банк, тем выше поднималась цена, подогреваемая увеличением ее рыночного оборота. Растущие цены загоняли новых собственников в долговую кабалу. Складывалось неразрешимое противоречие. С одной стороны, надо было удовлетворять потребность крестьян в земле, а с другой - не допускать разорения частников, в том числе помещиков-дворян, служивших опорой трону.

 Кроме того, бедняки не могли приобрести землю. Несмотря на незначительный собственный взнос (10% рыночной цены), у многих и таких денег не было.

 Столыпин не решился на радикальные действия. Он старался достичь компромисса общественных сил. Поэтому не стал настаивать на том, чтобы наделить общинную голытьбу помещичьей землей. Ей, голытьбе, готовилась участь переселенцев в Сибирь и Среднюю Азию на освоение целинных земель. Причем доля общинной земли бедняков должна была тихо перейти в собственность зажиточных мужиков. Таким способом реформатор предполагал создать «опору государственности России».

 Переселение было организовано лучше, чем через полвека в советское время при освоении целины. Люди обеспечивались долгосрочными льготными кредитами. В Западную Сибирь - 160 рублей. Азиатский кредит составлял 200 рублей. Тем же, кто ехал обустраиваться в Приморье, давали 400 рублей. Половина этих сумм предоставлялась бесплатно. Переселенцы обеспечивались строительными материалами и транспортными услугами. Для них даже построили специальные вагоны, приспособленные для перевозки семей с вещами и домашней живностью.

 Но главенствующую роль Столыпин отводил не льготным кредитам, а вещественным рычагам реформы. Деньги крестьянин мог просто пропить или стать жертвой чиновников и мошенников. Премьер старался реализовать помощь в натуральном виде, путем создания развитой инфраструктуры. В регионах переселения правительство строило железные дороги, школы, водохранилища. Только медицинских пунктов было открыто около 500. Помощь переселенцам выдавалась в виде семян, скота, инвентаря.

 Через два года после начала аграрной реформы Столыпин отправил сибирским губернаторам грозный циркуляр: «Не допуская каких-либо насилий над волею самих старожилов или новоселов, содействовать тому, чтобы сельские общества с общинным землепользованием перешли к владению личному». Чиновникам предписывалось проявлять служебный такт и благожелательную настойчивость. В этом предписании отразились новые подходы в попытках направить Россию на путь фермерства. Насильственное создание хуторов и отрубов, ставшее обычной практикой в центральных областях, осуждалось. Многие крестьяне психологически не могли освободиться от общинного уклада жизни. Как правило, выделению их на хутора и отруба сопротивлялись крестьяне-середняки. Один из ближайших помощников Петра Столыпина, фанатичный сторонник аграрной реформы А.Кофод, призывавший к принудительному расселению, приводит в своих воспоминаниях высказывание одного крестьянина: «Да никогда, барин, не согласимся. Все хотят лучшие места. Как было бы хорошо, вся своя земля тут кругом двора была бы... А вот если бы правительство сказало нам: расселяйтесь, ребята, вот вам два года срока, если же не сумеете, то мы вас расселим. Живо расселились бы».

 Реформа Столыпина была рассчитана на 20 лет. Временное правительство отменило ее 28 июня 1917 года. Но фактически реформа стала затухать после убийства ее творца в 1911 году.

 Преобразования, которые пытался осуществить премьер-министр, были последним шансом правительства сохранить традиционную российскую государственность. Всего лишь 20% крестьян выделились на хутора и отруба. Случаи полного роспуска общины остались немногочисленными. Частное крестьянское землевладение составило 15% общей площади обрабатываемой земли. Собственниками земли смогли стать только 8% земледельцев, но они терялись в масштабах страны.

 Столыпину пришлось проводить свои реформы в обстановке революционного террора. Он постоянно говорил: дайте нам 20 лет покоя, и вы не узнаете Россию. Но кто бы ему дал эти 20 лет, если идея «великих потрясений» уже овладела массовым сознанием. Реформатор понимал обреченность своего положения. Выступая в Государственной Думе 5 декабря 1908 года, он процитировал фрагмент из постановления съезда эсеров, состоявшегося в Лондоне за три месяца до того: «...Правительство, подавив попытку открытого восстания и захвата земель в деревне, поставило себе целью распылить крестьянство усиленным насаждением личной частной собственности и хуторским хозяйством. Всякий успех правительства в этом направлении наносит серьезный ущерб делу революции».

 Наконец случилось то, что и должно было случиться, - Октябрьский переворот. В революции активное участие приняли крестьяне-люмпены из числа «возвращенцев». Из 3,5 миллиона человек, выехавших в Сибирь, около миллиона вернулись в европейскую часть России, но уже без денег и надежд.

 Если бы реформа удалась, слой самостоятельных крестьян-фермеров стал бы мощным стабилизирующим фактором политической жизни России. Не получилось!

 Сегодня, через 100 лет, история заставила нас вернуться к той, прерванной пулей, земельной реформе. И вновь, как и тогда, у нее слишком много явных и скрытых противников. От эпохи коллективизации сохранилась частушка: «Питер меня вытер, а я ему досадил - в лаптях по Невскому походил!»

Страшная частушка, если вдуматься.