Органика – продукт не для всех

Биоземледелие в России только начинает внедряться, а потому спрос на продукцию превышает предложение

Вот уж про что не скажешь точнее: новое – это хорошо забытое старое, так это про биологическое земледелие. Ведь до «химической эры» оно таким и было. Почему же сегодня мало кто готов перейти на «чистое» производство, насколько это актуально и перспективно и что учёные готовы предложить энтузиастам экологических агротехнологий? Об этом мы поговорили с доцентом кафедры агрохимии и экологии им. проф. Е.В. Агафонова ФГБОУ ВО Донской ГАУ, кандидатом с-х наук Антоном Громаковым.

– Антон Александрович, мы находимся лишь на подступах к биоземледелию. Закон об органической продукции, который пробивали десять лет, приняли в августе 2018 года, а вступил он в силу лишь с первого января этого года…

– Закон – да, но ГОСТ извес­тен уже с 2015 года, он дорабатывался в 2016-м и, наконец, с 1 января 2020 года вступил в силу. Вместе с тем, существует очень серьёзная проблема, которая пока ещё не на слуху: нормативная база уже есть – нет специалистов. В стране ни одно учебное заведение, к сожалению, сейчас ещё не может подготовить именно специалистов органического сельского хозяйства. Нет пока даже таких учебных программ. То есть чисто теоретически: если такая учебная программа высшего образования будет создана немедленно, первого специалиста (бакалавра) мы увидим через четыре года.

– Но какие-то институты уже работают над этим?

– Думаю, что ряд вузов Минсельхоза России в ближайшее время приступят к созданию таких учебных программ, так как спрос на рынке есть. Но вообще-то процедура достаточно затянутая во времени, потому что необходимо сначала разработать и утвердить профессиональный стандарт специалиста сельского хозяйства именно органического производства, затем этот стандарт должен пройти как минимум полугодовое обсуждение на сайте Роструда, затем он принимается, потом какое-то время под него разрабатывается так называемый учебно-методический комплекс. Однако это не значит, что сейчас невозможно производство органической продукции. Возможно. И уже есть, если не ошибаюсь, три организации (всего лишь три организации во всей стране!), которые выдают сертификаты на органическую продукцию.

– Это важные замечания, но позвольте, вернусь к своему не законченному вопросу. Законодательная база только сформировалась, а ваш университет занимается разработками в сфере органического земледелия более 20 лет. Чем это было продиктовано – учёные видели наперёд и заранее понимали востребованность таких исследований?

– Безусловно. Потому что биологическое земледелие подразумевает под собой экологизацию производства, то есть получение продукции с более высокими показателями экологической безопасности. Эти работы начаты были под руководством профессора Евгения Васильевича Агафонова ещё в 1997 году. Чем тогда была продиктована необходимость этих работ: хотя агрохимия – наука о применении удобрений, плодородии почвы и питании растений– относительно молодая, ей чуть больше 150 лет, тем не менее в 1950-1960-х годах в мире началась интенсификация сельскохозяйственного производства, и практически сразу появились сведения о накоплении вредных для человека веществ в урожае. То есть наряду с увеличением за счёт удобрений урожайности качество урожая, нужно честно признать, снижалось в первую очередь именно в плане экологической безопасности. Поэтому учёные начали искать пути, а каким же образом можно минимизировать этот вред. И вот то, что прописано в ГОСТе от 2016 года – полный отказ от химических удобрений промышленного производства – это один из путей улучшения качества продукции. Под руководством патриарха донской аграрной науки Евгения Васильевича Агафонова такие работы начались гораздо раньше. Уже прошла защита порядка двух десятков кандидатских диссертаций в этом направлении.

– Ведёте ли вы сопровождение сельхозпроизводителей-практиков? Есть у вас такие подопечные?

– К сожалению, нет. У нас серьёзные наработки по отдельным приёмам биологизации и экологизации земледелия, но стройной системы производства продукции растениеводства в севообороте пока не разработано, в этом отношении мы пока только в начале пути. Главное препятствие, почему нельзя просто взять и отказаться от промышленных удобрений – это сразу приведёт к резкому падению урожайности, к удорожанию продукции, к повышению её себестоимости. И первыми под удар попадут фермеры, мелкие хозяйства. Поэтому нужно предложить некие другие способы обеспечения питания растений и поддержания плодородия почвы, не связанные с химическими удобрениями. Здесь можно назвать такие приёмы, как расширенное применение органичес­ких удобрений (отходов растениеводства и животноводства), использование местных минеральных ресурсов Ростовской области. В качестве удобрительного ресурса, например, могут выступать бентонитовые глины Тарасовского месторождения. Запасы там порядка 60 млн тонн, а исследования нашей кафедры показывают, что эта глина может повышать урожайность сельхозкультур при одновременном улучшении качества урожая и положительном влиянии на плодородие почвы. Третий путь – это вовлечение азота воздуха в продукционный процесс. Азот – один из важнейших элементов питания, и, собственно говоря, азотные удобрения – полнос­тью синтетические в отличие от фосфорных и калийных. Так вот, есть возможность привлечь азот воздуха вместо азотных удобрений. Разработка этих путей применительно к условиям нашей области и была начата профессором Агафоновым.

– Привлечь азот с помощью бобовых культур?

– Совершенно верно, но есть одно «но». Бобовых культур в севообороте Ростовской области очень мало, порядка нескольких процентов. А есть другой путь – так называемая ассоциативная азотфиксация. Её осуществляют микроорганизмы, которые в союзе – так называемой ассоциации – с высшими небобовыми растениями привлекают азот воздуха. Близкой аналогией симбиоза бобовых и ассоциацией небобовых культур с микроорганизмами-азотфиксаторами в человеческом обществе будут понятия брака и сожительства – формальная основа разная, но в принципе результат тождественный. Для целого ряда полевых культур, которые не являются бобовыми, есть отечественные биопрепараты для обработки семян. После этого растения начинают вовлекать в свой продукционный процесс азот воздуха.

– На донском форуме «Интерагромаш» в этом году ваша кафедра участвовала в панельной дискуссии «Потенциал АПК Ростовской области в становлении органического земледелия России», где вы и ваши коллеги презентовали в том числе разработку, связанную с утилизацией отходов птицеводства. Расскажите об этом подробнее.

– Когда к нам пришёл «Евродон», у них вначале возникла серьёзная проблема с утилизацией индюшиного помёта, которого в год накап­ливалось до 300 тысяч тонн. Сотрудники нашей кафедры разработали приёмы по использованию этого помёта в качест­ве удобрения. Тем самым сняли экологическую угрозу хранящегося в больших объёмах помёта, решили проблемы увеличения производства продуктов питания и поддержания плодородия почв. 

– Но ведь у нас и раньше были крупные птицефабрики, неужели технологии утилизации отходов не были опробованы на них?

– Да, разработки по использованию в качестве удобрения и куриного, и утиного помёта были сделаны и в области, и в стране, но индюшиный помёт отличается исключительной агрессивностью к растениям и вообще к окружающей среде. И потому для него требуются несколько другие приёмы. А попытки шаблонно перенести использовавшиеся в птицеводстве технологии приводили не к развитию, а, наоборот, к угнетению растений. Были даже случаи, когда растения полностью выгорали при применении индюшиного помёта. 

– Что конкретно вы предложили – какие-то стандарты помётоприёмных площадок?

– Нет, площадки были. Сотрудники университета разработали приёмы использования этого помёта, то есть конкретизировали сроки, способы и дозы его применения под разные культуры – полевые и овощные. Была проведена целая серия полевых экспериментов с разными дозами применения такого удобрения, сроками применения (весенний, осенний), способами заделки. Наиболее эффективным индюшиный помёт оказался под овощными культурами на орошении. Как в открытом, так и в закрытом грунте он способен давать прибавку урожая в полтора раза – до 50-60%. Причём его очень хорошее свойство, как и всех органических удобрений, – последействие, то есть свойство влиять на несколько следующих культур после однократного применения. Чем ещё хорош индюшиный помёт. Всегда было принято считать, что отходы животноводства транспортировать дальше трёх километров от места получения невыгодно. Дело в том, что концентрация элементов питания в органических удобрениях в десятки раз ниже, чем в минеральных. Поэтому далеко их везти нерентабельно. Исследования наших сотрудников показали, что индюшиный помёт экономически оправданно транспортировать на расстояния до 50 и даже 70 км, потому что он концентрированный – суммарное содержание элементов питания в нём сравнимо даже с некоторыми минеральными удобрениями. До этого в стране таких широких и глубоких исследований не было.

Сотрудниками нашего филиала – Новочеркасского инженерно-мелиоративного института – разработаны технология и устройство введения отходов птицеводства в поливную воду. Таким образом, можно использовать птичий помёт в качестве удобрения как в небольших тепличных хозяйствах, так и на значительных площадях орошаемых полей под овощными и полевыми культурами. Работники другого нашего филиала – Азово-Черноморского инженерного института – разработали технологию и комплекс техники для ускоренной конверсии птичьего помёта в ценное концентрированное удобрение. Представьте себе – по традиционной технологии отходы животноводства и птицеводства проходят превращение в органические удобрения минимум 4-6 месяцев. Предложенная зерноградцами технология и техника для её осуществления сокращает этот период до 2-4 недель. При этом полученное удобрение перестаёт быть источником неприятного запаха, рассадником мух, семян сорняков и яиц гельминтов, в отличие от традиционного способа заготовки органики.

– А достаточно ли вносить только помёт или растениям требуется что-то ещё?

– Это очень серьёзный вопрос. Дело в том, что если говорить об органическом земледелии, то нами разработаны отдельные приёмы удобрения тех или иных культур. Совершенно очевидно, что в любом хозяйстве существует севооборот и некая сложившаяся система земледелия, когда из года в год сеется набор культур. К сожалению, разработок по биологизации целого севооборота у нас пока нет. Мы можем подобрать приёмы удобрения под каждую культуру, но ведь сельхозтоваропроизводитель захочет готовый комплекс приёмов под всю площадь своего землепользования. В этом направлении мы только начинаем работу.

– С питанием растений по технологии биоземледелия разобрались. Но есть же ещё болезни и вредители. Что в этом плане вы можете посоветовать производителям органической продукции? 

– Что касается защиты растений, то ГОСТ допускает применение биологических препаратов. Такие средства уже давно есть. Буквально под боком – в Краснодарском крае – расположен Всероссийский НИИ биологической защиты растений. Они очень активно в этом отношении работают. Есть в стране ряд предприятий, которые производят такие препараты. В плане организации защиты растений перейти на биологию несколько проще, чем с питанием. Вместе с тем, нужно чётко представлять, что у биологического способа защиты растений есть свои недостатки. Если химия способна искоренить болезни и вредителей на 100%, то биология, к сожалению, практически никогда такого результата не даёт. Это первое обстоятельство. Второе замечание, вытекающее из первого, – биология требует внимательного и систематичес­кого мониторинга состояния посевов. У химических средств есть определённый период защитного действия, продолжительностью до нескольких недель. У биологических средств защиты такого качества нет или оно проявляется существенно слабее, чем у химии. По этой причине агроному нужно чётко отслеживать: появились вредители или признаки болезней – немедленно обработать посев, возникла новая волна патогенных организмов – повторить обработку и т. д. Если говорить только о болезнях, то здесь необходимо помимо истребительных мероприятий проводить и несколько профилактических обработок. По погоде, по фитосанитарной обстановке предстоит предугадать, какие болезни возможны, и действовать на упреждение. В общем и целом кратность применения биологических препаратов больше, их нужно использовать до 1,5-2 и более раз чаще, чем химию. Поэтому органические яблоки, например, могут содержать следы парши, они, как правило, не блестящие и не идеальной формы.

– Мы говорили о подготовке кадров, что в ближайшем времени ждать таких специалистов не приходится. А сколько времени вам нужно, чтобы предложить сельхозтоваропроизводителям технологию «под ключ»?

– Такого заказа не поступало пока. Но этим, безусловно, нужно заняться, потому что спрос всё равно будет. Оценочно, если сейчас придёт человек и скажет, что ему нужна технология, полностью расписанная под севооборот, нам потребуется как минимум 5-6 лет.

– А кого вы видите в лице ваших заказчиков – фермеров или холдинги?

– Однозначно – не холдинги. Переход на получение продукции органического производства требует соблюдения двухлетнего периода, когда производство будет вестись по правилам органики, но продукцию можно реализовать только как обычную. Очевидно, что в этот переходный срок рентабельность производства сельскохозяйственной продукции снизится. Думаю, убытков ради перехода на органику холдинги терпеть не станут. Немаловажное, на мой взгляд, в наших реалиях препятствие состоит в том, что будет очень велик соблазн у холдингов оставить интенсивную технологию, а продукцию сертифицировать как органическую. Поэтому следует рассматривать только мелкие и средние хозяйства, как, собственно, и происходит в Европе.

– Пора, пожалуй, о биоземледелии поговорить в разрезе цифр. Какова маржинальность органической продукции, есть ли на неё спрос в нашем государстве, где большая часть населения находится по ту или иную сторону, но возле планки нищеты? 

– Переход на производство органической продукции, как я уже говорил, длится от двух до трёх лет в связи с тем, что в почве содержится остаточное количество пестицидов, удобрений и т. д. Следовательно, при переходе на биоземледелие аграрий уйдёт в минус на этот период. То есть издержки на органическое земледелие возрас­тут, а цена останется той же, как при интенсивном земледелии. В принципе, в будущем, эти затраты окупятся, потому что внутри страны органическая продукция стоит в 2-4 раза дороже, чем выращенная при интенсивном земледелии. Сейчас рынок органической продукции у нас не насыщен, о чём, кстати, и говорит высокая цена. Но даже в одной из самых биологизированных стран Европы – Австрии под органическое земледелие отведено меньше половины земель, процентов 30-35. Собственно говоря, всё земледелие на биологию перевести невозможно. Слишком далеко человечество зашло по пути химизации сельского хозяйства. Может быть, и не нужно, потому что сейчас ориентировочно четверть человечества недоедает. И именно интенсивное земледелие для них спасение, а не органика. Органика – не сказать, чтобы нишевый продукт, но всё-таки продукт не для всех. Это, во-первых, я считаю, для детского питания однозначно необходимо. Тут, думаю, даже государству нужно поучаствовать в дотировании производства такой продукции. Вторая категория – больные или с ослаб­ленным здоровьем люди. Здесь тоже государство должно будет поучаствовать. Ну, а третьи справятся сами – люди, которые не последние деньги тратят на еду. А вообще, считаю, что интенсивно данное направление сможет развиваться только при условии всемерной поддержки государством. Сейчас, по большому счёту, биоземледелием занимаются энтузиасты. То есть люди, твёрдо убеждённые в том, что за этим будущее, что они светочи новой культуры.

– Антон Александрович, как, по-вашему, в любом ли регионе России есть условия для перехода на биотехнологии в сельском хозяйстве, кто находится в этом плане в более выигрышном положении?

– Уверен, практически все без исключения регионы могут себе это позволить. Плюсы у всех разные. Наше преимущест­во, поскольку это направление экспортно ориентированное, в том, что в регионе развита экспортная инфраструктура – порты и отгрузочные терминалы. Для центральных регионов немаловажен другой аспект. На Дону, скажем, нет заброшенных земель. А вообще в стране они есть, по некоторым оценкам, до 50 млн га. Это пять площадей Ростовской области, вообще-то! Колоссальное количество земель, которые можно сразу, без периода конверсии, вводить в оборот как органические гектары. Господдержка смогла бы придать ускорение процессу биологизации. Надежда на это есть, ведь не просто же так государство в лице Министерства сельского хозяйства России ежегодно выделяет деньги на научные разработки в этом направлении.

Людмила ВОРОБЬЁВА
п. Персиановский, Октябрьский р-н, Ростовская обл.
Фото автора