Село для живых или мёртвых?

Покупая дома с видом на погост, люди были уверены, что кладбище никогда не подберётся к их воротам

– Мы ходили к Корниенко, спрашивали: «Кладбище не будет расти?» Он убеждал: «Ни в коем случае!» Но Корниенко посадили, а новая глава первым делом именно за это кладбище и взялась. Не за воду, не за дороги, а почему-то за погост...

Мы сидим за деревянным столом в посёлке Дорожном Аксайского района. Чай разлит по кружкам, соседи – который день подряд – живо обсуждают, как будут бороться с Людмилой Флютой. Именно этой женщине, главе Истоминского поселения, принадлежит инициатива навести порядок на кладбище и расширить его с 1,3 га до 2,2 га.

– Я спрашиваю, зачем нашему посёлку, где живёт всего тысяча человек, такое большое кладбище? Слухи ходят, что хоронить здесь будут не только местных. Правда, тех – за деньги, – кивает энергичная Валентина Черенкова в сторону дороги.

За дорогой, прикрытый несколькими деревцами, виднеется сельский погост. Летом его почти не видно, а зимой, когда с деревьев опадают листья, кресты становятся заметны. Но если кладбище подойдёт на расстояние 50 метров от домов, говорят жители улицы Южной, не замечать его будет невозможно.

Вместо микрорайона – дома у погоста

Тридцать лет назад улицы Южной ещё не было. Хутор заканчивался кладбищем, дальше шли сельхозугодья. Но в 1988 году было решено выделить из сельхозземель участок для застройки. Землю «подарили», если так можно выразиться, сов­хозу «Россохинский» из Магаданской области. Северянам стали возводить дома, планировали развить инфраструктуру. Но разные экономические потрясения, кризис...

Коробки из шлакоблоков – где с крышей, где без – присоединили к действующему посёлку Дорожному и оставили ждать лучших времён.

– Вот каким должен был быть наш посёлок, – говорит депутат, бывший глава «Россохинского», Пётр Морозов, раскладывая потрёпанную «тряпочку» – генплан 1993 года. – Вот совхозные дома, вот прогоны... Мы вообще не должны были относиться к Истоминскому поселению!

Но о планах комплексной застройки из-за кризиса пришлось забыть на несколько лет. Коробки из шлакоблоков – где с крышей, где без – присоединили к действующему посёлку Дорожному и оставили ждать лучших времён.

В начале двухтысячных, когда Ростов стал стремительно расти, на хутор Дорожный обратили внимание. От него всего десять километров до Батайского кольца, двенадцать – до въезда в Александровку, двадцать – до торгового центра «Мега». Идеальное сочетание близости к городу и сельской природе.

Ради этой природы нынешние жильцы Южной продали свои квартиры, взяли ипотеку и переселились. Хотели быть подальше от городского шума – а поменяли его, выходит, на мёртвую тишину.

– Прежде чем купить дом, первым делом к главе пошли. Спрашивали: кладбище точно расширяться не будет? Нам отвечали: «Нет», – вспоминает Валентина Черенкова.

– Мы были готовы и к запаху навоза, и к птице, которую люди разводят во дворах... но никак не к могилам под окнами! Одно дело, когда на кладбище у людей огороды выходят. Но здесь – фасады домов. Как же такое можно допустить? – удивляется Ольга Авилова.

– А какую психику нужно иметь, чтобы это выдержать, тем более ребёнку? – спрашивает Светлана Сикорская, покачивая коляску с трёхмесячным сынишкой. Глеб умиротворённо сопит, ещё не зная, какая борьба разворачивается за его сознательное детство.

Спор без решения

Через час разговор во дворе на улице Южной перетекает в кабинет главы поселения – чтобы та «при журналисте ответила».

Людмила Николаевна встречает приветливо, а узнав, по какому вопросу пришли, вызывает стайку своих специалистов, которые разворачивают генплан – белоснежный свежий лист с цветными квадратиками-участками.

На нём, как неразлучные братья, прижались друг к другу участки «20» и «31» – существующее и проектируемое кладбища. От крайней могилы до людских заборов остаётся 51 метр. До домов – 59 метров.

Люди возмущаются: когда переселялись, бывший глава Алексей Корниенко показывал им другой генплан, где никакого расширения не предполагалось.

С призывом: «Давайте спокойненько разговаривать», – Людмила Флюта объясняет: ответственность за то, что кладбище вырастет в полтора раза, лежит не на ней, а на депутатах Аксайского района, которые ещё в 2008 году приняли генплан поселения сроком на 25 лет.

– С тех пор генплан не перерабатывался, вносились отдельные изменения, которые не касались кладбища. Всё, что мы сейчас делаем – отбиваем точки согласно генплану, – твёрдо говорит Флюта.

Люди возмущаются: когда переселялись, бывший глава Алексей Корниенко показывал им другой генплан, где никакого расширения не предполагалось. Флюта разводит руками: не может комментировать действия человека, бывшего на этом месте до неё.

– Согласно ФЗ «О погребении и похоронном деле», вновь создаваемые места погребения должны находиться на расстоянии не менее 300 метров от жилой застройки! – вмешивается Светлана Сикорская. – Почему администрация поселения на муниципальном уровне пренебрегает федеральными законами?

– Мы не пренебрегаем! У нас не вновь создаваемое, у нас существующее кладбище! – убеждает глава. – По СанПиНу для сельского кладбища достаточно 50 метров санитарной зоны! Мы ничего не нарушаем. Все службы, куда вы писали, к нам приезжали, всё проверили...

– Но вы же понимаете, что посёлок растёт. Через 3-5 лет его застроят, и тогда нужно будет ещё большее кладбище. Почему сразу не вынести погост за пределы поселения? – предлагают альтернативу жильцы Южной. – Зачем же расширять его внутри жилых кварталов?

Но у администрации поселения – свои мотивы.

– У нас больше нет муниципальной земли, кроме этой, – объясняют сотрудники администрации.

– Вы не местные, у вас здесь никто не похоронен. А у людей – целые семьи. Всё село на пасху на кладбище приходит! А вы предлагаете его вынести! Если хотите, давайте соберём сход и поговорим на эту тему. Все будут против, чтобы кладбище куда-то переносили, – настаивает Людмила Флюта.

– Тогда ответьте ещё на один вопрос. Согласно СанПиНу, на который вы ссылаетесь, кладбище можно размещать, если уровень стояния грунтовых вод как минимум два метра. А у нас они поднимаются до 1,75 метра – это в ваших же документах написано. Мы все воду берём из скважин. Вы понимаете, что будет хотя бы одно отравление – вас всех пересажают? – спрашивает Светлана Сикорская.

– Если нужно будет замерить вам высоту грунтовых вод, мы пригласим организацию и замерим, – отвечает Людмила Флюта.

Чиновники и законы – для людей?

От главы жильцы с улицы Южной выходят расстроенные: говорят, администрация не собирается войти в их положение.

– Ничем не помогли, так хотя бы уже не мешали...

С приходом новой главы – может быть, это просто совпадение – стали возникать конфликты. Шлагбаум предписали снести как самовольно возведённый объект. 

Так уж вышло, что, перебравшись в этот посёлок, всё им пришлось делать самим. Сами накатывали и засыпали дорогу, сами оборудовали уличное освещение – фонари на своих домах; проводили воду, газ; сами ставили шлагбаум в конце улицы Южной, чтобы пьяные водители не объезжали по этой дороге посты полиции.

С приходом новой главы – может быть, это просто совпадение – стали возникать конфликты. Шлагбаум предписали снести как самовольно возведённый объект. Грунтовую дорогу перед их домами почему-то внесли в генплан (хотя этой дороги в 2012 году ещё не было и администрация её устройством не занималась).

Есть и другие причины для беспокойства, которые касаются уже всего села. Например, воспитанникам детского сада запретили проводить утренники в актовом зале в здании, где расположена администрация поселения. Из фойе этого же здания вынесли стол для настольного тенниса, сообщив, что это не место для игр. С работы были уволены две сотрудницы отдела культуры, которые вели восемь кружков для детей.

– Глава администрации, я так понимаю, должна быть «для людей», – размышляет депутат, тренер-преподаватель местной ДЮСШ Пётр Морозов. – Я не снимаю с себя ответственности: когда Корниенко забирали в наручниках, я голосовал, чтобы главой поселения была Флюта. Теперь я хочу вернуть назад свой голос.

– Флюта однажды сказала нам: «А вы о себе подумайте». Мол, где вас самих будут хоронить. А я говорю: где меня похоронят, мне будет уже всё равно. Меня волнует, где я буду жить, – заключает Ольга Авилова.
Жильцы говорят, что приложат все силы, чтобы кладбище не расширялось. И дойдут, вероятно, до Верховного суда, чтобы уже он ответил, какой закон всё-таки выше: СанПиН с 50 метрами или ФЗ «О погребении и похоронном деле» с отступом в триста метров?

P. S. Через две недели после посещения журналистом посёлка Дорожный обещание Людмилы Флюты провести сход граждан и пригласить представителя ул. Южной на собрание народных депутатов так и не выполнено.