Сокращение строптивых

Почему в ЮФУ, как в российской армии, засекречивают потери в мирное время?

Когда Ростовский государственный университет только готовился стать Южным федеральным, в торжественных речах по этому поводу звучали выражения вроде «ростовский Кембридж» или «донской Оксфорд». «Кембридж», по описаниям выступающих, выглядел примерно так: большая зелёная лужайка, на которой в живописных позах лежат студенты с ноутбуками. 

Прошло девять лет. Лужайка есть, студенты есть, ноутбуки присутствуют. Но для полного Кембриджа чего-то не хватает. 

Оптимизация = сокращение

В сентябре прошлого года в Южном федеральном университете выросли зарплаты. Не до кембриджского уровня, конечно, но всё-таки. А вскоре сотрудники начали догадываться, за счёт чего это произошло: на факультеты пришёл приказ об оптимизации штатного расписания. 

В университете работают грамотные люди, умеющие понимать самые разнообразные термины. И не только математики, но и филологи с историками, недолго думая, вывели, что оптимизация = сокращение. 

Вообще-то, это задачка для первого класса: ниже слова «оптимизация» шли цифры – сколько ставок предстоит сократить каждой кафедре. Но руководство ЮФУ поставило непонятливым учёным двойку, объяснив, что на самом деле это не сокращение, а переход на систему эффективных контрактов. И что никто из добросовестных сотрудников не потеряет в зарплате, потому что все, кто имеет хороший рейтинг, получат стимулирующие надбавки. 

Под одну гребёнку

– Повышение зарплаты произошло за счёт внутренних резервов: ту же сумму будут делить на меньшее количество людей, – говорит один из сотрудников Института наук о Земле (бывший геофак). – На каждом заседании учёного совета – и зимнем, и летнем – произошли существенные сокращения. Только на кафедре гидрогеологии и инженерной геологии сократили одну ставку профессора, 2,75 ставки доцента и 0,75 ставки преподавателя. На других кафедрах не продлили контракт с одним профессором, двух профессоров перевели на 0,1 ставки и ещё двух – на 0,5 ставки. Двое доцентов избраны на 0,25 ставки и один – на 0,5 ставки. В основном, это коснулось людей пенсионного возраста. Лаборантов тоже сокращали, но точных данных у меня нет. 

По словам собеседника Kr-news.ru, разговоры о стимулирующих надбавках – это лукавство: надбавку, в отличие от зарплаты, можно дать, а можно и не дать. А сокращения, происшедшие у геологов, ещё относительно божеские; на других факультетах – больше. 

– Почему-то наше министерство считает, что чем больше студентов приходится на одного преподавателя, тем лучше работает вуз. На мой взгляд, это абсурдно, – говорит доцент кафедры физической и коллоидной химии, кандидат химических наук Сергей Левченков. – Руководство ЮФУ хочет выйти на показатель 10,7, причём эта цифра задаётся для всего университета, без учёта специфики. Скажем, на экономфаке уже сейчас на одного преподавателя приходится больше 10,7 студента – наверное, человек тринадцать. А у нас – значительно меньше. Но ведь химия – наука контактная, предполагает практическую работу с реактивами, приборами. Да у нас и нет лабораторий, где можно разместить больше восьми человек: санитарные нормы не позволяют.

Главная беда – то, что руководство ЮФУ пытается причесать все факультеты под одну гребёнку, считает Сергей Левченков:

– А если даже так, то давайте введём дополнительные критерии, – полусерьёзно предлагает он. – Например, химфак – самый маленький факультет, а 30% научных публикаций, попадающих в международные базы данных, – наши. Давайте установим норму публикаций! И посмотрим, как будет выглядеть на нашем фоне тот же экономический факультет.

Никаких проблем

– Никаких глобальных сокращений не происходит, происходит урегулирование по штатным ставкам, – так ответила на вопрос Kr-news.ru об «оптимизации» ректор ЮФУ Марина Боровская. – В своё время мы посчитали количество научно-педагогических кад­ров по системе личных кабинетов: получилось около четырёх тысяч. Эта цифра сохраняется и сегодня. 
По словам Марины Боровской, с 1 января по 1 июня из университета по разным причинам ушли всего 39 преподавателей. 

– Институты ведут такую политику: кому-то из людей, достигших предпенсионного или пенсионного возраста, предлагают меньшую долю ставки, но при сохранении соответствующей зарплаты, – пояснила Марина Александровна. – Потому что положение об оплате труда позволяет сочетать базовую часть зарплаты со стимулирующими надбавками. А надбавки зарабатываются в рамках контрактных отношений. Так что на сегодняшний момент никаких проблем, связанных с масштабными – и даже не масштабными – сокращениями профессорско-преподавательского состава, я назвать не могу. 

А был ли конкурс?

Наталья Саркисова работала на кафедре теории и истории государства и права с 1983 года. А 25 июня её неожиданно уволили с должности старшего преподавателя: не прошла по конкурсу. Наталья Алексеевна уверена: руководство факультета для улучшения показателей просто решило избавиться от преподавателей, не имеющих научной степени. Доказать это она, естественно, не может, но считает, что уволили её с нарушениями. Их она – юрист с большим стажем – скрупулёзно перечислила в заявлении с просьбой о защите трудовых прав, адресованном в прокуратуру. Например, рейтинг Н.А. Саркисовой как преподавателя на заседании учёного совета был объявлен нулевым. Но, объясняет она, «на совете мой рейтинг преподавателя не учитывался, т. к. код доступа для заполнения рейтинга преподавателя я получила только 22 июня 2015 г., несмотря на мои неоднократные просьбы. Только после заседания учёного совета, перед голосованием, лаборант кафедры вручил мне заполненный рейтинг с результатом 9». Кроме того, объясняет Наталья Алексеевна, по действующему законодательству конкурс, в котором участвовал только один кандидат, не набравший 50% голосов, должны были признать несостоявшимся.

Обратившись «наверх», Наталья Саркисова получила ответ за подписью и. о. ректора М.В. Сероштан (ректор Марина Боровская была в отпуске), где ей объясняли, что поскольку учёный совет подал 13 голосов «против» и всего 9 голосов «за», то, собственно, разговаривать не о чем. А что касается признания конкурса несостоявшимся – правовые последствия в этом случае будут такими же, то есть работу она потеряла в любом случае.

Кто здесь прав с юридической точки зрения – будет разбираться суд. И если бы Наталья Алексеевна была единственным человеком, неожиданно уволенным из ЮФУ, наверное, это стоило бы посчитать внутриуниверситетским делом. Но это не так. 

"Все эти рейтинги, эффективные контракты и прочие малопонятные нововведения – это ширма, скрывающая падение уровня образования"

Неугодные

Новость о том, что из Института филологии, журналистики и межкультурной коммуникации ЮФУ уволили Галину Рахимкулову, шокировала многих в редакции: среди ростовских журналистов немало её бывших студентов. Доктор филологических наук, профессор, Галина Фёдоровна не того уровня сотрудник, чтобы можно было её в рабочем порядке уволить и заменить кем-то другим, равноценным. 

– Вообще-то, и рядовому техническому сотруднику нужно объяснить, почему его увольняют. Но мне, проработавшей в университете 37 лет, дали всего пять минут на отчёт, а потом уволили, не предъявив никаких претензий и не объяснив причины, – недоумевает Галина Рахимкулова. – Я не беру взяток, не участвую ни в каких заговорах. Я занимаю своё место.

– Почему же учёный совет проголосовал против вас?

– В последнее время неугодными становятся люди с приличной репутацией и хорошим профессиональным рейтингом: они много видят, много понимают, умеют анализировать происходящее, имеют собственное мнение и не боятся его высказать. Это тем более обидно, что ЮФУ на что-то претендует, хочет войти в международные рейтинги. Я позволяла себе высказывать своё мнение по поводу того, что происходит на факультете. Недели за две все уже всё знали: шарахались, отводили глаза. И мне кажется, народ теперь струхнул и подумал: уж если Рахимкулову с её репутацией можно выкинуть пинком...

Хозяйки кафедры

– Раньше у нас работали опытные «тётушки», как мы их называли, – настоящие хозяйки кафедры, – рассказывает сотрудник одной из естественнонаучных кафедр. – Они заботились обо всём, и мы могли не беспокоиться о безопасности в лабораториях. Теперь же из пяти или шести лаборантских ставок остались две. Нам предлагают привлекать студентов. Но когда не слишком грамотные ребята готовят реактивы или работают с электричеством, это чревато серьёзными последствиями. Так что люди, которые пытаются сохранить должный уровень преподавания, теперь просто бесплатно выполняют работу лаборантов.

– На гуманитарных факультетах лаборант отпирает дверь, ставит чайник, разбирается с бумагами. У нас же на химфаке обязанность лаборанта – приготовить приборы, реактивы, следить за техникой безопасности. А зарплата у всех одинаковая – 6 300, меньше прожиточного минимума, – говорит Сергей Левченков. – У нас испокон веков все лаборанты были с высшим образованием. И это всегда был кадровый резерв. Вот закончил человек аспирантуру, хочет заниматься нау­­кой дальше, а преподавательских мест нет – куда его девать? Я в своё время так же начинал: год лаборантом, потом четверть ставки преподавателя, потом полставки... А теперь человек защитил диссертацию, а мы ему помахали ручкой. Потому что я пока помирать не собираюсь, а мест нет. А конкурировать со мной вчерашний аспирант пока не может. Так что это сокращение лаборантов сказывается в том числе и на перспективах молодых учёных.

Последствия будут катастрофическими

Прошлой зимой на химфак тоже пришла бумага об «оптимизации». Из неё сотрудники узнали, что из 65 преподавательских ставок им оставят 39 (а возможно, даже 30), причём из 12 профессорских ставок останется 4. А количество лаборантов сократят втрое и оставят 17 ставок. 

Химики отреагировали нетипично («У нас очень хороший, дружный коллектив», – поясняет Левченков) и послали открытое письмо не только ректору, но и Дмитрию Медведеву (он является председателем Попечительского совета ЮФУ), в Министерство образования и науки РФ и ещё в несколько высоких инстанций:

«...На протяжении последнего года коллектив ЮФУ живёт в условиях всё возрастающего давления, направленного на сокращение численности ППС (профессорско-преподавательского состава) и учебно-вспомогательного персонала (УВП). Эти планы носят небывалый по масштабам характер и предполагают фактически двукратное сокращение ППС и трёхкратное – УВП. (…) Насколько нам известно, не лучше, а может быть и хуже, ситуация на физическом факультете ЮФУ. Ветераны университета помнят, что даже в годы послевоенной разрухи зарплаты преподавателей были на уровне самых высоких в стране, а условия труда и оснащение непрерывно улучшались. (…) Нынешние планы по сокращению поистине вызывают оторопь. Последствия этого будут катастрофическими...»
С тех пор ситуация так и не разрешилась.

– Время от времени нам сообщают какие-то новости: вроде бы согласились оставить не 17 лаборантов, а 30. Но это из области предположений, потому что приказ не отменён, хотя и не вступил в действие, – говорит Сергей Левченков.

Массовых увольнений они пока избежали. Что будет дальше – неизвестно. 

Не разобрались

– Я встречалась с коллективом, мы обсуждали эти вопросы, – сказала по этому поводу Марина Боровская. – Сказать, что там массовые сокращения, я не могу. Доля молодых людей, занятых на учебно-вспомогательных должностях, очень высока: там работает много аспирантов и магистрантов, что не может не радовать. Мне кажется, что сам факультет не вполне разобрался с этими вопросами. 

– Марина Александровна, в письме учёного совета химфака сказано, что приказом их обязали сократить количество преподавателей с 65 до 39. Вы имеете в виду, что эти цифры неверны?

– Ну да, как бы не просто неверны... Просто у нас расчёт ведётся от контингента студентов. Мне кажется, что когда мы встречались с коллегами, они сами были удивлены теми вопросами, которые у них появились.

Как-то мы тоже не вполне разобрались с ответом ректора.

Удивляющиеся вместе

– Марку Твену принадлежит такой афоризм: «Кто не знает, куда идёт, очень удивляется, попав не туда», – говорит Сергей Левченков. – Мы в ЮФУ в последнее время постоянно удивляемся.

Удивляет Сергея Ивановича, например, постоянная реорганизация: была простая, всем понятная система факультетов, а теперь кроме факультетов появились институты и академии. И никто не может разобраться, что, куда, а главное, зачем входит. Удивляет и подушевое финансирование, из-за которого преподаватель, поставивший двойку нерадивому студенту, становится врагом факультета: ведь каждый отчисленный двоечник забирает с собой часть финансирования. 

– Все эти рейтинги, эффективные контракты и прочие малопонятные нововведения – это ширма, скрывающая падение уровня образования, – считает неназванный сотрудник естественно-научной кафедры.

А самое печальное, что среди всеобщей имитации бурной учебно-научной деятельности лишними оказываются студенты. Как-то они не вписываются во всю эту красивую систему. 

Анна КОЛОБОВА
Фото Владимира Карпова