Шли девчата по войне…

«У войны – не женское лицо», «война – дело мужское»… Всё правда. Как правда и то, что в годы Великой войны 800 000 наших женщин находились на фронте. 150 000 награждены боевыми орденами и медалями. Читаешь документы, воспоминания участников войны и осознаёшь: как же много «белых пятен» на красной от крови земле! «Ночные ведьмы» и «бандитский батальон».

Война только началась, а сотни тысяч 17-18-летних девчушек уже осаждали военкоматы с требованием немедленно отправить их на фронт. В 1942 году, когда миллионы мужчин-бойцов погибли или были ранены, в Советском Союзе объявляется массовая мобилизация молодых женщин. Впервые в XX веке женщин мобилизуют в регулярную армию – даже в качестве комбатов (!). Это невероятно, но факт. Ранее воюющие женщины встречались только в легендах: амазонки, кельтские и африканские женщины-воины. Это было исключением из правил – в Красной Армии всё было иначе.

Родина учила девушек пользоваться автоматами. Они обрезали длинные волосы и становились не только санитарками, связистками и телефонистками, но и снайперами, танкистами, пилотами бомбардировщиков.

В приказе 0099 Сталин пишет об образовании трёх специальных женских лётных полков. Немцы называли женщин-пилотов «ночными ведьмами»: они летали преимущественно ночью.

Один британский историк писал: «Во время битвы под Харьковом в мае 1942-го отряды генерала Паулюса впервые противостояли женщинам. 389-я пехотная дивизия столкнулась с «бандитским батальоном» под командованием женщины. Воевать против женщин было особенно опасно. Они лежали в соломенных снопах, пропускали нас вперёд, а потом стреляли сзади».

Есть множество свидетельств: немцы очень боялись наших женщин-воинов.

Смешанные чувства…

Женщины оружие всегда вызывали и вызывают смешанные чувства. И удивление, и страх, и восхищение, и пренебрежение…

А что чувствует на войне сама женщина?

Есть ли различия в том, как женщины и мужчины переживают катастрофы, подобные войне? Да, есть.
Женщины были готовы к подвигу, но не были готовы к армии и к тем неожиданностям, которые их подстерегали. Гражданскому человеку всегда трудно перестроиться «на военный лад», женщине – особенно.

«Женская память охватывает тот материк человеческих чувств на войне, который обычно ускользает от мужского внимания, – подчёркивает автор книги «У войны – не женское лицо...» Светлана Алексиевич. – Если мужчину война захватывала как действие, то женщина чувствовала и переносила её иначе в силу своей женской психологии: бомбёжка, смерть, страдание – для неё ещё не вся война. Женщина сильнее ощущала, опять-таки в силу своих психологических и физиологических особенностей, перегрузки войны – физические и моральные, она труднее переносила «мужской» быт войны». В сущности, то, что пришлось увидеть, пережить и делать на войне женщине, было чудовищным противоречием её женскому естеству. 

«А в жёны бы не взял…»

У многих мужчин было чувство вины за то, что воюют девчонки, а вместе с ним – опять-таки смешанное чувство восхищения и отчуждения. «Когда я слышал, что наши медицинские сёстры, попав в окружение, отстреливались, защищая раненых бойцов, потому что раненые беспомощны, как дети, я это понимал, – вспоминает ветеран войны М. Кочетков, – но когда две женщины ползут кого-то убивать со «снайперкой» на нейтральной полосе – это всё-таки «охота»... Хотя я сам был снайпером. И сам стрелял... Но я же мужчина... В разведку я, может быть, с такой и пошёл, а в жёны бы не взял».

Но, с другой стороны, «если мужчины видели женщину на передовой, у них лица другими становились, даже звук женского голоса их преображал». По мнению многих, присутствие женщины на войне, особенно перед лицом опасности, облагораживало человека, который был рядом, делало его «намного более храбрым». 

«Походно-полевая жена»

Была ещё одна «тема» с потоком сплетен и анекдотов, породившая насмешливо-презрительный термин «поход-но-полевая жена» (ППЖ). Но вот что характерно: особенно охотно злословили по этому поводу в тылу – те, кто сам предпочитал отсиживаться подальше от передовой за спинами всё тех же девчонок, ушедших на фронт добровольцами. Зато фронтовая мораль гораздо строже осуждала неверную жену, оставшуюся дома и изменившую мужу-фронтовику с «тыловой крысой». 
А ведь рождались на фронте и подлинные чувства, самая искренняя любовь, особенно трагичная потому, что у неё не было будущего, – слишком часто смерть разлучала влюблённых. Но тем и сильна жизнь, что даже под пулями заставляла людей любить и мечтать о счастье.

Так не пора ли закрыть тему, господа-товарищи? 

«Как нас встретила Родина?»

Общественное мнение не жаловало бывших героинь-красноармейцев, если угодно, красноармеек.

«Как нас встретила Родина? Об этом я не могу думать без слёз. Нам кричали в лицо: что вы делали там? Вы жили с нашими мужчинами!» – рассказывала Людмила, защитница Сталинграда. «У меня был друг, я спасла его из огня. Мы жили вместе год, потом он ушёл от меня к другой женщине. Она пахла духами. Ты пахнешь портянками и сапогами».
Не успела война закончиться, а в стране спешно формируется мещанский образ «советской женщины». Вспомнили! Женщины должны быть матерями и рожать детей. Мода становится особенно женственной, косметика в изобилии попадает на прилавки магазинов, ужесточаются законы, запрещаю­щие аборты.

А бывшие подруги-фрон-товички? Их оценивали не по поступкам во время войны, как мужчин, а по морали. «Смотри, не принеси мне ребёнка с фронта!» – кричала мама Людмилы ей вслед. Это было больно. Девушка хотела «только» защищать Родину.

Женщины-ветераны победили в одной войне, но капитулировали в другой – под названием «нормальная жизнь». Они должны были стать снова абсолютными женщинами. Многие замалчивали свой фронтовой опыт, стыдились своих воспоминаний… 

* * *
Не надо бы стыдиться. Ни тем, кто воевал, ни тем, кто голодал в тылу, всё отдавая фронту… Никому за Победу стыдиться не надо. Кроме сволочей, которым, впрочем, чувство стыда не присуще. 

Нам должно быть стыдно лишь за одно: за свою дырявую память. Забудем о войне – погибнем без всякой войны.

Виталий НАБОЖЕНКО