Дом с хвостом

Горбачёвы не успели въехать в только что купленный дом, как приставы арестовали недвижимость. Право на жильё пришлось доказывать в судах два года.

…Анатолий Фотьевич Горбачёв занемог. Лёжа в кровати и, как водится, раздумывая о жизни, пожилой человек грустил: выпускником института попал он в Ленинградскую, работал, как честный человек, сорок лет, двадцать из которых возглавлял станцию защиты растений, многого добился, но мечту иметь большой хороший дом так и не осуществил. Грешным делом подумал даже, что придёт «костлявая с косой» – стыдно будет перед людьми поминки справлять.

Кое-какие средства у Анатолия Фотьевича имелись, и он попросил сына с невесткой подыскать в родной станице подходящее предложение.

– Нам понравился двухэтажный дом на ул. Чернышевского, – говорит невестка Анна Горбачёва. – Владелец, Сергей Грибанов, продавал его по приемлемой цене. Несколько лет назад Сергей взял ипотеку на строительство этого дома и всё ещё продолжал её выплачивать.

 Недвижимость фактически принадлежала Сбербанку. Но инспектор, которая готовила все документы, уверила: никаких проблем не возникнет.

В назначенный день Анатолий Фотьевич взял кредит на 1,4 млн рублей, добавил к ним свои сбережения и, заключив предварительный договор купли-продажи, отдал деньги Грибанову. Сергей Грибанов, в свою очередь, поступил так, как того требовала процедура: погасил этими деньгами ипотеку и стал на несколько дней полноценным собственником, чтобы заключить уже окончательный договор купли-продажи дома с Горбачёвым. Когда все необходимые по закону операции были выполнены, дело осталось за малым – зарегистрировать дом как собственность покупателя.

Но тут юстиция обескуражила новостью: дом арестован.

Оказалось, несколько лет назад Сергей Грибанов из-за неудачи в бизнесе влез в большой долг – занял 1,2 млн рублей под 8% в месяц у своего односельчанина Игоря Головлёва. Переплата большой ему не казалась – деньги собирался вернуть через два месяца. Однако его расчёт не оправдался, и отдавать долги стало нечем.

– Головлёв поставил меня на счётчик, – говорит Сергей Грибанов. – Стал пугать, что деньги он брал у цапков. Каждый месяц я приносил ему проценты, и за эти три года выплатил в полтора раза больше, чем занимал. Я частями возвращал долг, но тогда отношения были ещё дружескими, так что расписки остались не на все возвраты. 

В 2011 году Головлёв подал в суд на Грибанова и потребовал должок вернуть. Суд он выиг­рал, получил исполнительный лист. Но проблема заключалась в том, что практически никакого имущества за Грибановым зарегистрировано не было.

За исключением дома. Его-то и попытался забрать Головлёв в качестве компенсации. Судебный пристав даже наложил арест, но вовремя вмешался Сбербанк, объявив, что дом в залоге, то есть является собственностью банка. Головлёв отступил.

Грибанов же рассуждал так: мало того что долг завис дамокловым мечом, так ещё и ежемесячная ипотека оттягивает карман. Поняв, что двух кредиторов ему не потянуть, Сергей решил расстаться с недвижимостью.

С самыми честными намерениями Грибанов собирался продать дом. Но тут в игру, по-видимому, вступил Головлёв. За те дни, пока совершалась купля-продажа, а именно – когда Грибанов погасил ипотеку и Сбербанк снял с недвижимости обременение, приставы успели наложить арест. Другими словами, Сергею предстояло стать владельцем недвижимости на сутки – и тут же передать его Горбачёву, но из-за того, что вмешались приставы, сделку не удалось довести до конца.

Пока Горбачёвы вместе с Грибановым подавали иски, требуя признать арест незаконным, приставы Ленинградского района, не обращая внимания на то, что имущество спорное, ринулись тут же его продавать. Торги были устроены в такой спешке, что служба судебных приставов допустила целый ряд помарок. Оценку дома риэлтор проводила лишь по фотографиям, объявление о торгах было опубликовано в журнале, который в Ленинградской вовсе не выходит, и кроме того, из текста объявления было совершенно не понятно, где дом расположен.

– В торгах участвовало всего два человека, – говорит Грибанов. – Какой-то Хамбеков и Доброштан – бывший судебный пристав, отсидевший в тюрьме год за взятку. Победил Хамбеков, предложив – смешно сказать! – на пять тысяч рублей больше, чем Доброштан. Но дом ему был не нужен: Хамбеков тут же его перепродал некоему Быкову.

Всё это время бороться с машиной правосудия бывшему владельцу дома и его несостоявшимся покупателям пришлось фактически вслепую – приставы не знакомили Грибанова с материалами дела. Кроме того, по исполнительному листу Сергей остался должен своему кредитору 900 тыс. рублей и, учитывая, что дом был продан почти в три раза дороже – за 2,6 млн рублей, приставы были обязаны вернуть остаток Грибанову. Однако они этого не сделали. По словам ведущего это производство пристава Сергея Стёжкина, вся сумма разошлась по исполнительным листам других кредиторов Грибанова.

Как выяснилось, большая часть этих денег пошла в карман Головлёву.

– Я выкупил долги Грибанова у других его кредиторов и по окончании исполнительного производства получил, точно не помню, более двух миллионов рублей, – заявил Игорь Владимирович.

Пока шли суды, Горбачёвым и Грибанову немало пришлось пережить. Сначала расписали матерными словами ворота дома Анны и её мужа, потом, украв камеру наблюдения, побили стёкла. Металлическая труба, влетевшая через окно, вместе с осколками упала на кровать – чудо, что в тот момент в ней не спал ребёнок. Вроде бы удалось поймать вредителя, и парень признался, кто его послал. Но позже отказался от своих показаний. Грибанова в это время сильно избили, он попал в больницу с сотрясением мозга.

Головлёв утверждает, что никакого отношения к этому не имеет. Однако потерпевшие считают иначе. По их мнению, Головлёв пошёл на крайние меры – угрозы и хулиганство, так как понял, что проигрывает: последняя инстанция, Судебная коллегия по гражданским делам Краснодарского краевого суда, 22 января 2013 года признала право собственности за Анатолием Фотьевичем, а торги назвала незаконными.

Дом, кстати, продаётся и сейчас. По телефону, вывешенному в окошке дома, лицо, дружественное Головлёву, – Михаил Полухин, которого все знают как брата председателя Ленинградского районного суда Владимира Полухина – предлагает приобрести строение за 3,5 млн рублей. На вопрос: «Почему на воротах написано “Арест”?» – отвечает:

– Дом был арестован у прежнего владельца и продан на торгах. Но сейчас никакого ареста уже нет, можете приехать посмотреть документы собственника, все свидетельства есть.

Не уточняя, правда, что через несколько месяцев свидетельства могут стать недействительными. Последнее решение суда, по логике вещей, должно повернуть вспять цунами противозаконных действий. То есть отменить купли-продажи домов, признать долги недействительными, отнять у Головлёва два миллиона и вернуть исполнительный лист...

Конечно, можно было поступить проще. Поняв, что дом им не светит или, во всяком случае, потребует долгих разбирательств, Горбачёвы могли бы расторгнуть договор с Грибановым и забыть всё как страшный сон.

– Расторгнуть? А смысл? – спрашивает Анна. – Во-первых, сделка была совершенно законной и суд это признал. А во-вторых… Грибанов отдал деньги банку, у него ничего нет. Расторгнем мы договор – и что получим? Такой же, как у Головлёва, исполнительный лист?

Нет ничего криминального в том, что кредитор попытался забрать свои деньги у хронического должника. Другое дело, что есть разница между «законом» и «законом любой ценой». Головлёв не мог не знать, что долг Грибанова ему вернётся за счёт непричастной к этому делу семьи, которая, кстати, продолжает платить кредит за дом. А всё из-за того, что Головлёв, как танк, пошёл напролом, буквой закона оправдывая несправедливые (с точки зрения здравого смысла) действия. 

– Мы ведём борьбу не с одним человеком, а с целым спрутом. Жадность идёт впереди всего, – говорит Анатолий Фотьевич. – То, что мы вчера видели в фильмах, сегодня происходит наяву. Я понимаю, что тут не Сицилия, но что-то похожее.