Ростов смешал все планы Гитлера

Фото с сайта www.temernik.ru

Дважды героем считает родной город Михаил Вдовин, автор книг о военном прошлом донской столицы.

НА одиннадцатилетие Миша Вдовин впервые не получил подарка. Этот день его рождения, 21 ноября, семья провела в убежище. Но осознание, что детство кончилось, пришло к мальчишке накануне. В начале ноября 41-го фашисты вплотную подошли к Ростову.

Вдовины готовились к эвакуации. Отец, потомственный железнодорожник, имел как специалист бронь, были готовы все документы, все договорённости на отъезд, но по распоряжению правительства ростовчан из города не выпустили. А 20 ноября дивизия СС «Адольф Гитлер» вошла в Ростов. Возвращаясь в этот день от родственников, у самого дома, на углу Братского и 6-й улицы (Варфоломеева), подросток стал нечаянным свидетелем расправы эсэсовцев с полковым комиссаром Денисом Малиевским. То было первое Мишкино потрясение от войны.

«За Державу обидно»

На следующий день подтянулись новые фашистские дивизии. Наши войска, державшие оборону в пригородных сёлах Чалтырь и Красный Крым, 21 ноября отступили с боями через занятый уже немцами город на левый берег Дона, все мосты и переправы были пока целы. Первая оккупация продлилась недолго. 29-го город был освобождён. О том, что в ноябре 1941-го Красная Армия совершила под Ростовом первый успешный контрудар, отбросив немцев на 80 километров от города и разгромив 14 и 16 танковые дивизии противника, моторизованные дивизии 60-ю и «Адольф Гитлер», 49-й горнострелковый корпус, Михаил Вдовин узнает много лет спустя.

Когда, поразившись, что «в истории страны военная биография Ростова остаётся пустым местом», начнёт записывать свои детские воспоминания, свидетельства очевидцев, станет изучать приоткрывшиеся наши архивы, когда переведут аналитические материалы бывших врагов. А они, как оказалось, гораздо честнее советских историков оценили значение боёв за Ростов в первый год войны. В результате того, что силы вражеской группы армии «Юг» были скованы здесь боями, немцы не смогли усилить группу армии «Центр», наступавшую на Москву. Взять столицу им не удалось. Вторая оккупация Ростова продлится 205 дней. В тяжёлых боях на Дону 56-й армия генерал-майора А.И.Рыжова силами четырёх дивизий и четырёх стрелковых бригад будет противостоять напору 18 отборных гитлеровских дивизий, в составе которых были и элитные – «Великая Германия», «Эдельвейс», «Викинг», и поможет решить исход Сталинградской битвы. Всё это Михаил Алексеевич Вдовин узнает позже, пробираясь пытливым умом через «белые пятна» советской истории войны. Свои исследования он издаст в двух книгах под общим названием «Ростов-город, Ростов-Дон...». В обращении к читателям автор объяснит, что побудило его, научного работника – специалиста в области металловедения, трения и износа «перепрофилироваться» в историка-краеведа: «Помните образ таможенника Верещагина, которому было «за Державу обидно»?

Аналогично стало обидно и мне... И даже очень и очень стало обидно за наш родной город Ростов-на-Дону – за его военную судьбу, за искажение сначала советскими, а затем российскими историками, его роли в ВОВ, его вклада в Великую Победу... И не только искажениями военных будней нашего родного города – но и прямой клеветы на него, на его жителей, на его защитников, наконец, а также на войска Южного фронта в целом...».

А ещё напутствием к писательству стали слова маршала Жукова о том, что наша отечественная история ВОВ «самая неправдивая», что это «не история, которая была – а история, которая была написана».

В Дон впадали притоки масла и вина

Обе оккупации Михаил Вдовин пережил вместе с Ростовом и ростовчанами. Он подробно описал всё, что помнил сам, что узнал от земляков. Бытовые картинки тех дней сегодня редкие свидетельства жизни советских людей в лихие сороковые. Например, рассказ о детских играх. Довоенные и послевоенные развлечения девочек мало отличались: куклы, скакалки, классики. А вот на «ассортимент» игр мальчиков война повлияла существенно. В прошлом остались перевоплощения в полярников и лётчиков, в подводников и водолазов-ЭПРОНовцев. Забылись «чилики», «чехарда» и «жостка». На долгие годы самой популярной у мальчишек игрой стала войнушка. Отдельным событиям того времени Вдовин дал личную оценку:

– Готовясь к отступлению, наши многое уничтожали, чтобы не досталось врагу. Разрушение мостов, я понимаю, продиктовано было стратегической необходимостью. Но зачем было уничтожать съестные припасы, обрекая жителей на голод? А что продукты уничтожали, я знаю со слов очевидцев: на 23 линии, где располагался комбинат «Рабочий», растительное масло выливали тоннами прямо на улицу, и оно стекало в Дон. Рекой лилось вино. Алкаши вставали на колени, хлебали прямо с мостовой и тут же падали мертвецки пьяные...

Освобожденный город лежал в развалинах

Вторая оккупация обернулась для города огромными человеческими жертвами и настоящей разрухой. Его бомбили и наши, и особенно – немцы. В июле 42-го перед тем, как второй раз занять город, они подвергли его двухнедельным массированным бомбардировкам и ещё полтора месяца совершали ежедневные налёты (до 180 бомбардировщиков) после того, как город освободили советские войска. Наши сбрасывали снаряды по ночам, вскоре после отступления, в августе-сентябре 42-го, и перед штурмом – с середины января по начало февраля 43-го.

Вот какие данные приводит М. Вдовин о потерях в своей книге: «Было уничтожено свыше 20 тысяч мирных жителей. Более 53 тысяч молодых ростовчан вывезли немцы на принудительные работы в Германию. Более 80% капитальных зданий было разрушено или сильно повреждено (11733 дома были разрушены полностью). Из существовавших 2 млн 136 тыс. кв. м жилой площади 747 тыс. уничтожено полностью и 1 млн 80 тыс. кв. м сильно повреждено. Полностью были разрушены все промышленные предприятия: из 274 заводов и фабрик уцелело только 6. Причинённый Ростову материальный ущерб оценивался астрономической по тем временам суммой в 3 млрд 100 млн рублей». Не будучи признан городом-героем, Ростов тем не менее был включен в специальное правительственное постановление о 15 городах, подлежащих восстановлению в первую очередь.

Каменные раны постепенно затянулись. А человеческие жертвы, – вздыхает Михаил Алексеевич, – невосполнимы и по большей части так и остались безвестными.