Аграрная реформа. 20 лет: Держались до последнего

Председатель Афанасий Суслов считал, что колхозы - непоколебимы.

В 25 лет Афанасий Суслов стал управляющим Песчанокопской райсельхозтехникой. В неё входили ещё автотранспортное предприятие, торговая база, сельхозхимия - 600 человек под началом. Ни один квартал без знамён не заканчивали. Передовики в области. Люди премиальные машины получали.

Через семь лет Афанасий Константинович стал председателем местного колхоза имени 1 Мая. Молод, энергичен, умён, смелый и самостоятельный в суждениях и делах - Суслов был, на мой взгляд, самым интересным руководителем в районе, да, пожалуй, и в облас­ти. Ему хватило пяти лет, чтобы полностью обновить технический парк хозяйства. Насытил колхоз собственной переработкой. На его мельницу ехали молоть со всей округи.

Высокая продуктивность полей и ферм давала хорошую прибыль и возможность активно развиваться. На заре капитализма он первым в Советском Союзе привёз из Америки трактор фирмы «Кейс» и две сеялки точного высева. Не пожалел 60 тысяч долларов - сумасшедшие деньги по тем временам. «Крестьянин» (№ 4, 1992 г.) рассказал о его поездке в публикации «Хождение Афанасия за океан» с подзаголовком «Интервью с председателем, который «смотрит» на Запад, но видит... колхоз».

Председателем Суслов проработал 21 год...

...Мы долго не виделись. Столкнулись на областной фермерской конференции.

- Каким ветром?

- Я теперь фермер.

Вот так поворот... Захотелось встретиться не на бегу, обстоятельно поговорить.

Первое предложение об интервью Афанасий Константинович отверг категорически: «О чём говорить? Всё уже сказано и сделано...» Учитывая наши давние добрые отношения, меня это несколько озадачило. Потом, когда Суслов всё же согласился по старой дружбе поговорить, я понял причину отказа. Ему до сих пор больно. Человек потерял то, во что верил, с чем связал свою жизненную судьбу. Из публикуемой ниже беседы, надеюсь, это видно.

С Сусловым мы знакомы более 30 лет, почти ровесники, поэтому с Афанасием Константиновичем мы на «ты».

- Афанасий Константинович, что осталось в памяти, как воспринималась реформа девяностых?

- Честно сказать, не верилось в происходящее. Поначалу думал, что это временное дело. До того все, и я в том числе, были убеждены в правоте своего дела... Что должны быть крупные хозяйства. С развитым животноводством. Даже когда начался обвал, начали падать цены, пошли проблемы, всё равно мы ничего не вырезали. Колхоз держал 3300 голов крупного рогатого скота, 1600 - дойное стадо, четыре молочно-товарные фермы. Девять тысяч свиней. Во дворы выдавали населению ежегодно по 6 тысяч поросят на выращивание. Триста лошадей, 11 тысяч овец, 6 овце-товарных точек. Как можно всего этого лишиться? Кто будет кормить страну, армию? И держали, держали до последнего. Хотя проще было всё поголовье вырезать, людей уволить и заниматься - как нынешние предприятия - подсолнечником и пшеницей.

- Но разве можно это нормальным считать?..

- Воспитаны мы были так, что казалось: колхозы - непоколебимы. Был я и за границей, смотрел фермерские хозяйства. Они - объединялись. Техника начинала дорожать, они покупали, допус­тим, один самоходный опрыскиватель на шесть хозяйств. В Германии видел картофелеводов, которые скооперировались и построили спиртзавод. А у нас всё было. Но невозможно было удержаться со сложившимся тогда ценообразованием.

Я часто думал вот о чём. В 2001-2002 гг. пришёл в наше село Развильное газ. Люди держали скот, свиней. Было пять стад - 760 коров на подворьях. Всячески их поддерживали: выделяли выпасы, развози­­ли «зелёнку» на тырла. 5-6 скирд ставили возле асфальтированных дорог, чтобы люди могли зимой без проблем подъехать и взять солому. За полтора года газифицировалось 1400 квартир, домов. В среднем каждому обошлось это в 50 тысяч рублей. То есть 70 миллионов рублей живых денег люди принесли и заплатили. Сегодня денег таких в селе нет у людей. Они ходят, слоняются без дела. Большинство не готово к рыночной экономике. На выживание брошены. Самые обеспеченные - пенсионеры. Самые обездоленные - молодые с маленькими детьми: зарплата 3-5 тысяч рублей. Все ждут бабушкину пенсию. А если в доме ветеран Великой Отечественной - уже, считай, семья зажиточная, горя не знает.

Так вот я думаю о том, почему реформы нас отбросили назад. Кто в этом виноват? В чём я промахнулся?

- Как ты воспринял фермеров на первых порах?

- Я же был за границей, представлял, что это правильное решение. Просто у нас давали первую землю лишь бы кому-нибудь. Сидят в сельском совете, дверь открыта, говорят проходящему мимо мужику: иди сюда. Тебе земля нужна?

- Да ладно. Не поверю...

- Точно говорю. Привожу пример. Я пошёл в школу-интернат и учителям говорю: товарищи, вы там землю возьмите, потом нам отдадите. Волна пройдёт, потом назад вернём. Учителя взяли.

Я считал, что нужно было давать участки земли на конкурсной основе. Много непонятного получилось. У нас забрали 1,5 тысячи гектаров в районный фонд. И раздавали тем, кто подошёл с улицы и подал заявление. А почему было не выбрать достойных кандидатов и давать сразу по 300-400 гектаров земли в собственность или аренду? И пусть бы они трудились. Может, так лучше бы получилось?

В Америке, где я был, скажем, хозяйство рентабельное, если только оно размером свыше 240 гектаров. В Германии - немцы сами говорили - хозяйство не выдерживает конкуренции, если оно менее 75 гектаров. Почему у нас не провели анализ и не определили оптимальный размер КФХ? Это сняло бы многие вопросы и проблемы. Можно же было подумать неспеша. А не так: забрали, отрезали, наделили - и покатилось неизвестно куда. У нас в районе были примеры, когда людям без агрообразования, без опыта работы давали по 2000 гектаров. Почему? Потому что надо было быстрее, сверху давили: вот до 31 числа этого месяца надо всю землю раздать. Как это можно понять? Глупость несусветная. Эти скоропалительные решения закончились крахом. Только дров наломали.

- У вас тогда много вышло на фермерство?

- Нет. Из колхоза практически никто не выделился. Из райсельхозтехники (она базировалась в с. Развильном. - Авт.) люди землю взяли.

- Ты тормозил или не было желающих?

- Я не рекламировал. Хотя движение началось. А когда пошла волна скупки паёв посторонними, земля стала из колхоза уходить. Я боялся: останемся мы с коровниками, со свинарниками, но без земли. Вот смотри. Было у нас 14,9 тысячи гектаров. Сразу забрали 1,5 тысячи в райфонд. Нам сказали: вашей земли - 13,4 тысячи гектаров. А к моменту, когда мы хозяйство передали инвестору, осталось 8,5 тысячи гектаров пашни. Значит, ушло 5 тысяч гектаров. Это и продали, и передали в аренду фермерам.

- Сколько их у вас сегодня?

- Даже не скажу. 15 или 18 человек, наверное.

- Крупные?

- 800 гектаров - самое крупное КФХ. Своей земли не много, в основном арендные паи. Сейчас всем трудно, нет денег. Приходит человек: я хочу продать свой пай. А фермер сделал межевание за свой счёт, рассчитывает на эту землю. А купить не может, нет средств. Покупают богатые инвесторы...

- В чём главные проколы реформы?

- Надо было всё планово делать. Нельзя было отпускать процесс на самотёк. Это неправильно. В реформе мы должны были видеть конечную цель, к чему надо прийти. А мы не видим цели, финала.

- А если говорить о равенстве всех форм собственности и методов хозяйствования?..

- Этот принцип был лишь продекларирован. Бал правят деньги. Колхозы рассыпались, их прибрали к рукам так называемые инвесторы. Холдинги погубят село, деревню. Фермерство так и не может обрести себя по-настоящему, как замышлялось. ЛПХ варятся в собственном соку. Хотя есть же колхозы, которые как работали, так и работают. Правда, сохранились они и держатся в основном на таланте руководителя. Кто самые лучшие фермеры? Наверное, те, кто был агрономом, механиком бригад, которые непосредственно работали с людьми, техникой, землёй. Это же опыт, ответственность. Но знаю одно: должна быть плановость.

- У вас под боком был пример: колхоз «Путь Ленина» реорганизовался в ассоциацию крестьянских хозяйств. Не вдохновил?

- Тогда Архипов (Анатолий Васильевич Архипов - председатель колхоза «Путь Ленина» Песчанокопского района, инициатор реорганизации. - Авт.), наверное, правильно сделал, когда разделил колхоз. Я предлагал своим. Но робко предлагал. Не нужно было смот­реть на районные власти. Разделились бы - это было бы, видимо, самое верное решение. Была техника. Ещё не было долгов. Мы были богатые. Но не готовы мы были к этому. До того у нас хозяйство было хорошее...

- А что случилось с вашим хозяйством?

- Всё началось в один год, сразу. В 1998-м сдали на элеватор 9,5 тысячи тонн сильной и ценной пшеницы, и она попала под инфляцию. Год нам не платили деньги. Проложили в селе за свои средства 6,5 км асфальтированных дорог. Заплатили нам только за полтора километра, не хватило денег. По закону о зерне государство компенсировало 50 процентов затрат на строительство объектов сушки, хранения и переработки зерна. Я собирался осенью закончить строительство токов и мельницы, начинаю оформлять документы, а 7 сентяб­ря выходит указ Ельцина, отменяющий эту статью закона. Надо было подавать в суд на государство, я поехал к Ю.М. Овчарову, начальнику облсельхозуправления, объяснил ситуацию. Тот отсоветовал: мол, ты богатый, переживёшь, с государством не судятся. А мы в деньгах потеряли половину от всей суммы реализации за год. Государство, по сути, нас разорило. Но ещё же мы были живы, тянулись...

Потом молоко стали принимать по 1 рублю 27 копеек. Надо было коров вырезать, а я не мог себе это позволить. Говорил: выдержим это всё. До того я верил в крупные хозяйства, что не мог долго понять и согласиться, что придётся вырезать скот. В итоге всё же пришлось... Сдали за бесценок. И пошло, пошло разорение. Последнее, что нас добило, - засуха 2003 года. Это был конец. Первый дождь за весну-лето выпал 3 июля...

Хотя можно ещё было карабкаться. Вспахали всю землю. Посеяли 5 тысяч гектаров озимых. Подготовили стадо калмыцкого скота. Но уже просто сил не было бороться. Пригласили инвестора.

- Ты устал?

- В тот период - да. Ведь ответственность какая перед людьми... Тем более, народ что додумывал: не отдаёшь хозяйство - получается, как вроде ты заинтересован в этом, ты там, типа, воруешь. Нам вот живётся плохо, а ему там хорошо. Вот такая мораль была на том этапе. Ну, ладно, пригласили успешных бизнесменов, передали хозяйство инвесторам. Работают. Животноводства нет никакого. Я ушёл. Не сработались.

- Сейчас статус фермера?

- Индивидуальный предприниматель, глава фермерского хозяйства. Уже три года. 200 гектаров в обработке. Колёсный МТЗ и гусеничный Т-4, комбайн «Нива». Приглашаю двух механизаторов на определённые операции. Они работают лучше меня. Сам не сажусь, только на перевозках. Ставропольская фирма «Научно-технический сервис» предложила по совместительству распространять средства защиты растений отечест­венных заводов, например «Алсико» (Новосибирск). Я сам два года работаю этими препаратами, вижу их эффективность. Моя продовольственная пшеница становится дешевле, урожайность - 37 центнеров с гектара.

- После трёх лет работы скажи: какой оптимальный размер хозяйства был бы для тебя?

- Гектаров 800. Два человека хватит. Взять кредит. Купить технику. Лизинг - очень дорогое дело. Но у меня не было сыновей, а дочери. Не вижу потом преемственности. Поэтому 200, а не 800. И денег не было землю покупать.

- Народ обижается на тебя, Афанасий Константинович?

- Не скажу, что люди сейчас меня не уважают. Все здороваются. Многие сожалеют о той жизни.