Как я дежурил с ППС

- На милицейском жаргоне это называется «куртка-джинсы-капюшон», - отвечает на мой вопрос Руслан. Это я спросил «пепсов», почему они только что проверили документы у парня.

- Не понял, - говорю.

- Капюшон закрывает лицо.

- Сейчас же модно так ходить.

- Сейчас все модно, - говорит Булаев — и терпинкод пить тоже модно.

Руслан взрывается:

- У нас в Чалтыре его в аптеках только по рецепту дают. А в Ростове — где хочешь есть. Еще и воду тебе продадут тут же.

- А воду зачем?

- А как ты четыре пачки таблеток сожрешь без воды?

- От кашля, что ли?

- Ага, от кашля. И для глюков.

Трясёмся в разбитом ПА-402, словно тараканы, пойманные мальчишкой в спичечный коробок. Я напросился на дежурство с экипажем патрульно-постовой службы - ППС, или просто - «пепсы».Это одна из четырёх машин, патрулирующих район Военведа. Патрульный автомобиль. Маршрут проходит мимо общественно-значимых мест, как то школы, автостоянки, дворы многоэтажек, поликлиники, скверы...

- Какого года ваш ПА? - спрашиваю.

- 92-го, - отвечают. - Давно пора менять.

По ногами у меня катается резиновая дубинка. Её до конца дежурства в руки взял только я. По двум причинам: просто так и чтобы посмотреть.

- А если у человека нет документов? Обязательно паспорт с собой носить?

- Паспорт необязательно. Хоть какой-то документ. Студенческий билет, рабочее или служебное удостоверение. Если вообще ничего нет, разговариваем, смотрим, как человек себя ведёт. Интересуемся, где прописан. Связываемся с «Титаном», там проверяют... Если его слова подтверждаются, пусть идёт себе дальше. Если нет, продолжаем беседу, смотрим, как себя ведёт человек. Если начинает трястись, везём в райотдел.

- Как так трястись?

- Ну, нервничает. Дёргается. Заикается.

- И что в райотделе?

- «Откатают» ему пальцы, если не в розыске, отпустят домой. Больше трёх часов мы его держать не имеем права.

- А с этой машиной что не так? - продолжаю я им мешать работать. Мы проезжаем по внутреннему двору многоэтажки, мимо пешеходной дорожки, у которой припаркованы десятки автомобилей.

- На этом месте всегда «Форд» стоял, - задумчиво говорит Ливадный.

- Ну и что? - я ошарашен их памятью.

- Да может, и ничего, - жмут они плечами, но выходят.

Выскакиваю следом. Пепсы просят у водителя «Жигулей» документы, интересуются, где проживает. Говорит, в Новочеркасске, а тут его жена живёт, предлагает позвонить ей, если что не так. Возвращаемся в патрульный автомобиль.

- Есть у вас план по задержанным?

Булаев подозрительно мнётся.

- Как такового нет. Ну понятно, что за 12 часов на дежурстве двое-трое будут обязательно. Просто пьяный? Не трогаем, если не хулиганит. Правда, если бродит по проезжей части — приходится задерживать. Риск и для него, и для автомобилистов.

Темнеет, когда мы объезжаем очередную школу. Въехать на её территорию нельзя, огорожена, ворота закрыты. Вместе с Русланом и Анатолием проходим за ограду пешком. Обходим спортплощадку, учебный корпус, скверик. Уже покидая территорию, милиционеры резко меняют курс и окликают двух мужчин, идущих вглубь школьного двора с двумя большими сумками.

- Ну а эти вам что сделали?

Сотрудники терпеливо объясняют тупому журналисту:

- Школа. Вечер. Два мужика с сумками. На мысли не наводит?

Оказывается, мужчины идут в сауну. В ходе разговора патруль выясняет, сколько стоит в этой сауне час, хорош ли пар, какой бассейн. Расходимся. Анатолий бурчит:

- Сауна! Хороший директор. Все для родной школы делает.

- Осталось бар открыть, - соглашается Эдуард, внимательно крутя головой по стронам.

Экипаж ПА-402 выехал на маршрут в 14 часов. Обычно в автомобиле двое, но в этой катается старший всей смены Анатолий Булаев. Старший лейтенант, 15 лет в милиции. Милиционер-водитель Руслан Хейгетян. И старший сержант Эдуард Ливадный.

- Не слышно там, - дергает подбородок вверх Булаев, - квартиры нам давать не будут?

Я честно говорю, что каждый день просматриваю все новости нашей необъятной Родины. И вот — не слышно.

- Нет, ну нам ипотеку предложили, - говорит старлей. - Посчитали всё, вышло, что я должен платить ежемесячно 18,5 тысяч. За двухкомнатную.

- Понятно, - говорю. - А сейчас где...

- С женой и двумя детьми - в частном доме родителей, - предугадывает вопрос старлей.

Густо заросшая лесопосадка. Делаем круг. Потом проезжаем её насквозь. На перепутье тропинок уютно устроились два разнополых гражданина. Не обращая внимания на милиционеров, самоотверженно пьют.

Рутинную беседу — где проживаем? вон в том доме, документы есть? да дома они, поднялись и пошли домой! — эту беседу погнул я, наведя объектив на асоциальных элементов. Они оживляются, женщина поправляет волосы, мужик закрывается локтем.

Мой экипаж смеётся:

- Если б она знала, для такого случая бы и губы накрасила.

Веселье перебивает появление на тропинке двоих рядовых военнослужащих с пакетами в руках.

Снова беседа, вопросы, ответы. Военные билеты имеются. В сумках лекарства. Глюкоза, шприцы. Зачем глюкоза? В госпитале лежим, врач сказал, пойти купить...

Уже в машине Булаев выражается нецензурно:

- В госпитале нет глюкозы! Для своих солдат! Они там что, совсем о...ли?

Руслан хмыкает, Эдуард философски жмёт плечами: «советская армия».

Подобные эпизоды следуют один за одним и начинают путаться в голове. Уже ночь. Эдуард беседует о чём-то по рации, о чём — не слышно из-за гула двигателя. Потом жестом просит Руслана остановить машину и заканчивает:

- Принял!

Поворачивается к старшему и объясняет.

- «Титан» сообщает: позвонил потерпевший — сегодня днём у него кража из дома была — говорит, что знает, где украденные вещи.

- Адрес есть? - интересуется Булаев. - Поехали.

Правила дорожного движения летят к чёрту, ПА-402 пересекает двойную сплошную, взрёвывая сиреной, несётся на «красный», Руслан бешено лавирует в пробке.

Переулок Владивостокский,16. Рядом с калиткой небольшая группа людей машет нам руками, потерпевший возбуждённо шепчет, что в этом доме его телевизор, DVD-проигрыватель, старенький кассетный магнитофон.

- Откуда узнали, что вещи здесь? - спрашивает Булаев.

- Днём это случилось, я приехал с работы, обошёл соседей: никто ничего не видел? Говорят, конечно, видели, братья Дьяковы волокли телевизор. Он же здоровый, под куртку не спрячешь...

Я, понятно, жду, что патрульные начнут по-американски выхватывать пистолеты и шевелить в воздухе пальцами, обозначая порядок передвижения. Ничего подобного. Просто входят в подворье.

- Удачно зашли, - говорит Булаев, беря за плечо полуголого человека в татуировках. В руках человек вертит дивидишник, рассматривает.

- Поздравляю с раскрытием, - сообщаю я.

- Чего? - непонимающе заозирался человек.

- Как чего? - удивляется старлей. - Сейчас в тюрьму поедем. А где брат?

Братья пьяные, что называется, в мясо. В сходном состоянии и супруга одного из них, особа без зубов, с младенцем на руках. Некоторое сопротивление, которое пытается оказать мужская часть семейства, прекращено посредством наручников. Остальное похищенное нашлось в сарае. Продать его жулики не успели по причине невладения речью, без которой — какая торговля?

Дьяковых запирают в УАЗе, начанаются формальности. Потерпевшему велят найти паспорта на технику и привезти в райотдел. Родственникам задержанных — идти в дом и не морозить ребёнка.

Дама ребёнка уносить не хочет, вероятно, полагая, что фактор мёрзнущего дитя поспособствует ей в переговорах с патрулём.

- Ребята, - многократно ноет она, - не надо в тюрьму, давайте поговорим. Сколько нужно?

- Миллион, - отвечает Булаев. - Есть миллион?

- Как, миллион? - удивляется она.

- За каждого, - уточняет Булаев.

Женщина хихикает шутке и предлагает две тысячи рублей. За пару.

- Значит, в тюрьму! - констатирует Булаев.

Когда становитсяясно, что выкуп заложников не удастся, начинается прощание.

- Я люблю тебя! - орёт кто-то из братьев из УАЗа.

- Сынок, попрощайся с папой! - супруга тыкает младенца лицом в заднее стекло.

Жёны провожают декабристов в Сибирь, честное слово.

В райотделе братьев сажают на скамью. Выходит дежурный опер, скептически осматривает обоих. И выносит приговор:

- Ровшан и Джумшут.

Остаток ночи прошёл скучно. Ухабы и асфальт, едва освещённые переулки и тёмные тупики, припозднившаяся молодежь с пивом... Хотелось спать, задержанных больше не было.

В час ночи «Титан», проще говоря, дежурная часть, пожелал ПА-402 спокойной ночи. Экипажу предстояло ехать в полк, доложить о происшествиях, разоружиться и — по домам. На следующий день — снова дежурство. Потом два дня отдыха.

Напоследок мы немного поговорили на экономически темы. За раскрытие кражи каждому «пепсу» полагается премия — 800 рублей. Грабёж «стоит» три тысячи. Раскрытие убийства — пять тысяч.

Сколько стоит раскрыть государственную измену, я спросить постеснялся. Наверное, огромные деньги. Тысяч восемь, наверное.