Одна, как былинка в степи

Недавно встретил всем известную и уважаемую в районе Надежду Ивановну Ходыкину, кавалера орденов Ленина, Октябрьской Революции, обладательницу многих медалей. В 70-е и 80-е годы её имя не сходило со страниц газет, об её успехах рассказывали по радио и телевидению.

Надежда Ивановна участвовала во всех районных и областных конференциях, семинарах, собраниях, выступала с высоких трибун, рассказывая об опыте работы. Её фотография всегда красовалась на районной Доске почета и в колхозе «Ленинское знамя», которому она отдала более 40 лет трудовой жизни.

- После окончания школы, - вспоминает сейчас Надежда Ивановна, - я работала кухаркой на полевом стане. А вообще с 12 лет помогала маме-доярке управляться с коровами. Мне нравилось возиться с бурёнками. Поэтому, когда мама ушла на заслуженный отдых, я с радостью заняла её место на ферме. С тех пор двадцать лет ни на один день не отлучалась от коров…

Мы стоим с ней на районном рынке, где продают пуховые платки. С этой целью пришла сюда и орденоноска, но почему-то переминалась с ноги на ногу, держа в руках огромную хозяйственную сумку. «Маршрутка не пришла вовремя утром в хутор, а автобус задержался, вот я и опоздала на базар, а теперь уже и неудобно что-то предлагать покупателям», - говорила она, опуская глаза. Я понял, что не в этом причина. Ей просто было непривычно заниматься торговлей. Потому стал осторожно переубеждать её, что покупатель всегда находится рядом, только нужно больше смелости. Она, оглядываясь по сторонам, наконец-то вынула из сумки огромный пушистый платок, который тут же заинтересовал прохожих.

Я отошел в сторону, чтобы не мешать вести разговоры с покупателями. Она что-то говорила, поглаживая рукой по платку, то и дело поправляла упавшую на лоб седую прядь волос. Боже мой, думала ли Надежда Ивановна тогда, когда была во славе, что придет время - и она, старая, больная, будет торговать на рынке, чтобы прокормить себя?

Передовая доярка, к которой ехали за опытом со всей области, депутат местного и районного Советов, наставница молодежи, а после - знатная на всю Россию свинарка - этой профессии она отдала также 20 лет. Молодая, красивая, статная, она покоряла многих мужчин, но ей никто не был нужен: ей хватило полутора лет замужней жизни, обернувшейся адом. Потому Надежда Ивановна предпочитала жить и работать ради сына. Гордилась и радовалась, когда он пошел в школу, стал работать, завел семью, когда на свет появилась внучка. Но судьба коварна: однажды и неожиданно её сыночка не стало. Какое-то время Надежде Ивановне был не мил белый свет. Думала, не выдержит, сломается, но голос внучки, единственной кровинушки, вернул женщину к жизни. Вынянчила, вырастила, теперь внучка взрослая, имеет семью, живет далеко от бабушки. А бабушка, измученная жизнью, всё думает о ней, всё всматривается вдаль, надеется, что внучка не забыла её, что скоро приедет, обнимет, скажет: «Родная, ты - самая хорошая бабушка...»

- А вот и я, - вернул меня в сегодняшний день голос подошедшей Надежды Ивановны. - Повезло: продала платок, - с радостью сообщила она. - Теперь я богатая. Надо домой ехать. Всё болит, полежать надо, отдохнуть. Только вот в четырех стенах дома мне уже страшно стало. Ни поговорить, ни спросить, даже кружку воды, когда не могу поднять голову, некому поднести. Раньше было огромное подсобное хозяйство, да и мама рядом была, помогала и словом, и делом (96 лет прожила). А сейчас во дворе пусто, и я одна, как былинка в степи. Такое ощущение, будто я и не работала никогда и уже не существую ни для кого.

Хотя и хозяйство, в котором трудилась, процветает, и её родное Костино-Быстрянское сельское поселение не на плохом счету в районе, а вот внимания с их стороны женщине нет. Надежда Ивановна с трудом передвигает ноги, наклоняя голову, не желая показывать нахлынувшие слезы. Я шагаю рядом, успокаиваю. А она, будто не слыша меня, взволнованно продолжает:

- По радио часто слышу, да и в газетах пишут, что где-то пожилым людям присылают школьников, чтобы вскопать огород, навести порядок во дворе, или приставляют к ним соцработника, который покупает и приносит им хлеб, молоко, крупы. А вот у нас нет такого. А может, всё это мне не положено? Бывает, возьму лопату или тяпку и - к грядкам, но сил-то нет. И так обидно за себя станет, что жить неохота. Где мои годы? Бывало, никакой усталости не чувствовала. А когда говорили: «Молодец, Надька!» - ещё лучше работать хотелось.

Я всё намереваюсь спросить о наградах, да как-то не поворачивается язык: знаю, не ради них работала. Но вскоре она сама о них заговорила, а потом обрадованно добавила:

- За орден Ленина полторы тысячи рублей к пенсии прибавили. Правда, я не знала, что за него государство должно платить, но спасибо знакомым, подсказали. Я - в собес: мол, так и так, большую награду имею. Там «обрадовались», засуетились и…

Надежда Ивановна остановилась, вытерла слезы, повернулась ко мне, спросила:

- Скажите, а если бы не обратилась? - и, не ожидая ответа, продолжила: - Вот система у нас интересная, никогда добро не будет сделано без напоминаний, без волокиты, без долгих доказательств, что человек заслуживает то или другое. Ведь год прошел, как действовал этот закон - платить за орден. Но мне сразу об этом не сообщили, хорошо, что люди надоумили.

Я провожаю её до автобусной остановки. Прощаемся.

- Сейчас приеду домой, - говорит Надежда Ивановна, - наплачусь в подушку, потом - у фотографий. А когда в воспоминаниях ещё раз проживу прошедшую жизнь, опять буду молить Бога о встрече с внучкой, потому что в моей жизни нет её ближе... И почему я никому не нужна?