«Нас травят, как собак»
Апелляционный суд смягчил наказание учредителю завода по производству мастики в Левенцовке
Семь лет местные жители жалуются на зловонный химический запах, исходящий от завода по производству мастики, праймеров и автохимии в посёлке Левенцовка. Экспертиза показала, что концентрация нефтепродуктов в воздухе и почве зашкаливает – превышена в 980 раз. На Айказа Саядяна, учредителя предприятия, завели уголовное дело по двум статьям: «Загрязнение воздуха» (применяется впервые в Ростовской области) и «Нарушение правил охраны окружающей среды при производстве работ».
В марте Советский районный суд г. Ростова вынес Айказу Феликсовичу жёсткий приговор: два года отбывания наказания в колонии-поселении, выплата государству штрафа в размере 50 тысяч рублей и возмещение ущерба – 468 тысяч. Кроме того, ему на два года запретили заниматься деятельностью, связанной с производством гидроизоляции.
Подобный приговор – прецедент не только для региона, но и для всей Российской Федерации.
Саядян не скрывал удивления и заявил, что намерен обжаловать решение суда. Апелляционный суд должен был состояться через два месяца, но заседание постоянно откладывали.
Точку в этом вопросе поставили только в конце июня. Всё это время местные жители жаловались, что резкий химический запах не прекращался.
Айказ Феликсович надеялся на условное наказание. Сменил адвоката, предоставил суду справки о наличии несовершеннолетних детей и пожилой матери, находящихся на его иждивении, а также свидетельства о том, что его дочь получает высшее образование на коммерческой основе. Признал вину и заявил, что полностью раскаивается. Это поспособствовало смягчению приговора, и вместо двух лет ему назначили лишение свободы сроком год и одиннадцать месяцев в колонии-поселении.
Приговором Саядян остался недоволен и прокомментировать решение суда отказался. Позже у нас с ним состоялся телефонный разговор.
– Что за глупости, – сказал он, услышав о том, что местные жители жалуются на стойкий химический запах. – Я же под следствием. Они не понимают, говорят, что ведутся какие-то работы. Какие работы? Инстинкт самосохранения никто не отменял, у меня – в том числе. Это очень глупая месть, причём непонятно, за что. Предприятие не работает, а они устраивают клоунаду, цирк, продолжают наговаривать. У меня даже работать некому – пришлось уволить всех сотрудников, сорок рабочих мест закрыто. Я не боюсь идти в тюрьму, но мне досадно, обидно. У меня шестеро детей, разведённая дочь с грудным ребёнком, больная мать, которая почти не ходит. Дочь учится в университете, есть и несовершеннолетние дети. Что с ними теперь будет, я не знаю.
– Они делали антикоррозийную мастику, – вспоминает Виктор Коновалов, электрик. – Добавляли туда кучу всякого разного, насос подключали. А я стоял, с проводкой разбирался, особого внимания на них не обращал. Они ко мне подходят, руками машут: уходи, мол, по-быстрому. Добавили трихлортолуола – пошёл пар, появился резкий химический запах.
Такой ядовитый, что железные банки, стоящие рядом, покрылись пятнами от испарений. Сейчас я, конечно, не могу знать, что они используют, но мне кажется, что препараты не сильно изменились – запахи всё те же. Каждый вечер нас травят, как собак.
– Мы не верим ему, – заявляет Елена Владимировна, местная жительница. – Пахнет всё так же резко, химическими веществами. Что будет дальше, не знаем. Ждём и надеемся. А что остаётся?
Ирина БАБИЧЕВА
