«Нас судят за мыслепреступление»

Дело ростовских мальчишек: судебная коллегия под председательством Елены Капориной оставила приговор Владу Мордасову и Яну Сидорову без изменения

Мы уже писали о том, как проходил суд над Мордасовым, Сидоровым и их «подельником» Вячеславом Шашминым («Революция на троих», № 41). Напомним: 5 ноября 2017 года двое молодых людей вышли на площадь перед правительством Ростовской области с плакатами: «Верните землю ростовским погорельцам» и «Правительство в отставку». Их тут же задержали и отвезли в полицию. А на следующий день Кировский районный суд г. Ростова-на-Дону дал пикетчикам по семь суток административного ареста. 

Но постепенно мирный митинг (пусть даже несогласованный) в материалах дела стал обрастать такими формулировками, как «действия, направленные на смену существующей в России власти, захват здания администрации города Ростова-на-Дону, здания полиции...». И вот уже 18-летнего Сидорова и 21-летнего Мордасова обвиняют по статье 212 («покушение на организацию массовых беспорядков»), а 18-летнего Шашмина – в «покушении на участие» в них. Тот факт, что ни захват зданий, ни смена власти так и не состоялись, следователи объяснили исключительно профессиональной работой полиции. 

Приговор – по шесть с половиной лет строгого режима Мордасову и Сидорову – вызвал бурю в зале суда и возмущение активной части ростовских граждан. Но оставалась надежда на апелляцию, тем более что недавняя судебная реформа установила порядок, по которому рассматривать апелляционную жалобу должен суд в другом регионе. В данном случае – Третий апелляционный суд общей юрисдикции г. Сочи. 

За несколько дней до судебного заседания стало известно, что рассматривать апелляцию Мордасова и Сидорова будет судебная коллегия из Сочи, но в Ростове – в здании Южного окружного военного суда. Шашмин, отделавшийся условным сроком, апелляцию подавать не стал.

«Они теперь мои родственники»

Уже минут за 25 до начала (заседание назначено на 10:00) у ворот суда скапливаются желаю­щие войти. Пристав не пускает: говорит, что в зале всего тридцать мест и все они уже заняты. Журналистов после переговоров с начальством по рации всё же пропускают, и мы становимся в очередь у входа в здание. Сколько человек не попало в зал – сказать трудно, вероятно, человек двадцать или тридцать. Впрочем, для них через некоторое время организовывают трансляцию в соседнем зале. 

Заседание задерживают на час, и те, кому удалось пройти через кордоны, ждут в узком коридоре. Здесь мама Влада и его старший брат Руслан, мама Яна, его дед и множество сочувствующих.

– Люди выходят на пикеты не только в Ростове, но и в других городах и даже в других странах, – говорит Марина Мордасова. – Очень многие подходят, говорят, что знают о наших детях, поддерживают нас. Есть надежда, что хотя бы уменьшат ребятам срок… Мамы в Москве отчаянно борются, объявляют голодовку. Если нужно будет, и я готова голодать.

Речь идёт о движении «Матери против политичес­ких репрессий», объединившем родственников заключённых по «ростовскому», «московскому» и другим делам, где людей – преимущественно молодых – обвинили во всех смертных грехах за плакат, за бросок бумажного стаканчика в сторону полицейского… Или просто за то, что стояли не там, где надо – как Павел Устинов в Москве. 

– Матери – такая сила, которую сложно победить, – говорит Надежда Сидорова. – Правозащитников можно в чём-то ограничить, но как ограничишь нас?
Алексей Миняйло – один из фигурантов московского дела, задержанный «за участие в массовых беспорядках», но отпущенный на волю после того, как суд не нашёл в его действиях ничего преступного. Он приехал из Москвы поддержать ростовских сидельцев – говорит, они для него теперь «практически родственники»:

– Сейчас в жизни ребят происходит страшное, нужно быть рядом. 
В руках у Алексея белая роза: он хочет передать её Яну и Владу. Как легко предугадать, у него это не получается – в итоге розу Алексей дарит Надежде Сидоровой.

Отменить и вернуть

– Снимать только участников процесса и адвокатов! – приставы в бронежилетах усердно следят за выполнением этого распоряжения судьи: требуют показать отснятое на экране камеры или даже телефона, чтобы убедиться, что в кадр не попало ни одного кусочка пристава или судьи. С десяток бронированных стражей порядка выстроились между «аквариумом», где сидят Мордасов и Сидоров, и залом. Ян и Влад одеты в чёрные толстовки со стилизованным изображением решётки и надписью: «Московское дело должно быть прекращено».

Судья зачитывает апелляционную жалобу. Кратко суть её такова. Мордасов и Сидоров давали показания в отсутствие защитника, под пытками; впоследствии от своих слов отказались. Но именно эти, «выбитые» незаконным путём показания легли в основу приговора. Также обвинение подкрепили с помощью экспертных заключений, качество которых не выдерживает никакой критики. А сам приговор – 67 листов формата А4, которые судья зачитывал скороговоркой четыре с половиной часа, – по мнению адвокатов, физически невозможно было написать за 19 часов, здесь авторы апелляции ссылаются на нормативы, установленные законом. Обвинение основано на неотносимых (т. е. не относящихся к делу) и недопустимых доказательствах. Вывод: приговор отменить, а дело вернуть в прокуратуру. 

Они цитировали Ленина

Дальнейшее напоминает игру в мяч. Адвокаты выкладывают ходатайства – одно за другим. Прокуроры перехватывают подачу: «Мы против» – и пасуют судье. Судья минуту или две совещается с членами коллегии и возвращает мяч адвокатам: «Отказать». 

Так, защитники настаивают на допросе экспертов Голиковой и Дубской: по их мнению, экспертиза лингвиста и психолога составлена совершенно недопустимым образом. «...На революционный характер переписки указывает цитирование Ленина», – вот только один из перлов, какими изобилует этот документ. 
Адвокаты утверждают: мало того что Голикова и Дубская выбрали из интернет-чата «Революция 5/11/17» самые провокационные высказывания, так эти реплики к тому же не принадлежат ни Владу, ни Яну. Более того, есть основательные подозрения, что их авторы – «засланные казачки», цель которых – помочь состряпать дело на пустом месте.

Вот некто «Иван Коловрат» пишет: «Наша задача – сверг­нуть власть». И эксперты тут же делают вывод о том, что все участники чата, а в особенности Сидоров и Мордасов, думают так же – совершенно не обращая внимания на возражения с их стороны. (Ну, вот представьте: вы стоите в толпе, а кто-то рядом с вами выкрикивает возмутительные лозунги, с которыми вы категорически не согласны. Но прежде чем вы успеваете выразить своё несогласие, к вам подходит полицейский и задерживает вас за экстремизм.) 

Отказывает суд и в просьбе вызвать адвоката Александру Артамонову: это она сначала присутствовала при том самом допросе, после которого вдруг появились признательные показания. Мордасов утверждает: перед началом пыток следователи сами сказали Артамоновой, что дальнейшее будет «не для женских глаз», так что ей лучше уйти. Артамонова ушла. А впоследствии и вовсе ушла из адвокатуры. Защитники пытались её найти, но не смогли. Но прокуроры – а за ними и суд – считают, что вызывать Артамонову нет необходимости: им и так всё ясно.

Защита просит допросить экспертов, которые специально приехали и ждут в коридоре. Адвокат Сидорова Андрей Сабинин обращает внимание судей на то, что одна из них, Юлия Сафонова, – признанный специалист, автор методики, по которой работают эксперты во всей стране. Снова следует: «Отказать». Единственное, на что соглашается судья – это приобщить к делу упомянутую экспертизу, сделанную в московской Лаборатории экспертных исследований и ситуационного анализа. При этом прокуроры активно протестуют, поскольку экспертиза – это «просто мнение». Тогда, наверное, и приговор – «просто мнение» судьи?

Самый жестокий приговор

– Это, наверное, самый жестокий приговор за пикет, причём Сидоров и Мордасов уже понесли за него административное наказание, – говорит адвокат Андрей Сабинин. – Массовые беспорядки и действия, направленные на их организацию, должны сопровождаться совершенно чёткими активными шагами, описанными в статье 212 УК РФ. А тут мы фактически наблюдаем просто разговор детей. Они имеют право высказывать своё отношение к политической повестке, в том числе в негативном ключе. 
Сабинин ещё раз напоминает одно из ключевых положений апелляционной жалобы: невозможно организовать массовые беспорядки без наличия участников. По его мнению, третий подсудимый – Вячеслав Шашмин – находится здесь в качестве псевдоучастника, только чтобы не развалился состав преступления.

– Я крайне удивлён, что такое простое административное дело, которое за это время уже должно было дойти до ЕСПЧ и вернуться с выигрышем, превратилось в дело о тяжком преступлении. 

По мнению адвоката, рассмат­риваемый приговор парадоксален ещё и тем, что люди, отказавшиеся признать свою вину, получили ниже низшего предела, составляющего восемь лет лишения свободы: 

– Где и когда в российском уголовном правосудии вы встречали такие примеры? Очевидно, что суд первой инстанции, не имея возможности или гражданской совести принять другое решение, снизил сроки наказания ниже минимального порога. 

В заключение Сабинин обращается к «милосердию, житейскому и судейскому опыту и совести» судей и просит вынести «сбалансированное» решение. Заметив при этом, что он и его коллеги считают справедливым только оправдательный приговор. 

Влад Мордасов отказывается от последнего слова. Говорит Ян Сидоров:

– Меня не обвиняют в том, что я участвовал в движении «Артподготовка» (межрегиональное общественное движение; в России признано экстремистским и запрещено. – Прим. авт.). Меня обвиняют в том, что я якобы разделял взгляды его участников – что само по себе не доказано. То есть меня судят за мыслепреступление. Я прошу отменить приговор и рассудить по справедливости. 

После недолгого совещания суд объявляет решение: приговор первой инстанции оставить в силе. Мордасову – 6 лет 7 месяцев строгого режима, Сидорову – 6 лет 6 месяцев. С учётом отбытых в СИЗО двух с небольшим лет – по четыре с лишним года. 

«Это стыд и позор для целой страны»

За последние месяцы, в особенности в промежуток между приговором и апелляцией, «дело ростовских мальчишек» перестало быть провинциальной историей и встало в один ряд с аналогичными делами в Москве и других городах. 29 тысяч человек подписали петицию «Свободу фигурантам “ростовского дела”!». Пикеты с требованием освободить ребят проходили в Москве, Санкт-Петербурге, Сочи, Нижнем Новгороде, Тамбове, Томске, Чите, Кургане… А в интернете появляются всё новые видео в их защиту.
Борис Вишневский, депутат Законодательного собрания Санкт-Петербурга: 

– Я возмущён до предела: двое молодых людей – Ян Сидоров и Владислав Мордасов – посажены на длительный срок по абсолютно сфабрикованному делу за мирный пикет.

Они должны быть немедленно освобождены, а приговор отменён. А организаторы и исполнители этого дела должны сами сесть на нары за то, что они сделали.
Елена Русакова, глава муниципального округа Гагаринский г. Москвы, муниципальный депутат:

– Мы в Москве минувшим летом тоже увидели, что совершенно случайных людей могут схватить и отправить в тюрьму фактически ни за что. Ростовское дело даже на этом фоне выглядит ужасно, потому что два молодых человека вышли, чтобы призвать на помощь пострадавшим. То, что сейчас они отправились по этапу – это стыд и позор для целой страны. Нужно понимать, что колокол звонит по тебе, каждая семья может пострадать следующей, это может коснуться каждого! Заступаться надо сейчас – потом будет поздно!

Анна КОЛОБОВА
Фото автора