Александр Солженицын: «Одно слово правды весь мир перетянет»

Совсем недавно ушёл из жизни человек, «потрясший мир», - Александр Исаевич Солженицын

Наследие его огромно: 30 томов художественных произведений, публицистики, исторических изысканий и размышлений. Широта его интересов и устремлений была безмерной. «Такое уж мое свойство. Я не могу обминуть ни одного важного вопроса», - говорил он.

Трудно сказать, кто он больше: писатель, философ, политик, мыслитель или диссидент. Сам он много раз объяснял своим читателям, что он писатель, его интересуют человек и мир, а не те силы, что «корежат мироздание и унижают человека».

Пожалуй, ни один из известных людей за последние полвека не удостоился такой невиданной «похвалы и хулы» одновременно. И чувства у многих людей вызывал, вызывает (и, вероятно, будет вызывать) очень сильные. Чаще всего - противоположные. Одни, не сомневаясь, величают его Пророком, Мессией, Апостолом ХХ века, Титаном из прошедшей эпохи, Хранителем совести России, Патриархом русской культуры, Великим старцем...

Чувства других - далеко не благостные. Они совершенно искренне ненавидят Солженицына буквально за всё - за взгляды, за деятельность, за то, что государство восхваляет «предателя», «врага России». Самое безобидное «прозвище», употребляемое с иронией, - ВПЗР (великий писатель земли русской). Дальше - с переполненными до краёв эмоциями: «Ещё одним великим негодяем стало меньше», «Ура! Умер СоЛЖЕницын». Оказывается, такие слова кому-то не боязно произносить, даже не дождавшись погребения. Что ж! Всегда находятся те, кто плюет на могилы…

Примечательно же вот что: о нём с благоговением говорят даже те (не крикуны, конечно, а мыслящие люди), кто при его жизни категорически не соглашался с каждым его словом.

Самый читаемый и самый затравленный, самый обласканный и самый осмеянный... Большим людям всегда труднее - и при жизни, и после жизни. Их часто не любят, и даже ненавидят. Их боятся и им завидуют. А они упрямо идут к какой-то, только им известной, цели, неся свой крест.

Солженицын всю жизнь прожил не благодаря, а вопреки. Пронес свой крест через войну, лагеря, раковую болезнь, изгнание с родины. Пронес его через две большие мужские любви, через триумф возвращения, через медные трубы, литературную славу, Нобелевскую премию. Он мог много раз погибнуть, сломаться, растаять в лаврах, утонуть в нищете или роскоши. Его могли не заметить, растоптать, не печатать ни у нас в России, ни на Западе. Но он устоял и пришел в своё время. Он сам признавался, что его вела какая-то высшая сила. Он стал триумфатором - вот ключевые слова, разгадка судьбы этого человека, его главное отличие от всех наших вели ких писателей и поэтов. В схватке с властью и с судьбой он - единственный! - победил. После всего перенесённого ему уже было ничего не страшно. 

Трудно поверить, что ОДИН человек (какой-то там зэк, преподаватель математики) мог победить огромное государство. И чем? Словом! Громогласно, на весь мир рассказывал советскому народу правду о власти - про лагеря и миллионы превращенных в лагерную пыль, про голодомор, про ссылку народов, про Лубянку… Мощная держава проиграла ему по всем статьям, даровав писателю уже абсолютную творческую и личную свободу. Его выперли из страны: на большее у дряхлеющего политбюро сил не было. Но всё же триумф достался дорогой ценой.

Он мог бы жить спокойно и безбедно в Америке, издаваться огромными тиражами, получая миллионные го норары. Но - неблагодарный - в пух и прах разгромил тамошнюю демократию. Да и возвратившись в Россию, мог бы сидеть себе тихо в своём «укрывище», не последнюю же корку хлеба доедал. Но и новую российскую «демократию» стал выводить на чистую воду.

Говорили же ему «друзья-товарищи»: мол, сколько можно обличать, жил бы уже спокойно. А он спокойно не мог — потому что, как говорил, «душа воспитывается в мучениях», а «одно слово правды весь мир перетянет», если «жить не по лжи».

Вот и вышло, что Александр Исаевич оказался под конец чужим чуть ли не для всех. Консерваторы считали его либералом, либералы - реакционером, коммунисты - врагом, антикоммунисты - соглашателем с нынешним режимом. А он был - сам по себе, и, похоже, одиноким человеком. Кто-то сказал о нём: «Обреченный на одиночество собственным величием». Он был суровым в суждениях, бескомпромиссным, непримиримым, непреклонным, колючим, упрямым, строгим, неудобным… Исполински неудобным. Даже в быту был не таким, как все. Подчинялся жесткой самодисциплине. Дорожил каждой минутой. Не отвлекался от работы - ни на стук, ни на скрип, ни на шорох. Работал фантастически много, до последнего вздоха писал и писал - только от руки, мельчайшим почерком. Никогда не расставался с блокнотом. Ему были в тягость долгие застолья, празднества, беседы «просто так». Не любил, что называется, чесать языком.. У него было всё заранее обдумано, взвешено, всё спланировано наперед - с математической точностью. По свидетельству жены, «был очень проницательным, но и очень наивным. Чистый человек - отсюда эта наивность».

Уйдя в мир иной, Солженицын оставил нам свои книги - великие, спорные, сильные, слабые, прочитанные и нечитабельные. Всё вздорное порастёт травой забвения, а книги останутся: «Один день Ивана Денисовича», «Матрёнин двор», «В круге первом», «Раковый корпус», «Архипелаг ГУЛАГ», «Красное колесо» (эту эпопею писатель считал своим главным трудом).

Их автор не нуждается в том, чтобы его имя заливали елеем, как это у нас умеют, особенно после кончины. Тем более негоже яды источать: самим же можно отравиться.

Лучше вспомнить, что совсем недавно были сороковины со дня его похорон. Что хорошо бы послушать самого писателя. Как он понимал этот мир? Каким видел своё предназначение писателя? О чём думал? Что предлагал? Куда звал, и можно ли «пойти» вслед за его советами? Как-то он сказал: «Весь мой призыв - к самоосмыслению». Вот и попробуем осмыслить - и его, и -попутно - самих себя.

Читайте также:

Александр Солженицын о...

Об Александре Солженицыне