В Россию с надеждой

Украинских беженцев размещают на востоке Ставрополья.

Ехали мы на поезде из Москвы в Ставрополь. Вышли погулять по перрону на станции Лихая, где поезд стоял достаточно долго. Обратили внимание на подходивших к вагону двух мужчин в жилетах с надписью «УФМС» – Управление федеральной миграционной службы. С ними четыре человека с поклажей. Старенькая бабушка, женщина и мужчина средних лет, парень лет 20. Сразу подумалось – беженцы из Украины. Мужчины предъявили проводнику билеты. Помогли их спутникам зайти с багажом в вагон, пожелали счастливой дороги. «В Ставрополе вас встретят». Всё очень чётко, по-деловому и вместе с тем доброжелательно.
 
Растерянные

Семейство показалось каким-то неловким, нерасторопным. Почему-то не хотели поначалу стелить постель, которая входила в стоимость билетов и была им выдана. Даже поговаривали, что всю ночь спать не будут до Ставрополя. Моя спутница Лариса вмешалась:
– Да вам ещё ехать 10 часов, отдыхайте спокойно, вы же намыкались небось? Бабушке-то вашей сколько лет? Устала, бедненькая…

Бабушке оказалось 82 годочка. Она несильно упиралась, пока её неуклюже укладывали на постель. Наблюдать за этим без сострадания было нельзя. Какие-то они потерянные. И мужичок, достаточно молодой и крепкий, казался каким-то расслабленным, безынициативным. Мы предложили им оставшуюся у нас провизию. Мужчины, поблагодарив, отказались. А женщина сказала, что возьмёт всё, так как неизвестно, что им предстоит завтра и вообще в будущем.

– Нелегко ей будет с тремя детьми, – тихо сказала мне Лариса.
– С какими тремя?
– Ну, с сыном, бабушкой – старый, что малый, и с этим… Сразу видно, что проку с него немного, без няньки не привык.

Муж, и правда, отказался лезть на верхнюю полку, отправив туда жену. Зато всё время называл её «зайкой». За это она готова была ему всё простить.

Там жить невыносимо

Самым разговорчивым оказался парень – Игорь. Ему 20 лет, слегка заикается. 

В посёлке Новосветловка Луганской области, где жила семья, работал на шахте слесарем на оборудовании по откачке воды. Расслабленный мужик – его отчим. Бабушка – мама его мамы. Сама родом из России, из города Дзержинска Нижегородской области. Думает, что едут туда, ей так сказали, чтоб меньше волновалась. Делать им там нечего, так как все бабушкины связи уже давно в мире ином да в её воспоминаниях. А у отчима какие-то родственники есть на Ставрополье, вот туда и едут.

– А что ж так поздно собрались? Вон уже перемирие объявили, может, уже и не стоило бы дёргаться? – спрашиваю Игоря.

– У нас денег не было, чтоб выехать. А перемирие больше на словах. Вот и когда мы ехали, по нам стреляли. Там жить невыносимо. В шахте платили гроши, а сейчас вообще всё встало. Нас там ничего не держит. Жили на съёмной квартире. Всё наше имущество – в этих сумках. Думаем оставаться в России навсегда. Здесь, нам кажется, гораздо лучше.

– Да уж, – неодобрительно заметила соседка по плацкарту, – чего вы едете? У нас ничего хорошего вас не ждёт. У меня дочь в Лисичанске живёт. Сейчас он под контролем украинских властей. Нормально там.

Игорь спорить не стал, но дал понять, что не согласен. Да, единства в оценках ситуации нет не только среди украинцев, но и между нами, россиянами. Хорошо хоть дальше спорить не стали.

На восток

Я дал Игорю свой телефон. Мол, звони, если что.

Несмотря на раннее утро, шесть часов, беженцев уже встречали. В другом вагоне ехала ещё одна семья. Может, как обычно бывает со случайными попутчиками, больше и не встретимся никогда?

Через пару дней Лариса сказала мне, что может посодействовать устройству Игоря на завод, где она работает инженером в Михайловске. Я позвонил ему. Но оказалось, что он далеко от Михайловска. Где-то в Благодарненском районе в пункте временного размещения. А вообще, их отправляют в Арзгирский район на северо-востоке края. Места там засушливые, непростые для жизни. И с работой там плохо, отчего местные потихоньку эмигрируют, уступая земли предков выходцам из Дагестана. Отправляя туда беженцев, власти края, видимо, пытаются хоть таким образом сохранить разумную пропорцию между славянским населением и выходцами из кавказских республик.

В конце концов наши знакомые оказались в селе Каменная Балка. Там ещё живо сельхозпредприятие «Рассвет», где работает полтораста человек. Помимо небольшой социальной инфраструктуры – школа, детсад, несколько магазинов, почта – работать больше негде. Об этом Игорь мне и рассказал. Явно разочарован. Думают, как дальше жить.

Я позвонил главе села Наталье Луценко, чтоб узнать, как складывается судьба моих случайных знакомых.

– Предоставили им жильё. Полкоттеджа из четырёх комнат. Есть даже ванная. Хозяйка дома там сейчас не живёт. Государство ей оплачивает аренду и коммунальные услуги. А беженцы получают в день по 250 рублей на человека. Итого у них тысяча на семью в день выходит. У большинства местных таких денег нет.

– На этой почве нет зависти, недоброжелательства? Мол, понаехали тут?..

– Открытого недоброжелательства мы не замечали. Наоборот, люди им сочувствуют, помогают. Мужчина временно устроился в колхоз на посевную. Остальные пока не работают. Конечно, с работой у нас плохо. Но если ты нормальный – руки на месте, не пьёшь – то и в колхоз возьмут. И вообще, по селу много разовой работы. Кому огород вскопать, кому что-то починить. Захочешь – заработаешь. У нас тут недавно семья табасаранцев поселилась. Поначалу им туго было. Сейчас уже машину купили, никаким заработком не брезгуют.

Я вспомнил главу семьи с его расслабленностью. Потянет ли он такой режим? Но пособия не вечны. По данным службы социальной защиты населения края, их будут платить до 20 декабря 2014 года. А там сами впрягайтесь, что, наверное, справедливо. Вообще, халява, даже если это и искренняя помощь, хороша в меру. В избытке она развращает людей. Так что хочется пожелать моим знакомым не слишком надеяться на неё, а засучивать рукава и набираться силы духа.

Сергей ИВАЩЕНКО, 
наш соб. корр.
Ставропольский край