Тайна серого порошка

Это лишь небольшая выдержка из письма, которое стало поводом для поездки в Зимовниковский район.

«…Фёдор Иванович показал себя с отрицательной стороны. Он не находит общего языка с коллективом, не проявляет уважения к главным специалистам и генеральному директору... Халатно относится к своей работе... Пишет жалобы на руководство администрации».

Этот замечательный документ мы читаем вместе с Фёдором Ивановичем в окружении того самого коллектива. Коллектив – человек десять мужиков, работающих на Гашунском племзаводе, плюс депутат сельского поселения Сергей Архипов – покатывается со смеху и добродушно подкалывает своего бывшего сотрудника, а ныне безработного:

– Фёдор, а на кой ты эту характеристику брал?

– Собирал справки для больницы. Ну и перепутал немного: думал, нужна... – смущённо оправдывается тот.

Коллектив пришёл на встречу с корреспондентом «Крестьянина», чтобы подтвердить: то, что написал Фёдор Христофоренко, – правда. Подписи некоторых из них стоят под письмом в редакцию. Бросить рабочие места все сразу не могут, идут по цепочке: один ушёл – другой пришёл. Так что насчёт «общего языка» автор характеристики – гендиректор ОАО «Племенной завод “Гашунский” Игорь Фильченко – явно ошибся. (Гендиректор, кстати, тоже бывший, но об этом позже.) А вот насчёт жалоб на «руководство администрации» – истинная правда: Фёдор Иванович их пишет. Много и без толку.

Борьбу за свои права Христофоренко проиграл вчистую. Он-то добивался того, чтобы признали: болезни, появившиеся или резко обострившиеся у него в последние два года, – тяжёлая гипертония, сахарный диабет, поражения почек, печени и желудка – связаны с той злосчастной потравой. В таком случае их признали бы профессиональными патологиями – и можно было бы требовать компенсации и прочих социальных благ. 

Но для этого нужно доказать как минимум две вещи. Во-первых, что для травли грызунов в хозяйстве действительно использовали фосфид цинка – сильнейший яд, запрещённый к применению на территории России с 2006 года. А во-вторых, что тракторист Христофоренко действительно с этим ядом имел дело.

С обоими пунктами – большая проблема. 

Во всех официальных документах руководство «Гашунского» открещивается от этого фосфида как чёрт от ладана. 

– Главный агроном привёз серый порошок, на словах предупредил нас, что это фосфид цинка, опасный яд, что нужно с ним быть осторожным. Но никаких надписей на упаковке не было, – говорит Сергей Кулик, заведующий током. Его тоже недавно пытались уволить – не за историю с фосфидом, а, как он сам говорит, «за длинный язык». Но потом всё же восстановили. 

– Когда начались проверки, от меня требовали, чтобы я всё это отрицал, – продолжает Кулик. – Дескать, и агроном ничего про фосфид цинка не говорил, и ни с какими ядами Христофоренко не работал. Но я не стал лжесвидетельствовать. Да и все у нас на току знают: Фёдор тогда на потраве работал, и именно этот препарат мы ему загружали. Человек семь это могут подтвердить.

– Как начался шум вокруг Фёдора, они все документы спрятали. Яды-то запрещённые – левака привозили, – утверждает один из активистов Николай Полянский. (Раньше он работал с ядами, а теперь, после ежегодного медосмотра, его отстранили по состоянию здоровья. Что-то с анализом крови неладно.)

И выходит по документам, что отравиться Христофоренко было просто негде.

«Согласно справке ОАО «Племенной завод “Гашунский”, (…) Вы в ноябре-декабре 2009 года не работали (...) на тракторе с сеялкой, с помощью которой разбрасывали по полям приманку от грызунов, содержащую фосфид цинка». Этот ответ из районной прокуратуры на очередную жалобу Христофоренко – маленький шедевр. То ли именно он не работал на тракторе, то ли вообще такого трактора не было, то ли приманка была другая – понимай как хочешь. 

Наряды на работу по травле грызунов, как в один голос уверяют все собравшиеся, спрятали или переписали. Правда, можно заглянуть в книгу учёта, которую ведёт управляющий Мацининским отделением племзавода Владимир Макаренко, – я так и сделала. И получила от управляющего подтверждение: да, именно в ноябре-декабре, именно Фёдор Иванович, именно на тракторе с сеялкой травил грызунов. А вот что за препарат там был – этого управляющий, извините, в книге не пишет и сказать не может. 

В августе 2011 года из шахтинского центра профессиональных патологий пришёл запрос о том, в каких условиях трудится Фёдор Христофоренко. Дело в том, что там ему поставили предварительный диагноз: хроническая интоксикация пестицидами. В ответ местное управление Роспотребнадзора сообщило: «Вредные производственные факторы на рабочем месте Христофоренко Ф.И. в представленных предприятием данных не указаны». Правда, в ноябре-декабре 2009 года действительно он несколько раз возил по полям отраву, но это был препарат «Изоцин». Тоже не сахар, но разрешённый. И ему всё загрузили прямо в кузов, а так он к ядам и близко не подходил. 

– Мне в Шахтах так и сказали: раз нет документов, что вы работали с ядами, значит, мы не можем поставить, что у вас отравление, – говорит Христофоренко.

Ну они же там, на племзаводе, не дураки, чтобы самим на себя писать донос.

Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по факту падежа скота в «Гашунском» в январе 2010 года, подписанное старшим оперуполномоченным Д.Ю. Городничим и утверждённое начальником Зимовниковского ОВД П.А. Моисеенко, хочется цитировать и цитировать. 

Например, работники тока Скляров, Полянский и Сурмаёв «утверждают, что со слов главного агронома Панфилова А.А. им стало известно название препарата фосфид цинка». Но «дополнительно опрошенный Панфилов А.А. отрицает, что говорил рабочим название препарата, так как сам его не знал».

Это же просто песня! Получается, главный агроном привозит мешки с серым порошком на ток и говорит что-то вроде: «Мужики, вот тут какая-то отрава, что это – не знаю, как её разводить – не ведаю, разбирайтесь сами, а там видно будет». По-моему, это похуже, чем использование пусть запрещённого, но хотя бы известного фосфида цинка. 

Потом гибнут коровы (как рассказывают свидетели, все 43 полегли в течение полутора часов) и птица, а виноват в этом исключительно старший скотник Айдемиров, который «с решением директора о возмещении убытка согласился». А информация о том, что «директором Фильченко И.В. осуществлялось давление на Быкасова А.В. и других специалистов с целью возмещения погибшего поголовья скота», подтвердилась «только частично». Как он на них частично давил, в документе не объясняется. Тем более что при дополнительной проверке «не представилось принять объяснение от генерального директора, главного агронома и главного бухгалтера». Что делать – не судьба...

Кстати, одного из упомянутых работников тока, Юрия Сурмаёва, к работе с сельскохозяйственными ядами медики тоже больше не допускают. Юрию 34 года, он говорит, что раньше на здоровье не жаловался, а теперь у него нашли панкреатит. 

А механика Александра Быкасова, который прошлой зимой вместе с Христофоренко ездил жаловаться на своё начальство тогдашнему министру сельского хозяйства Ростовской области Владимиру Черкезову, через пару месяцев после этого уволили по сокращению штатов.

Сплошные совпадения.

– Моя переписка по поводу этой истории с ядом – тонны бумаг. Это было первое обращение ко мне как к депутату, – говорит Александр Дедович, депутат Законодательного собрания Ростовской области от Зимовниковского района. – Приезжали с проверками и Россельхознадзор, и природоохранная прокуратура... Но «не пойман – не вор»: предприятие от всего открещивается. Хотя вот официальное письмо главы областного Россельхознадзора Кармазина. Их специализированная лаборатория по заданию прокуратуры в декабре 2010 года сделала анализы почвы возле хутора Ергени и нашла «токсичные элементы ЦИНК» в количестве, превышающем допустимое как минимум в четыре раза. Вот дата, вот номера протоколов. А уголовное дело так и не возбудили.

– А почему сразу не взяли анализы почвы? – вмешивается в разговор Михаил Макаренко, ныне – частное лицо, в прошлом – глава Зимовниковского района, а ещё раньше – руководитель Гашунского племзавода. – Ведь этим ядом обработали несколько тысяч гектаров, которые теперь запахали. Почему вовремя не взяли соскобы с бетономешалки, в которой приготовили более 30 тонн яда? Спустили всё на тормозах, а человек из-за этого не может ни толком лечиться, ни получить компенсацию. Фёдор же у меня работал, жалко его. Хороший мужик – афганец, между прочим, имеет боевые награды.

Строго говоря, за прогулы Фёдора Христофоренко уволили в рамках закона. Он действительно не ходил на работу два месяца, а бюллетеня предъявить не смог. Сам понимает, что сплоховал: нужно было об этом позаботиться вовремя, да говорит, не до того было, когда, больной, ездил то в ЦРБ за справками, то на обследование в Шахты и в Ростов. Хотя справок «для предъявления по месту работы» о том, что он такого-то числа был на очередном обследовании, у него вагон и маленькая тележка. За отсутствием места работы он предъявляет их мне. 

Не оставляет ощущение, что человека просто выбросили, как отработанный материал. Жить-то ему теперь как? На что лечиться? Работать он вряд ли сможет – это ему сказали шахтинские врачи. Да и негде работать в Гашунском сельском поселении, кроме как на племзаводе. Болезни у Фёдора Христофоренко, согласно всем официальным бумагам, «непрофессиональные». То есть максимум, что ему светит, – невеликая пенсия «по общему заболеванию», если он сумеет её оформить. А статус ветерана Афганистана и боевые награды, (в том числе – за операцию в небезызвестном Паншерском ущелье) – это почётно, но на это не проживёшь. 

Районная же администрация «по вопросу оказания материальной помощи в размере 15,0 тыс. рублей на лечение» пояснила, что денег в бюджете нет. 

– Представляю, что вы напишете: «Чёрные тучи сгустились над простым тружеником Фёдором Христофоренко...», – иронизирует новый гендиректор Гашунского племзавода Максим Казачук. 

– Так – точно не напишу. Вы лучше расскажите, как было на самом деле.

– А вот этого не нужно, – кивает Казачук на мой диктофон. – Хотя... Может, у вас в сумочке ещё один...

Шпионской аппаратуры для подслушивания у меня в сумочке нет, но становится ясно, что говорить по делу Максим Владимирович не будет. Тем более что «вы заранее меня не предупредили и не записались на приём». 

Естественно, я его не преду­предила! Были уже печальные опыты, когда предупреждаешь начальство о визите, а после этого подчинённые, ещё вчера метавшие громы и молнии, отводят глаза и смущённо объясняют, что у них сегодня вдруг исчезли все претензии к директору и вообще жизнь налаживается.

– Об этой истории я, конечно, слышал – якобы кто-то отравился фосфидом цинка, – продолжает Казачук. – Это всё ерунда. Но я работаю здесь всего неделю, так что подробностей не знаю. 

Действительно, перед Новым годом Росимущество выставило «Племенной завод “Гашунский”» на продажу. Вряд ли это имеет отношение к нашей истории, но покупатель – ЗАО «Маркон» – вскоре поменял руководителя. Так что с Игорем Фильченко – тем самым, которого так обидел Фёдор Иванович, не проявив должного уважения, – встретиться уже не удалось. Впрочем, «коллектив» заранее снабдил меня списком «тех, кто в курсе». 

– А можно пригласить кого-то из руководителей, кто работал в 2009 году? Замдиректора, главного агронома, главного экономиста... 

– При чём тут главный экономист? – удивляется Казачук. И тут же почему-то зовёт именно экономиста.

– Есть результаты проверок, там всё сказано, – говорит явившийся Николай Исаев.

– Можете показать?

– Мне скажут – я покажу, – отвечает тот и через мою голову вопросительно смотрит на гендиректора.

– Я думаю, официальный запрос нас вполне устроит, – решает Казачук. И обещает, что мы получим на него не менее официальный ответ, если будет на то добрая воля руководства ОАО «Племенной завод “Гашунский”». 

Я тоже, в общем, представляю, что они в нём напишут.