Аграрная реформа в России. Бессилие власти

Прошло два десятилетия после объявленной «демократической» аграрной реформы, а мы так и не знаем, куда идёт российское село.

Государство к крестьянству стало, вроде бы, ближе, деньги даёт-обещает немалые, но — куда они уходят? Пока что львиную долю бюджетных средств получали агрогиганты, нам об этом приходилось уже не раз писать...

Ещё до прошлого года было похоже на то, что Минсельхоз вознамерился превратить российское село в индустриальное производство — фабрику или завод. Бывший сельхозминистр Гордеев (кстати, дольше других топтавший должность) не раз заявлял о том с большевистской прямотой. Приоритетной государственной задачей он считал сохранение, заметьте, не исторически сложившегося крестьянского образа жизни (это главное!), но территорий. О пресловутых этих «территориях», как водится, сразу забыли, а земля по-прежнему тоскует без хозяина...

И вот наконец, вроде, прояснилось. Объявлено, что наши надежды связаны с фермерством: «землёй должен владеть тот, кто непосредственно на ней трудится». Кстати, если кто не помнит, об этом российское государство торжественно уже оповещало мир два десятилетия назад.

Крестьяне уныло читают свежие газетные новости, смотрят за околицу и вздыхают: «Вот она, наша земля, а попробуй её возьми».

Кстати, сама власть этого не отрицает: «Сейчас у нас оформлены границы лишь 20 процентов земельных участков, – говорил Путин на всеросийском съезде фермеров, – так что работа предстоит просто огромная. Более девяти миллионов граждан должны окончательно закрепить за собой право собственности. Ещё порядка 24 млн га сельхозземель приходится на нераспределённые земельные доли».

По многу лет мёртвым грузом пылятся в районах уже готовые, оформленные документы на землю — нет им движения. Но для начальства, ближнего и дальнего, для их жён и родственников, вообще для денежных людей никаких проблем с документооборотом, конечно, не существует.

Вот главная российская беда – дефицит твёрдой и ясной государственной политики. Власть должна не только хотеть и решать, но и других приводить и, если необходимо, даже принуждать к согласованным действиям, создавать в душах граждан настроение определённости, исполнительности. А наша власть, скажем попросту, сама не знает, чего хочет.

Земельная реформа безвольно и безответственно пущена на самотёк, и в «равных» условиях оказались «инвесторы» типа миллиардерши Елены Батуриной, скупавшие по дешевке российскую землю для выгодной перепродажи (о чём они публично с особым цинизмом и объявляли), и фермеры, которым земля крайне нужна по жизни.

Государство обещает при оформлении земельных долей помогать деньгами. И только? Деньги могут не всё. А общественный, а правовой, а административный строгий контроль?

Часто можно слышать, что тормозят аграрные реформы чиновники и бюрократы. Тормозят, да ещё как! Но если бы у Путина – Медведева была ясно выраженная воля к действию, как, к примеру, у Александра Второго или Петра Столыпина, их бы российское общество, конечно же, горячо поддержало. А у нас о возрождении Комитета по земельной реформе ничего не слышно, и вообще, неясно, кто персонально отвечает за это важнейшее на сегодня, касающееся всех россиян общенародное дело.

А мы говорим: у нас слабое государство. Но государство набирает силу только тогда, когда большинство граждан живёт в убеждении, что у них есть общее дело. А какое может быть общее дело у Батуриной с девятью миллионами граждан, которым государство за двадцать лет аграрной реформы не дало земли?!