Мелиорация. Безводные процедуры

Как мелиорация перестала быть «делом всенародным», и что из этого получилось.

ЭТУ экскурсию по концевой части Нижнедонского канала устроил для нас семикаракорский фермер Николай Юзефов. Из этого канала он получает воду для картошки и всего прочего, что растёт в КФХ «Юзефов» на трёх тысячах гектаров своей и арендованной земли. А если не повезёт, то не получает.

Прошлым летом ему не везло целую неделю подряд.

Крайний

– В прошлые годы воды немного не хватало, но как-то перебивались, – рассказывает Николай Николаевич. – К каналу и раньше многие присасывались незаконно. Но такого, как этим летом, не было никогда. От этого пруда во все стороны шли самопальные насосы – как паучьи лапы.

Пруд – это отправная точка нашей прогулки по берегу. Кроме Юзефова нас сопровождает его зять (и сотрудник) Максим Дуля – инженер-мелиоратор, недавний выпускник Новочеркасской государственной мелиоративной академии. С тестем у них разделение труда: Николай Николаевич, горячась и жестикулируя, рассказывает о творящемся на канале бардаке, а Максим этот рассказ профессионально комментирует.

Когда этим летом ударила жара, Юзефов оказался крайним во всех смыслах. Во-первых, его хозяйство – тупиковое, примыкает к самому концу канала. А во-вторых, выяснилось, что больше некому разбираться, что творится с поливом.

– Вода стала идти всё хуже, а потом вообще кончилась, – рассказывает Юзефов. – А у нас 400 гектаров картофеля – он же всё время должен быть в воде. Долго ждать не стали: сели на машину, поехали вдоль канала, а там такое... К каналу и не подъедешь – джунгли! Я нанимаю за свой счёт людей – пилить деревья. Три дня чистили! Потом трактором протянули по дну старую гусеницу – есть такой способ. Прочистили всего один километр, а уровень воды поднялся на 50 см. Но у нас же своих дел по горло! Я – к Талалаеву (глава Семикаракорского района. – А.К.), спрашиваю: «В чём дело?» А он объясняет, что мелиораторы ему не подчиняются – только федералам. В общем, вложил я в это дело своих 100 тысяч – никто мне их, конечно, не вернул. А главное, за семь дней без полива у нас картошка пересох­ла. Примерно три тысячи тонн потеряли. Да и качество вышло нулевое. Так что теперь мы о следующем урожае беспокоимся заранее.

Ржавое и голубое

По мере нашего продвижения к тому месту, где, как обещает Юзефов, будут «не цветочки, а ягодки», пейзаж становится всё более удручающим. На берегу среди зарослей камыша и травы появляются и молодые деревца. Берега канала, когда-то облицованные плитами (их осколки до сих пор валяются вокруг, среди опавших листьев), заросли грязью. На дне слой ила и грязи местами, судя по уровню труб, доходит метров до полутора. Зато у металлических конструкций с трогательной заботливос­тью покрашены выступающие над берегом части. Красивой, небесно-голубой краской. Всё, что ниже, – проржавело и прогнило. Кое-где в стену канала вделаны небольшие трубы. Как объясняют наши экскурсоводы, большая часть из них – незаконные.

– Подхожу к хозяину, спрашиваю: «Ты с кем врезку согласовывал?» А он молча поворачивается и уходит, – говорит Юзефов.

– Врезка должна быть не только согласована, её нужно делать с соблюдением технологии, – объясняет Максим. – А когда делают как бог на душу положит, масса воды пропадает даром.

Ягодки

Обещанные «ягодки» дейст­вительно впечатляют. Брёвна, сухой камыш, мусор спрессовались в плотную массу. Что вода по этому руслу не пойдёт, ясно даже таким «чайникам», как мы.

По узенькому металлическому мостику подходит канальщик. Узнав, в чём дело, неуверенным голосом рассказывает, что «это всё нанесло недавно, а раньше было чисто».

– Да ты говори, как есть, – требует Юзефов.

Канальщик ещё какое-то время отнекивается, а потом в сердцах бухает «как есть»:

– Давно это всё нужно было сжечь! Так два ведра солярки пожалели! Ведь года три-четыре никто тут не косил.

Дальше по берегу мы встречаем бригаду мужиков в спе­цовках. Юзефов с Максимом приветствуют их как старых знакомых:

– После того как мы подняли шум, тут немного зашевелились. Лиманцев, вот, прислал ребят: пилить деревья, косить траву.

Ребята высказываются в том духе, что за четыре тысячи в месяц пилить-косить можно только от небольшого ума.

Четверть века без уборки

Директор Семикаракорского филиала управления «Ростовмелиоводхоз» Алексей Лиманцев не отрицал, что проблем с каналом хватает. Но крайним быть не захотел:

– Канал построен в 1952 году. А участок, о котором вы говорите, – концевой и поэтому самый неблагополучный. Да, его не чистили 25 лет. Но почему? А потому что мелиорация в советское время – это проектные институты, государственные программы, хорошее финансирование... А сейчас нам деньги выделяют «от Сивки, от Бурки». Чтобы привести в порядок канал, нужно десять-двенадцать миллионов. А мы, в отличие от Николая Николаевича, – эти слова Алексей Степанович произносит с особым нажимом, – ограничены в средствах.

Как выяснилось, проект очистки концевой части Нижнедонского канала ценой 420 тысяч уже есть. В течение зимы и в марте – апреле будут удалять «поросль». А насчёт расчистки дна написали письмо в Москву и ждут ответа.

– А почему пока что не ликвидируете хотя бы незаконные врезки?

– Нет у нас никаких незаконных врезок, – возмущается Лиманцев. – Найдёте хоть одну – сообщайте, будем разбираться.

Семикаракорский р-н, Ростовская обл.