Мария Михайловна Шадрина – мама моей одноклассницы. Я пришёл в гости послушать о военном детстве. Она говорила непрерывно пять часов. А пролетели они мгновенно. Поведала о своей жизни с мельчайшими подробностями.

Родилась она в 1929 г., детство прошло в Белой Калитве. Жила тут и при немцах. Всё видела, всё помнит. Можно писать повесть о жизни. Она соглашается, но пока некогда. Когда не стало мужа, Глеба Павловича, с которым они успели отметить бриллиантовую свадьбу, Мария Михайловна осталась жить одна. Но одиночество ей не грозит – трое детей, пять внуков и пять правнуков. Любимая семья теперь 21 человек. 

Я ограничусь рассказом Марии Михайловны об отце.

– Папа мой, Михаил Гаврилович Власов, был простым человеком. Очень умным и работящим. Начал трудиться подпаском с 13 лет. Работал он и грузчиком, и в шахте, и в каменном карьере. Был очень сильным, такой невысокий крепыш. Мышцы так и играли.У него была ещё и такая работа: перегонял скот на юг, по 400-500 голов. 

Оттуда привозил огромные яблоки и подарки. Помню, привёз игрушечную посуду. Мы всей улицей играли. А ещё он давал мне три рубля, и тогда я вела всю ватагу ребятишек в магазин и покупала на всех карамели. У меня это наследственное – делиться. Родители тоже всегда старались всем помогать.

– А как вы узнали о войне?

– В воскресенье мама вернулась с базара и сказала, что началась война. Бабушка заплакала: в войну 1914 г. осталась одна с тремя детьми. Папу и двух соседей забрали на Военвед, что за речкой Калитвой. Там были военные лагеря. Потом и на фронт отправили. И они вместе с войсками отступали до Сталинграда. От папы полгода не было никаких вестей. И вдруг двое, которые были с ним, вернулись домой. Говорили, что звали отца с собой, но он не пошёл. 

Папка был настоящим патриотом, читал книги, знал положение в стране, искренне радовался успехам. Потому он никак не мог оставить поле боя и предательски уйти. Кроме того, он знал, как поступают потом с детьми врагов народа, и сказал, что не затопчет дорогу дочери. А за вернувшимися сразу же пришли военные и забрали.
Михаил Гаврилович участвовал в боях знаменитого Миус-фронта, где произошло танковое сражение, как под знаменитой Прохоровкой.

…Кончалось лето. Наши войска стояли на берегу реки Миус. Стояли уже давно. На противоположном берегу хорошо укрепились немцы.. Наступление задерживалось. У командования не было никаких сведений о противнике. Достать их разведке не удавалось.

Командир миномётного расчёта старший сержант Михаил Власов наблюдал за немецким берегом, и у него созрел план. Михаил пошёл к командиру разведчиков и рассказал о своей идее. План понравился. 

…Давайте представим картину. Раннее летнее утро. Слегка парит вода. Тишина. Только рыба порой всплеснёт. Ещё темно. Изредка вспыхивают ракеты. С берега в воду осторожно спускается человек. В руках у него верёвка и свёрток. Он плывет тихо-тихо, толкая бревно. С берега за бревном тянется верёвка. Пловец, а это и был Михаил Власов, придумавший операцию, выбрался из воды, подтащил к берегу бревно и притаился в камышах. 

По его наблюдениям ровно в шесть должен прийти немец. Он будет делать зарядку, бриться и купаться. На этом и был основан план его поимки. 
Стало светать. Михаил напрягся: кульминация момента всё приближалась. Пунктуальный немец не подвёл: он появился ровно в шесть. Попрыгал, поприседал, побрился и, раздевшись, полез в воду, начал барахтаться.

Он и охнуть не успел, когда на него налетел Михаил, заткнул рот кляпом и накинул мешок. Хоть Михаил и был по жизни грузчиком и силы ему было не занимать, но немец попался здоровый, еле справился. 

С берега потянули бревно за верёвку, и Михаил, постоянно ныряя, тянул немца, сам держался за бревно. Тут началась стрельба с обоих берегов. Михаилу всё-таки досталось – попали в левую руку.

…Немец оказался офицером и дал важные показания. Получил своё и Михаил. Ему дали 10-дневный отпуск домой. Двое суток он добирался до Калитвы и пробыл дома шесть дней. 
– За эту операцию папа получил орден Славы 3-й степени, – сказала Мария Михайловна. – А ещё у него медали «За отвагу» и «За оборону Кавказа».

…Разговор уходит то в настоящее, то в юность послевоенную. Опять возвращается к отцу.

– Папа рассказывал, что участвовал в боях за Керченский пролив. В его миномётном расчёте были пятеро бойцов. Все башкиры. Степные люди, они панически боялись воды. А надо было переправляться на самоходной барже. Баржу их взорвали, и все оказались в воде. Благо, до берега было недалеко. И папа всем помог доплыть, поддерживая и помогая растерявшемуся добраться до брёвен, до всего, за что можно уцепиться в воде. Выйдя из воды, бойцы стали перед ним на колени и поклонились до земли.
Закончилась война для папы в Чехо­словакии в декабре 1944 г., недалеко от Праги. Ему сильно разбило ноги.

– Сперва он лечился в местном госпитале, потом отправили в Москву. А уже там ещё в два направления. Выпало в Сибирь. Еле убедил, что ему надо в Ростовскую область. И привезли его в Новочеркасск. Был март 1945 года.

К этому времени у нас с ним уже наладилась переписка. Я поступила в Новочеркасский элеваторный техникум. Вот как образ жизни порой влияет на выбор жизненного пути. Вечный голод подсказал, что надо быть поближе к хлебу.

Началась моя студенческая жизнь. Война-то ещё идет, но сводки с фронта всё радостнее.

Поступившие в техникум жили кто где. Нам, кто издалека, директор обеспечил жильё прямо в техникуме. Дали карточки на хлеб, а хлеб был чёрный, непонятно из чего, 400 г постного масла, столько же сахара на квартал. 

Это нынче – полтора часа и дома. А тогда мы могли домой попасть только на каникулы. И счастье, если на крыше вагона, а то всё между вагонами да на ступеньках, ухватившись за поручни.

… Дальше уже, как в кино: главные герои всегда оказываются в одном месте.

Маша была в химической лаборатории, когда за ней зашли и позвали к директору. Она испугалась: я не била посуду! За порчу химического инвентаря очень наказывали. Но её позвали, чтобы сказать: в соседний госпиталь привезли отца. 

– Вот там мы и встретились, – всхлипнула Мария Михайловна. – Он весь в гипсе, в бинтах. А радости не было предела.
Мария Михайловна рассказывает очень эмоционально и во время рассказа преображается, как артистка. И тогда я хватаю фотоаппарат. Но он не успевает зафиксировать все живые эмоции рассказчицы. Пришлось посадить и просить позировать.

Алексей ДАНИЛОВ
Фото автора