Моя собеседница Анастасия Ефременко – сирота. За свои двадцать лет повидала немало. Полуголодное детство. Пьяные родители, заношенная одежда с чужого плеча. Потом приют, суд о лишении родительских прав, внезапная смерть матери, детский дом...

Пока девочка жила в детдоме, дом, где жили папа и мама, стоял пустой. Отец стал пить ещё сильнее и бродяжничать, пропадал на несколько месяцев. Кто-то растащил скудную мебель и вещи. Через несколько лет опустел и сам дом. Этот дом в посёлке Октябрьском так и стоит полуразрушенный: с выбитыми окнами и покосившимися дверями.

В своё время крышу над головой родители Насти получили от местного колхоза. Мать работала на октябрьском кирпичном заводе, отец – квалифицированный шофёр, местная знаменитость. Многие помнят его как отличного футболиста. Сначала рюмки были только по праздникам, потом – по выходным, после работы... Дальше сработала мина замедленного действия. Семейный алкоголизм. Родители забросили своих детей. Брат Насти попал за решётку. Однажды Настю отправили в летний лагерь на базе камышеватского приюта. Смена закончилась, но за ребёнком никто не приехал. Девочке было 10 лет.

Повзрослев, Настя детский дом, да и профессиональное училище вспоминает с благодарностью. Там была хоть уверенность в завтрашнем дне. Пусть не очень сытом и свободном. В 2004 году, после суда о лишении родительских прав, за Настей постановлением главы района закрепили жильё. Сразу после окончания учёбы в училище девушка должна была вернуться в родительский дом. Только органы опеки забыли уточнить, кому на самом деле принадлежит домовладение.

Из-за пьянства матери договор о приватизации жилья не был зарегистрирован в органах юстиции, как это положено. Поэтому юридически сделка не состоялась, дом так и остался собственностью ЗАО «Октябрьское». После окончания училища Анастасия Ефременко обратилась в квартирно-правовую службу о постановке её на учёт как сироты, нуждающейся в жилье. «Мне отказали, ткнув в постановление, что жилище у меня есть», – рассказывает она. Девушка метнулась в посёлок. Пришла к главе поселения. Он посмотрел документы и сказал: дом – собственность местного предприятия, и нет никаких оснований пускать туда девушку. Да и жить там невозможно – дом полуразрушен.

А как тогда органы опеки следили за исполнением постановления о закреплении жилья? Ведь согласно документу они должны были проводить обследование жилья. И если жильё пришло в негодность – составлять акты. Ничего подобного уполномоченным органом сделано не было. Настя обратилась в управление по вопросам семьи и детства. Но там только развели руками. Записалась на приём к главе Ейского района. «Но перед самым входом в кабинет её перехватили сотрудники управления, привезли к себе. На столе у руководителя лежало то самое письмо-обращение к главе», – рассказывает Алексей Гузик, гражданский муж Насти. После этого девушке предложили прописаться в общежитии на Пионерской. Дальнейшие походы по инстанциям результатов не давали. По документам крыша над головой у неё есть. Точка!

Здесь с девушкой приключилась ещё одна беда. Умер бродяга-отец. Родственники отказались его хоронить. Все затраты легли на плечи девушки. Когда нужно было одеть покойника, приехали к его престарелой матери за помощью. Та вынесла старенький пиджачок со словами: «Он тоже денег стоит».

– Не знаю, что было бы со мной, если бы не Лёша. Мы давно вместе. Вот и дочурка у нас подрастает. Я сама не смогла бы ходить по всем этим чиновничьим кабинетам. Руки бы давно опустились. Это он везде отстаивает мои права, – говорит Настя.

Отчаявшись, Настя написала жалобу в ейскую прокуратуру. Там подняли все документы, провели проверку. «Налицо формальный подход органов опеки к ситуации Анастасии Ефременко. Когда готовили постановление о закреплении жилья, не уточнили его принадлежность, – прокомментировал результаты проверки Сергей Пономарёв, заместитель ейского межрайонного прокурора. Прокуратура подала иск в отношении районной администрации и управления по вопросам семьи и детства  предоставлении жилого помещения, выиграла суд. Но уже октябрь, а решение суда до сих пор не исполнено.