Как Недогоняйло чуть не примкнул, куда не надо.

Товарищ Путин, начну с официальной жалобы. Мною, Иваном Недогоняйлой, в противоестественной форме воспользовалась завклубом нашего хутора Петровна. Беда творится, товарищ Путин, во всех пространствах: информационном и интимном.

Теперь сначала. Власти Москвы то, значит, сообщают о разрешении гей-парада, то опять не сообщают, а сообщают, что ещё думают. А активисты геев сообщают, что уже всё соглашение достигнуто. Тем более, что Европейский суд признал незаконным, что в Москве много лет подряд товарищ Лужков запрещал данные парады.

Мне, честно говоря, что Москва, что геи эти – всегда было одинаково перпендикулярно. Но тут задумался.

Во-первых, всё-таки – столица империи. «Утро красит нежным светом стены древнего Кремля» и всё такое. Во-вторых, раньше-то такого слова «гей» не было. Был толерантный «педераст». Он был в медицинских словарях, а также в Большой советской энциклопедии, болезнь это была. Но постепенно педерасты у нас исчезли, а завелись, получается, геи. Вроде, это уже не болезнь, а такая отличительная способность.

И вот эти способные педерасты, пока московское начальство жмётся, недолго думая самоорганизовались и на 1 Мая примкнули к шествию КПРФ.

Видать, попутали маленько. При коммунистах была им статья за мужеложество. Теперь такой статьи нет, теперь гуманизм, модернизация, несгораемые лампочки, так что им надо было примкнуть к «Единой России». Ну, ещё, полагаю, примкнут.

На эту тему у нас с агрономом и почтальоном Вовой вышел диспут. Диспут получился, если считать в масштабе литра, крупный. Мы пришли к общему мнению: нравственность – это устаревшее понятие. Вот раньше я стеснялся обнародовать, сколько водки могу употребить одномоментно. Чем, казалось бы, тут гордиться? Ан нет, теперь надо, чтобы все об этом знали. Поеду в Москву и подам заявку на парад алкоголиков. А можно также устроить парад коррупционеров, увстрял агроном. А потом провести парад наркоманов, парад проституток и парад идиотов. У стен древнего Кремля. Но начать можно и с Нижних Грачиков, уточнил я. Чтобы отладить процесс.

Рассуждали мы верно, но поняли, что не умеем подавать заявки, потому проще нам примкнуть к уже имеющемуся параду. А к кому же нынче и примыкать, как не к педерастам? Смотри, говорил Вова. Их всё больше и чаще. Они всё влиятельнее и престижнее. Я так думаю, за то и Лужкова сняли, что он запрещал гей-парады. Точно, сказал я. Мешал Лужков Родине жить хорошо, по-европейски.

А нам, товарищ Путин, очень хочется жить хорошо. Очень. Так хочется, что мы готовы бы и в педерасты, хотя, конечно, требуется некоторая адаптация. Роль всё-таки немного непривычная. На том и порешили.

А наутро заявляется ко мне Петровна. И говорит: слыхала я, Ваня, ты ориентацию меняешь? А я, товарищ Путин, что-то чувствовал себя не в форме, да что греха таить, и не в содержании я себя чувствовал. А она такая приступает. Грудью колыхнёт и опять приступает.

И говорит мне, рдея щеками: пока не поменял, будешь мой. Ослабел я под этим натиском, но держусь. Нельзя мне, говорю, Петровна, тут дело принципа. И ты мне тут не колыхай.

Дальше я, товарищ Путин, не понял, что случилось, а только осознал, что уже на диване и что меня прямо сейчас уестествят... И, да, извращённое грехопадение случилось.

Так, товарищ Путин, обидно! Я-то был уже на полпути к новым способностям. А что самое плохое – ну вот нравится мне вот это вот всё в Петровне. Щёчки, значит, у ей, что ли, глазки, талия, не знаю, как и сказать. И грудь опять же... обширная, тревожит. Многое, в общем, нравится, стесняюсь про всё и рассказывать.

Товарищ Путин, срочно прекращаю письмо, через окно вижу приближение Петровны. Эх, прощай, новая жизнь.

Ваш Иван НЕДОГОНЯ...