Фото из архива Александра Иванова

Попавших в беду диких птиц Александр Иванов выхаживает и отпускает на волю, надев памятное колечко на лапу.

Не зря говорят: талантливый человек многогранен. Сколько раз мы рассказывали в «Крестьянине» о жителе села Ивановского Александ­ре Иванове. Как о страстном любителе бойцовских кур: его забияки-петухи побеждают на престижных турнирах. Как об отважном охраннике колхозных полей: сумел сфотографировать на месте преступления и изобличить вора, стрелявшего в него, безоружного, из обреза. Как об увлечённом путешест­веннике: вместе сплавлялись на камерах по бурной горной реке. А темы никак не иссякнут.

Сожжённые клетки

На сей раз я отправился с Александром Ивановичем в лес - птиц ловить. С собой Иванов взял походный прокопчённый чайник и «хлопушку» - что-то вроде просторной клетки с перегородками внутри и четырьмя входами. По дороге к лесу за селом Весёлым заговорили, как Иванов стал птицеловом.

- Было это в раннем детстве, - начал Александр Иванович. - Мы тогда жили в Новокузнецке. Зимой с младшим братом Анатолием спешили за город. И до зелёных соплей сидели в кустах на морозе, с замиранием сердца наблюдали, как к нашей ловушке подлетают свиристели, реполовы, роскошные урагусы (разновидность снегиря).

Добычу дети рассаживали дома в самодельных клетках. Радость юных птицеловов огорчали потери: то кошка сцапает зазевавшегося щегла, то красавец-снегирь вдруг зачахнет и околеет в сытой неволе.

- Мама стала нас отговаривать: «Крылья птице даны не по комнате порхать, а для свободного полёта в небе. А клетка для неё - тюрьма». Однажды это меня так проняло, что вынес во двор все три деревянных птичь­их домика, развёл костёр и сжёг. Куда интересней дождаться весны, встретить перелётные стаи новыми скворечниками в саду и радоваться счастливым трелям.

За разговором мы добрели до заледеневшей протоки горной речки. На противоположном берегу в зарослях орешника-фундука, под которым по снегу наследили птицы, Иванов пристраивает свою «хлопушку». Успеваю её рассмотреть. На каждом входе - тонкая жёрдочка на лёгкой веточке-подпорке, соединённой прочной нитью с крышкой на пружине. Жёрдочки птице никак не миновать. Она - как удобный трамплин, с которого так легко прыгнуть внутрь, где рассыпаны дроблёное зерно, семечки, плоды шиповника, белеют ароматные кусочки сала… На эту приманку могут прилететь синицы, чёрные дрозды, свиристели. Достаточно самого лёгкого прикосновения к жёрдочке - и вся цепь нехитрых механизмов мгновенно приходит в движение, захлопывая гостью внутри ловушки. Александру Ивановичу особенно не терпится показать мне «расписанную хохломой» свиристель, которая появилась в этих местах сравнительно недавно.

Доверчивый Кеша

Чтобы не пугать лесных красавиц, уходим подальше и на берегу разводим костёр, над которым водружаем чайник, зачерпнув в него речной воды на незамерзающем перекате. Вместо заварки Александр Иванович бросает щепотку душистых трав, пучок ягод калины и тот же шиповник. В ожидании чая беседа продолжается.

- В Ивановском я поселился уже взрослым. Здесь много особенной, южной птицы. Возле дома на ветках наставил кормушек. Люблю наблюдать за трапезой гостей из окошка. А некоторых хочется разглядеть поближе. Тогда заряжаю «хлопушку». Но больше пяти минут «плена» невольницам не грозит. Мне теперь нравится отпускать птиц на все четыре стороны, особенно вылеченных.

Репутация лекаря пернатых у Александра Иванова уже много лет. Всё началось с прогулки вдоль лесной полосы, когда Иванов вдруг увидел жуткое зрелище: местные пацаны, разорившие гнездо пустельги, тащили трёх замученных птенцов. Александр Иванович пристыдил юных палачей и отобрал у них ещё подававшего признаки жизни кобчика (хищная птица из семейства соколиных). Принёс домой, накормил мясом. В заботливых руках страдалец, названный Кешей, быстро окреп, оперился, стал на крыло. И однажды выпорхнул из дома.

- Улететь-то он улетел, а добывать пропитание ещё не научился. И дом мой не запомнил. Выхожу во двор, а он, голодный, сидит на ветке у соседей. «Кеша!» - зову. Он стремглав ко мне. Накормил его, пронёс по своей усадьбе, чтобы осмотрелся. Показал ему пустую кроличью клетку: захочешь вернуться - вот тебе гнездо. И Кеша много раз возвращался.Моих кур никогда не трогал. А вот воробьёв ловить приловчился.

Однажды домой к Ивановым наведалась семья давних знакомых. Стояли во дворе, разговаривали. Гостей насторожил свист из поднебесья: «Хищник кружит, как бы цыплят ваших не переловил». Иванов их успокоил: «Так это же Кеша». Сбегал в дом, вернулся с кус­ком мяса на ладони, позвал. Кобчик камнем упал вниз, затем расправил крылья, на лету ювелирно схватил когтями добычу и был таков. Гости от изумления рты раскрыли. Дружба с Кешей продолжалась полгода. Затем кобчик стал появляться над домом Иванова всё реже, видимо, сам научился добывать себе корм. А после и вовсе пропал, окончательно освоившись в дикой стихии. Что ж, надёжного ветра ему в крылья!

50 новоселий к юбилею

Следом за Кешей в «лечебницу» Иванова попал сокол с перебитым крылом, а позже - раненый лебедь, обессиленный орёл... Иногда сердобольные жители Ивановского сами приносят пострадавших пернатых сельскому Доктору Айболиту на дом. А порой звонят: забери подранка.

Чай вскипел, заварился. Прихлёбываем горячий ароматный напиток и поглядываем в сторону «хлопушки». В ней никого, хотя над нами звенят синички, рядом в кустах деловито хозяйничает дрозд, а над открытым степным участком периодически пикирует луговой лунь.

- Я иногда вешал лёгкое алюминиевое колечко на лапу вылеченной птице, - возвращается к теме Александр Иванович. - По-детски радуюсь, когда окольцованная дичь снова появляется под моим окном. Её называю «моей птицей». А когда убедился, что кольцо стало оберегом для моих подопечных, начал кольцевать всех подряд.

Про оберег Александр Иванович узнал случайно. С соседом как-то разговорились, а тот: «Залетела на днях пус­тельга во двор. Да такая смелая, меня совсем не боится. Кинулся на неё с вилами, прикончить хотел. А увидел кольцо на лапе - и руки опустились: значит, в руках человека побывала, потому доверчива». Позже похожие истории услышал и от других селян. Получается, и в самом деле оберег.

В тот день «хлопушка» в орешнике так ни разу и не хлопнула. Но я ничуть не пожалел об этом. Радость от общения с природой, впечатления от услышанного оказались куда значительнее. На обратном пути Александр Иванович декламировал любимые стихотворные строки про выпущенную на волю птичку, и они органично ложились в тему: «Она исчезла, утопая в сияньи голубого дня. И так запела, улетая, как бы молилась за меня». А ещё я узнал, что недавно разменявший «полтинник» Александр Иванович нынешней весной встретит прилёт пернатых 50 новыми скворечниками в своём саду.