Как складываются в России цены на зерно? Почему при довольно высокой стоимости хлеба на мировом и на внутреннем рынках крестьянин оказывается проигравшей стороной? Такая ситуация повторяется не первый год, и каждый раз в эту пору в «Крестьянин» звонят и пишут возмущенные читатели. Многие из них недовольны тем, что зерновые интервенции всегда запаздывают, и считают, что это делается в интересах трейдеров – крупных экспортёров зерна. Сообщают с мест и о том, что элеваторы искусственно занижают класс зерна.

Эти темы были вынесены на обсуждение участников традиционного «круглого стола», прошедшего в ИД «Крестьянин» 30 июля. На встречу с журналистами были приглашены специалисты Ростовского минсельхоза, АККОР и представители разных форм хозяйствования на земле.

В разговоре принимали участие:

	Сергей Челбин Начальник отдела развития рынков сельскохозяйственной продукции, зерна и выставочно-ярмарочной деятельности министерства сельского хозяйства и продовольствия Ростовской области
	Александр Родин Президент Ростовской областной АККОР
	Татьяна Сердюкова Заместитель директора Ростовского филиала «Центра оценки качества зерна»
	Владимир Петухов Председатель Тацинской районной АККОР, фермер
	Хачатур Поркшеян Председатель колхоза им. Шаумяна Мясниковского района Ростовской области
	Николай Попивненко Председатель совета Ростовской областной  АККОР, фермер
	Эдуард Курочкин Генеральный директор ООО «Грэйнвл» холдинга «Валары»

Сергей Челбин: В ближайшее время мы ожидаем дальнейшего снижения закупочных цен на зерно. Связано это с тем, что на юге России уборка подходит к концу, а в более северных регионах она только начинается и, пока не будет убран весь урожай, не будут определены и цены интервенционных закупок. Интервенции носят регулирующий характер. В прошлом году закупки государством начались только тогда, когда все трейдеры перестали покупать зерно. Конечно, надо платить зарплату, покупать ГСМ, и выход здесь такой: продавать

пока не весь урожай, а часть, чтобы хватило только на самое необходимое. В этом году интервенции ориентировочно начнутся в конце августа – начале сентября, сейчас определяется оператор, который будет заниматься интервенциями.

Эдуард Курочкин: Интервенции задерживаются, наверное, ещё и потому, что у государства остался большой запас зерна прошлого урожая – ждали повышения цен на мировом рынке. Если бы этот запас был продан в мае-июне, когда цены были самыми высокими, уже сейчас можно было бы спокойно закупать зерно – деньги обернулись бы два раза, а не один.

Серей Челбин: Вообще-то, областное министерство направляло в министерство федеральное своё предложение начать интервенции не позднее 31 июля, но оно не было принято. Тем не менее, и помимо госинтервенций наше министерство готово оказывать помощь любому хозяйству в виде консультаций - где в данный момент можно продать зерно по наиболее выгодной цене. Каждый день мне звонят руководители хозяйств и такую информацию получают. Мы сами каждый день обзваниваем районы, просим дать информацию, где сколько зерна есть, но хозяйства его прячут. Далеко не все крестьяне готовы продавать зерно на предлагаемых условиях, торговать в открытую, по безналичному расчёту. Хотя за наличные сейчас в стране мало кто работает. Ну, если не готовы – работайте с перекупщиком, который возьмёт зерно за наличные, но дешевле. Однако кроме перекупщика и госинтервенций есть же и зерновая биржа.

Николай Попивненко: Да, есть зерновая биржа, но биржевой лот – 135 тонн – мелким фермерам не по зубам, не у всех есть такое количество зерна.

Владимир Петухов: К тому же торговля на бирже предусматривает уплату НДС – это ещё минус 10% из выручки. А элеваторы искусственно занижают класс зерна.

Татьяна Сердюкова: Фермер всегда может обратиться в нашу инспекцию, мы проведём самый тщательный анализ и выдадим протокол испытаний, который элеватор не может оспорить.

Николай Попивненко: Но тогда элеваторы вообще отказываются принимать зерно. С моими знакомыми такие случаи были. У нас намывают пятый класс - везут в Волгоградскую область. Там делают анализ – четвёртый. Приезжают, показывают на своём элеваторе, а ему заявляют, что вообще принимать у него зерно не будут.

Татьяна Сердюкова: И со стороны фермеров бывают случаи недобросовестной торговли: сертификат выдаём на одну партию, а под него пытаются продать совсем другое зерно.

Хачатур Поркшеян: В отличие от фермерских хозяйств у нас ситуация, на первый взгляд, получше: можем зерно подержать под крышей в ожидании нормальной цены - своих мощностей хватает. Но деньги позарез нужны сегодня. Надо платить зарплату, есть другие неотложные расходы. Взять кредит в банке под залог урожая? Не выход. Банки в этой ситуации вообще обнаглели. Они свои 22-23% возьмут, а нам - как такой рентабельности достичь? Так что и фермерам тяжело, и крупным хозяйствам.

Владимир Петухов: Тяжело – не то слово. Фермерские хозяйства бросают производство. Покупают какой-нибудь китайский грузовик, у кого есть возможность, и занимаются перевозками. Или банкротятся.

Сергей Челбин: Нужна кооперация, согласованность действий. И не только в формировании лотов – когда на бирже одновременно выставляется много лотов, цена, естественно, падает. Если же договориться между собой, кто когда продаёт, можно держать цену на приемлемом уровне.

Александр Родин: Сейчас что происходит? Крестьянин за бесценок вынужден отдавать зерно, его вывозят за границу миллионами тонн. А ведь это вывозят не только деньги, которые мог получить фермер, но и миллионы рабочих мест в сельской местности. Чиновники придумали правила, которые удобны им, а не крестьянину. Сельское хозяйство от этих правил задыхается. Нам надо объединяться и требовать от чиновников менять правила, делать их такими, чтобы удобно было производителю сельхозпродукции. Есть опыт других стран, США, например, где Минсельхоз обязано выкупить у крестьянина по гарантированной цене зерно и потом, куда и по какой цене его продать – проблема чиновников. И субсидии там без волокиты, и кредиты дешёвые и длинные для крестьянина. Вот такого отношения к себе и мы должны добиваться.

Эдуард Курочкин: Главное, чего хотелось бы от государства, – чтобы не мешали нам работать. Не заставляли заниматься животноводством, если молоко сегодня никому не нужно, не диктовали, что нам сеять и какие комбайны покупать, жечь или не жечь стерню и вообще, как хозяйствовать на своей земле. Над нами слишком много государственных контролёров, и такое впечатление, что им нечем заняться и они просто доят из нас деньги.

Владимир Петухов: А интервенции чтобы начинались не осенью, когда перекупщики выпотрошат крестьян за долги, а намного раньше. Только тогда они станут реальной поддержкой для хлеборобов ещё до окончания уборки.

Николай Попивненко: Поддерживаю. Иначе мелкий и средний производитель зерна просто перестанет существовать. На этом мнении единодушно сошлись все участники круглого стола.