Почему мы так говорим

Учёные-филологи считают, что слово дурак – это упрощённая форма слова ДРУГАК. И значение его – другой. Кстати, оно было очень расхожим: где только не употреблялось! К примеру, на Дону так именовался настой воды на виноградных выжимках. Хлебные зёрна второго разбора, второй налив пива или кваса, второй пчелиный рой из улья, лук репчатый на втором году всхода и т. д. 

Была у наших предков такая традиция: чтобы родившийся ребёнок не попал «за черту» (за черту жизни, то есть к нечисти, известной потом под именем чёрта), не дозволять публичного оглашения его подлинного, церковного имени, пока не достигнет 13-14 лет.
Но дело в том, что временные имена, приписывавшиеся младенцам, по культурной традиции были связаны с очерёдностью их появления в семьях. Первак – первенец, а дальше Третьяки, Четвертаки... Можно подумать, что другак – это второй ребёнок в доме, но это неверно. Ведь другак – это не только второй, но и иной. Иначество выражалось в том, что это был самый младший в семье, который, «взойдя в возраст», оставался с родителями и наследовал дом и хозяйство, в отличие от старших, которые получали лишь надел при женитьбе/замужестве.

И теперь как не понять, что двигало братьями сказочного Иванушки, которые его губили… Он был другак! Ему доставалось от родителей больше, чем им! Язык меняется, и слово «другак» упростилось до «дурака». Иванушка шагнул в сказки не Третьяком иди Четвертаком, а дураком. Но в те времена (и очень долго) в этом не было ничего обидного.
В документах XV-XVII вв. это слово встречается в качестве имени. И именуются так отнюдь не холопы, а люди вполне солидные – «Князь Фёдор Семёнович Дурак Кемский», «Князь Иван Иванович Бородатый Дурак Засекин», «Московский дьяк (тоже должность немаленькая) Дурак Мишурин».

С тех же времён начинаются и бесчисленные «дурацкие» фамилии – Дуров, Дураков, Дурасов, Дурново... Они говорят не о пренебрежении к роду, а свидетельствуют о старинности его. И этот след не всякий прочитает, а мы с вами теперь можем. Впрочем, не спешите всех сразу в князья определять: могли они выйти из крепостных, принадлежавших барам, но и сохранивших, тем не менее, их родовое имя. 
Тогда же о младшем, менее других в дому опытном, стали говорить: «Глупо дело». Дело из выражения улетучилось, а глупость привязалась, ухватившись и за сказочного героя, которого прежде никто в том не упрекал.

Завершая разговор о плодовитости дурака в русской фразеологии, вспомним и строки из песни Булата Окуджавы: «Дураком быть выгодно, / Но очень не хочется...»

Зараза

В первой половине XVIII века светские ухажёры постоянно «обзывали» прекрасных дам «заразами», а поэты даже фиксировали это в стихах. А всё потому, что слово «заразить» изначально имело не только медицинско-инфекционный смысл, но и было синонимом «сразить». В Новгородской Первой летописи под 1117 годом стоит запись: «Единъ от дьякъ зараженъ былъ отъ грома». В общем, заразило так, что и поболеть не успел... Так слово «зараза» стало обозначать женские прелести, которыми те сражали (заражали) мужчин.

Кретин

Если бы мы перенеслись где-то веков на пять-шесть назад в горный район французских Альп и обратились к тамошним жителям: «Привет, кретины!», никто бы вас в пропасть за это не скинул. А чего обижаться – на местном диалекте слово cretin вполне благопристойное и переводится как… «христианин» (от искаженного франц. chretien). Так было до тех пор, пока не стали замечать, что среди альпийских кретинов частенько встречаются люди умственно отсталые с характерным зобом на шее. Позже выяснилось, что в горной местности в воде наблюдается недостаток йода, в результате чего нарушается деятельность щитовидной железы, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Когда врачи стали описывать это заболевание, то решили не изобретать ничего нового и воспользовались диалектным словом «кретин», чрезвычайно редко употреблявшимся. Так альпийские «христиане» стали «слабоумными».

Идиот

Греческое слово «идиот» первоначально не содержало даже намёка на психическую болезнь. В Древней Греции оно обозначало «частное лицо», «отдельный, обособленный человек». Не секрет, что древние греки относились к общественной жизни очень ответственно и называли себя «политэс». Тех же, кто от участия в политике уклонялся (например, не ходил на голосования), называли «идиотес» (то есть занятыми только своими личными узкими интересами). Естественно, «идиотов» сознательные граждане не уважали, и вскоре это слово обросло новыми пренебрежительными оттенками – «ограниченный, неразвитый, невежественный человек». И уже у римлян латинское idiota значит только «неуч, невежда», откуда два шага до значения «тупица».

Болван

«Болванами» на Руси называли каменных или деревянных языческих идолов, а также сам исходный материал или заготовку – будь то камень или дерево (ср. чешское balvan – «глыба» или сербохорватское «балван» – «бревно, брус»). Считают, что само слово пришло в славянские языки из тюркского.

Стерва

Каждый открывший словарь Даля может прочесть, что под стервой подразумевается… «дох­лая, палая скотина», то есть проще говоря – падаль, гниющее мясо. Вскоре словцом «стервоза» мужчины стали презрительно называть особо подлых и вредных («с душком») шлюх. А так как вредность женщины мужчин, видимо, заводила (чисто мужское удовольствие от преодоления препятствий), то и слово «стерва», сохранив изрядную долю негатива, присвоило себе и некоторые черты «роковой женщины». Хотя о первоначальном его значении нам до сих пор напоминает гриф стервятник, питающийся падалью.

Лох

Это весьма популярное ныне словечко два века назад было в ходу только у жителей русского Севера, и называли им не людей, а… рыбу. Наверное, многие слышали, как мужественно и упорно идёт к месту нереста знаменитый лосось (или, как его ещё называют, сёмга). Поднимаясь против течения, он преодолевает даже крутые каменистые пороги. Понятно, что, добравшись и отнерестившись, рыба теряет последние силы (как говорили, «облоховивается») и, израненная, буквально сносится вниз по течению. А там её, естественно, ждут хитрые рыбаки и берут, как говорится, голыми руками. 

Постепенно это слово перешло из народного языка в жаргон бродячих торговцев – офеней (отсюда, кстати, и выражение «болтать по фене», то есть общаться на жаргоне). «Лохом» они прозвали мужичка-крестьянина, который приезжал из деревни в город и которого было легко надуть.