«Да разве это жизнь?»

Говорят, когда-то Курмоярский входил в черту посёлка Орловского, но потом отделился. Были здесь малокомплектная школа, детский сад, работал клуб, но всё это в прошлом. Вроде бы и недалеко от райцентра – всего километров шестнадцать или семнадцать. Но сами курмоярцы – а их чуть больше двухсот – упорно именуют свой хутор «богом забытым». 

Утро пятницы – один из ключевых моментов жизни хуторян: привозят хлеб. Мы занимаем выжидательную позицию на «центральной площади» – между магазинчиком и клубом, у подножия неизбежного Ильича. Магазин закрыт, потому что ещё рано. Клуб, к великому неудовольствию курмоярцев, закрыли с полгода тому назад – судя по всему, навсегда. На его облезлом фоне Ильич, аккуратно покрашенный серебрянкой, смотрится франтом.

Постепенно собирается народ. На заезжих корреспондентов смотрят дружелюбно, но с некоторой опаской, а на все вопросы «за жизнь» поначалу аккуратно отвечают: «Да разве ж это жизнь?», избегая подробностей. Но, слово за слово, разворачиваются картинки местного бытия. С непременным присловьем «только фотографировать меня не надо и фамилию лучше не называйте» – ну, к этому мы привыкли. Хотя, казалось бы, что им терять? Ни работы, ни денег...

– Да ну их... Ещё выселят из района...

Хлеб в Курмоярский приво­зят трижды в неделю. А автобус до райцентра – посёлка Орлов­ского – ходит отсюда один раз в неделю. В среду, в базарный день. В остальные дни можно вызвать такси из Орловки. Рублей 200-250.

– По средам ездим продавать молоко, брынзу... Хозяйство почти у всех – а чем ещё жить? – говорит улыбчивая Лена. Ещё недавно она работала в местном ООО «Дила» скотницей, но потом её, как она выражается, «культурно попросили». Собственно, в мае из «Дилы» уволились сразу большинство тех, кто там работал: надоело выбивать зарплату.

– Раньше многие у нас работали в фирме «Агроснаб». А в конце прошлого года вдруг говорят: вы теперь работаете в «Диле». Не спросили нас, не представили новое руководство – просто перевели, – рассказывают хуторяне. Особой необходимости представлять новое руководство, правда, и не было: что Денис Юрьевич Лопатько приходится родным сыном главе района, и так все знали.

– «Агроснаб» всё выплачивал вовремя. А в «Диле» сразу начались задержки, – рассказывает Люба. Она сначала опасается, что «дадут ей чертей», но потом, осмелев, машет рукой и продолжает. – Мужу выплатили деньги, только когда он уволился. Он когда писал заявление «по собственному», я ему говорю: «Пиши – “по принудительному”». Теперь ездит по заработкам вахтовым методом, да и другие мужики тоже. Сейчас вот в Аксае работает. А я в декрете сижу – так я свои декретные не могу выбить. Прихожу к Денису Юрьевичу, а он всё одно: «Денег нет». До слёз доходило...

Большинство курмоярцев получают от «Дилы» на паи по две-три тонны зерна, иногда – немного масла и муки. Потом сдают зерно той же «Диле» – не все, но многие. А потом начинается:

– Я за свои две тонны деньги выбила с боем: сыну нужно было делать операцию. А соседи мои ждут больше года.

– Мне 15 тысяч отдали, 35 остались должны...

– У нас свадьба была, так я еле выбила часть денег...

Я спрашиваю: «Вы куда-нибудь обращались? Жаловались?» 

– Да мы до него, до самого Дениса Юрьевича дошли!

Я пытаюсь объяснить, что имела в виду не «самого Дениса Юрьевича», а суд, прокуратуру и прочие государственные органы, которые должны защищать интересы простых тружеников, но меня, кажется, не слышат. Суд и прокуратура – это из какой-то другой, не хуторской жизни. 

– Документы у вас хоть какие-нибудь есть на руках? – спрашиваю я.

– Должны быть... Расписывались, вроде, на каких-то корешках.

– А он сказал: хоть губернатору жалуйтесь.

– Вот сейчас привезут хлеб – некоторые будут занимать деньги, чтобы взять буханку. Он не отдал копеечный долг бедному человеку. Для него мелочь, а для человека – трагедия. И из этих мелочей складывается наша жизнь, – подытоживает мрачный мужчина по имени Сергей. 

Ирина Алексеевна Попова, «тётя Ира», уже 30 лет как местный фельдшер. У неё хочется не только лечиться, но и рассказывать ей все свои беды и страшные секреты – очень уж человек светлый и милый. Да только вот незадача: согласно недавнему распоряжению официальное рабочее время Ирины Алексеевны сократили до полутора часов в день. 

– В связи с постановлениями нашего правительства о повышении качества медицинского обслуживания населения было произведено повышение зарплаты бюджетникам, – Владимир Александрович, муж фельдшерицы и санитар ФАПа в одном лице, не выдерживает нарочито казённого серьёзного тона и смеётся. – В общем, ставки повысили, а бюджет у нас – сами знаете...

И в результате Ирина Алексеевна, имевшая когда-то полную ставку, а затем – полставки, теперь числится фельд­шером на 0,25 ставки. Правда, ставка повышенная, так что получает она аж целых три тыщи. А муж-санитар на те же четверть ставки (он, вообще-то, строитель, но где взять работу в Курмоярском?) – аж целую тысячу. Вот такой привлекательный семейный бюджет. 

– Но ведь не получается же у вас работать только по расписанию?

– Конечно, не получается! – почти радостно соглашается Ирина Алексеевна. – Взять хоть деток. У нас в этом году семеро новорождённых. Четверо уже родились, троих ожидаем. Я их должна забирать из роддома, потом наблюдать – сначала ежедневно, потом через день. А ещё приём, вызовы... Ну какие тут полтора часа?

В ФАПе чисто, уютно.

– Ремонт мы сами делаем – перехватывает мой взгляд Ирина Алексеевна. – Вот купила белой краски – покрасили подоконники.

– Так вы ещё и краску покупаете за свои?

– Нет, ну я завхозу сказала: вы же мне вернёте? Обещали вернуть, как только торги пройдут. А на краску для забора дали. И цемент обещали. Мы цоколь своим цементом отремонтировали, а на остальное не хватило. Печку вот Володя переложил – он же всё это умеет. А деньги на плитку нам ещё «Агроснаб» давал.

Лекарств Ирине Алексеевне выделяют сколько надо. 

И врачи из ЦРБ приезжают – и терапевт, и педиатр, и специалисты. И вообще можно было бы прекрасно работать, но...

– Я уезжала на учёбу на два месяца – никого не прислали на моё место, – рассказывает фельдшер. – А тут у Резова было кровотечение. Они хотели вызвать «скорую» – им отказали: хутора обслуживают только в радиусе пяти километров. В Быстрянку, в Луганку ездят, а к нам – нет. Только если я позвоню, объясню, что не справляюсь, тогда приедут.

Отработав свои полтора часа, Ирина Алексеевна имеет полное право ехать на все четыре стороны. Но на практике работает круглосуточно: не откажешь же больному односельчанину. 

– Ну хоть бы полставки мне платили, – досадует она. – Не надо целую, как раньше, полставки – нормально.

Главу Луганского сельского поселения (куда относится и хутор Курмоярский) Людмилу Бирюкову мы на месте не застали. В администрации мне объяснили, что она поехала нам «навстречу». Куда навстречу? Непонятно. 

А позже выяснилось, что своим визитом в хутор Курмоярский мы нечаянно устроили жуткий переполох на весь Орловский район. От возмущения раскалилась вся вертикаль власти. 

– Почему вы не согласовали свой приезд с администрацией района и сельского поселения? – был первый вопрос, который я услышала от главы, с которой наконец удалось связаться по телефону. 

– А разве у вас закрытая зона? – удивилась я.

– Ну, нет, конечно... Но нужно было, чтобы сначала я сама вам всё рассказала и показала, – ответила Людмила Владимировна.

– Так расскажите, – предложила я. – У меня к вам много вопросов. Давайте, я вам позвоню. Когда вам удобно?

– Вряд ли у нас с вами получится разговор, – отрезала Людмила Владимировна.

Я ей всё-таки позвонила. И ещё раз, и ещё. Но на мои звонки глава Луганского поселения не отвечала, а затем и вовсе стала отключать телефон.

Упрекнул меня и глава Ор­лов­ского района Юрий Лопатько, с которым я встретилась через неделю на одном из областных мероприятий. Объяснил, что глава от меня вовсе не пряталась, но, вообще-то, если бы я всё согласовала «как положено», то Людмила Владимировна обязательно ответила бы на все мои вопросы. 

Уважаемые сотрудники Орловской районной, Луганской сельской и прочих администраций! Поймите же наконец, что все эти «как положено» существуют только в вашем воображении. Ну не обязаны мы согласовывать свой приезд ни с одной чиновной душой! Не верите – почитайте Закон о средствах массовой информации.

А что до Людмилы Владимировны – если бы я вела себя «как положено», она бы мне наверняка ответила. 

Но я ничего не узнала бы о том, что думают о своей жизни люди из хутора Курмоярского.