Соотечественники: аромат борща над Уругваем

Уругвайский городок Сан-Хавьер и российский хутор Красный Октябрь разделяют океаны, но они ветви одного древа - генеалогического.

«Всё, что было не со мной, помню...» - это в точности про Юлю Касьянову. В те жаркие, не только по Цельсию, июньские дни 2003-го, когда она готовилась к защите диплома на журфаке Ростовского университета, ей открылась семейная тайна.

- Позвонил дедушка. Таким взволнованным я слышала его голос впервые. Монтевидео, Сан-Хавьер, Рио-Негро... - К стыду своему, я даже не сразу поняла, с какой страной ассоциируются у меня эти названия, - признаётся Юля. - Помню точно одно слово, сказанное с особым напряжением. Слово, которое я никогда не слышала от своего любимого деда, - «отец».

Старшее поколение Забелиных до сих пор опасается ворошить прошлое. «Ой, Юля, лучше б ты не занималась этой темой. А вдруг власть поменяется?» - предостерегала с самого начала бабушка. Но девушку было уже не остановить.

Сегодня в России найдётся немного людей, кто так же досконально знает всё о русских уругвайцах, как Юлия Касьянова. Почти сразу после легализации семейной истории она занялась изучением испанского, а главное - искала скудные сведения вековой давности в архивах, библиотеках, Интернете, списывалась с потомками возвращенцев первой и второй (в пятидесятых годах) волны. Обратилась в передачу «Жди меня». Телевидение молчало пять лет. За это время собранный Юлей материал лёг в стройное изложение не изданной пока книги. И вдруг поиск закрутился по-новому. На Дон приехала съёмочная группа первого канала. А в начале июня пригласили нашу землячку в Москву. Пос­ле передачи мы встретились с Юлей.

Хлыстовцы

- Чтобы было понятно, с чего всё начиналось, расскажу коротко про «Новый Израиль». Эта секта - одно из ответвлений хлыстов - мечтала на переломе девятнадцатого и двадцатого веков построить рай на земле. В России это не получалось, и их кормчий Василий Лубков решил вывезти свою паству в Уругвай. В числе «разведчиков», прощупывавших почву, в далёкую Южную Америку отправился и мой прадед Михаил Иванович Забелин. Экономист, всесторонне образованный человек, знавший несколько языков, он был правой рукой Лубкова, - Юля явно экономит время, излагая «конспективно» то, о чём может говорить теперь часами.

Сельское хозяйство в Уругвае на тот момент находилось в зачаточном состоянии, и там рады были принять опытных земледельцев. В 1912 году более тысячи русских переселенцев поплыли к своей земле обетованной. Землю крестьянам выделили не сразу. Ускорил это событие несчастный случай, когда погибла от неустроенности быта молодая беременная женщина. Новоизраильтянам отвели участок на берегу реки Уругвай. Изголодавшиеся, замученные добрались крестьяне до мес­та. Половина скарба в пути побилась, сломалась, испортилась. Деньги все вышли.

Апельсины «с небес»

До рая на земле было далеко. Оставалось только молиться. Новоизраильтяне принялись за это истово. И чудо свершилось. Река вдруг окрасилась в оранжевый цвет. Течение нес­ло огромное количество невиданных тогда ещё россиянами плодов. Первые смельчаки вошли в воду, очистили «заморский фрукт», попробовали с осторожностью. Оказалось вкусно. Тогда уже стали кормить им детей.

Разумеется, была эта манна не с небес. По берегам реки Уругвай, которая протекает не только через одноимённую страну, но и через Аргентину и Бразилию, выше стоянки переселенцев находились заброшенные плантации апельсиновых деревьев. Видимо, ветер сбил плоды, и они попали в воду.

...На отведённых южноамериканских землях новоизраильтяне основали городок Сан-Хавьер. Стали высевать привезённые с собой семена пшеницы, кукурузы, подсолнечника. Коренное население, занимавшееся лишь животноводством, до этого никогда не видело, чтобы целые поля были засажены огромными цветами. Труд и разумное хозяйствование дали результат. Пришёл достаток. Жили коммуной, урожай поровну делили на количество ртов.

Снова с нуля

В России тем временем произошла революция. Новым властям было очень важно показать всему миру, как хорошо живётся в Советском Союзе, как стремятся вернуться туда бывшие российские граждане. В 1926 году, поддавшись на посулы, клюнули на призыв 300 семей сан-хавьерцев. В их числе были и Василий Лубков с Михаилом Забелиным. Приехали не с пустыми руками. Привезли технику, машины, деньги. Осели в Сальском округе Северо-Кавказского края. Не привыкать было начинать с нуля. Стремившиеся к порядку во всём и перенявшие кое-какой заграничный опыт новоизраильтяне разбили прямые улицы, нарезав на подворья строго по полгектара земли. Хутор и сейчас приятно радует глаз «ненашенской» чёткой планировкой, выделяющей его среди поселений Весёловского района.

Жили так же, коммуной, ещё до колхозов объединив свои паи. Трудились, как привыкли, не покладая рук. Однако крушение надежд не заставило себя ждать. Печально закончилась жизнь лидеров новоизраильтян. Был расстрелян Лубков. Трижды репрессированный, сгинул в застенках советской тюрьмы Михаил Забелин.

Чтобы не запутаться, Юля рисует схематически веточку родословного древа. Возвращение из-за океана стоило Михаилу Ивановичу Забелину первой семьи. Жена Мария с сыновьями Владимиром и Евгением осталась в Сан-Хавьере. От второго брака родился Валентин (отец Юлиной мамы). Но и с этой женой Михаилу Ивановичу пришлось расстаться. Когда его объявили врагом народа, для родных было лишь одно спасение - официально отречься. Валентин Михайлович даже носил до службы в армии фамилию отчима - Портных. Долго сын отвечал за отца. Уже и Сталина не было, а всё равно его дёргали - за «тёмное» прошлое держали на примете. Лишь раз в жизни - в трёхлетнем возрасте - встретился он с отцом. Помнит, как спросонья увидел в проёме двери большого мужчину. Мама сказала: «Это твой папа». Свидание было недолгим. Отец оставил малышу подарки: пальтишко, ботиночки, шапочку. Произошло это в начале 30-х годов.

Голос крови

- Когда пришла весточка с телевидения, естественно, я поняла, что поиски были не бесплодными. Но того, что увижу своих троюродных брата и сестру, честно скажу, не ожидала, - рассказывает Юля. - Организаторы профессионально закручивают интригу и умеют сохранять всё в тайне до конца. Сестра Андреа - у неё, кстати, фамилия Забелин (именно так, с мужским окончанием) - и брат Пабло практически мои ровесники: 31 и 29 лет. Визит их был ограничен во времени, поэтому в Красный Октябрь они не приезжали. Но в Москве мы успели пообщаться. Как пригодился мне испанский язык! Потому что русского уругвайские родные не знают. Но вот кухня нас до сих пор объединяет. Ароматы борща, шашлыка, вареничков и солёных огурцов по-прежнему витают над Сан-Хавьером. Так много хотелось рассказать и спросить у моих родных, что я потом уже пыталась вспомнить, на каком языке мы говорили: испанском, английском? Осталось ощущение, что понимаем друг друга с полуслова. Пабло очень похож на прадедушку, каким мы знаем его по фотографиям.

Бурные события двадцатого века многих россиян вынужденно сделали не помнящими родства. Юле Касьяновой повезло, ей удалось докопаться до истоков - до четвёртого колена.

Фото из архива Юлии Касьяновой