Если с человеколюбием, то совсем страшно

Я думаю, товарищ Путин, здравствуйте, вы чули, что 11 марта в Казани мужика в полиции насмерть замучили. Средневековым способом. Даже неприятно писать, как именно.

Тут, значит, газеты и телевидение сразу оживились, стали находить похожие случаи. Понаходили их по всей стране, как специально! Тут же в Думе заговорили, что нужна новая переаттестация сотрудников МВД, а Следственный комитет, сообщает Интерфакс, «приступил к проверке всех материалов по заявлениям граждан, касающихся случаев применения насилия к задержанным. Проверка связана с тем, что такие случаи стали уже не единичными».

Агроном, принеся напитки, вступил со мной в полемику, к которой я не был готов. Перед тем как проводить новую переаттестацию, всех, говорит, расстрелять сначала. Причём, говорит, расстрелять нужно виновных, невиновных, а также всех. Потому что если их не расстрелять, говорит, они взбесятся. Это свежая практика показывает, вот смотри: до первой переаттестации они нас только из пистолета гуманно в магазинах уничтожали, как Евсюков, а после переаттестации они начали кишки прямые разрывать. Что же будет после второй переаттестации? Я, говорит, боюсь даже бояться об этом. Они натурально начнут нас ловить и жрать живьём в своих райотделах. Так и будет, я знаю. Нет, говорит, вот сначала всех расстрелять, а потом посмертно переаттестовать. Мы же, говорит, с вирусом чумы не чикаемся, мы с ним боремся и лечим. 

Ну, поделился я своей точкой зрения (в газетах так пишут, «поделился», а не «сказал», вроде, важнее получается), ну, поделился я, ты сравнил, значит, это самое… Слишком образно. То, говорю, чума или спид, чего их лечить? Они и так здоровые, а то всё же правоохранительный орган – совсем другое дело.

Когда на органе такой вирус, сказал агроном, надо поскорей такой орган отрезать и сжечь, а пепел зарыть в самую глубокую шахту в центре Земли, залить бетоном и сверху ещё храм построить, чтоб навеки запечатать эту нечисть. Но и всё равно служить службы в этом храме и прихожанам можно будет только в противорадиационных космических скафандрах.

Нет, продолжал агроном, вирус, он что? Он просто вирус, люди вон со спидом до старости живут. А с нашей полицией, пожалуй, не то что до старости, до ужина не доживёшь. Прими также во внимание, что чтобы вирусом заразиться, нужно в грех войти. Не туда нужно свернуть с прямого жизненного стезя, то есть немного гульнуть. А насчёт правоохранителей – тут нет, тут расклад совпадает диаметрально. Проголосовал на выборах за товарища Путина, идёшь себе честно похмеляться, а тебя хвать – и ЖКТ рвать до смерти. Это, возмущался он, чё такое?

Да чего ты разошёлся, как холодный самовар? – говорил я неуверенно, потому что хотя и ощущал его неправоту, а аргументировать мне было нечем. Но потом нашёлся. Ну, умер и умер мужик, мало у нас, что ли, в стране мужиков? Чай, не последний. Надолго хватит. Ведь милиция зачем товарищу Путину нужна? Помогать обустроивать светлое будущее Родины. А если её извести, кто же будет охранять товарища Путина от оппозиции? 

Агроном поглядел на стакан, на меня, послал по матушке всё мироздание в целом, включая меня, и даже допивать не стал. 

Кроме того, сказал я, потому что опять нашёлся, ты читал, как радикально предложил излечить свой орган министр Нургалиев? Хочет ввести в полицейских институтах новый предмет – «Человеколюбие». А то мы все, говорит, какие-то озлобленные стали, а с чего бы? Понял? Но агронома уже не было. Слишком долго я находился.

Но ведь, товарищ Путин, нашёлся же. Во-от. И теперь жду от полиции человеколюбия, вздрагивая от гордости за полицию и немножко икая от страха.