«Подпольный» селекционер

Байки номенклатурного партийца

Весна 1943 года. Ставрополье только что освободили от оккупации. Дорога на Совруно тонет в грязи. По ней идёт уставший человек. Ноги давно промокли, расползаются в разные стороны. Большой чемодан из фанеры отрывает руки. Путь кажется бесконечным. За все двадцать километров ни одной попутки.

Наконец впереди показался посёлок. На пригорке, покрытом только что появившейся зеленью, пасётся небольшое стадо тощих разномастных овец. Завидев путника, мальчишка-подпасок кинулся к дороге.

Подбежав, пацан сходу потребовал:

– Дядь, дай закурить.

Незнакомец внимательно осмотрел мальчишку: тонкая длинная шея, прозрачные уши торчком, рваный ватник.

– Ты кто такой?

– Пронька Тупольский. А ты?

– А я – Венька Снеговой.

Так, как гласит совруновская легенда, познакомились два выдающихся человека: будущий главный зоотехник госплемсовхоза «Советское Руно» Ипатовского района, Герой Социалистического Труда, заслуженный зоотехник РСФСР Вениамин Снеговой и будущий Герой Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот» Прокофий Тупольский.

В 1985 году я стал заведующим сельскохозяйственным отделом Ипатовского райкома КПСС. Зимним вечером меня вызвал первый секретарь райкома Владимир Андреевич Жерновой. Сказал, что сейчас приедет Снеговой. До этого я видел Вениамина Власовича лишь издалека на всяких партийных форумах.

В кабинете горит только настольная лампа. Освещает небольшое пространство. Вениамин Власович появился в выхваченном светом пятне огромной тёмной фигурой. Присел за приставной столик прямо напротив меня. В парадном пиджаке, с орденами. Помолчал. Потом сказал фразу, которую я запомнил на всю жизнь:

– Товарищ первый секретарь, сегодня меня вызвали к директору и разговаривали со мной так, как в1937 году в НКВД, когда я сдавал падёж.
Мы улыбнулись. Ему было несмешно. Оказалось, конфликт возник из-за того, что Снеговой отказывался продавать племенное поголовье некоторым покупателям. На вопрос: «Почему?» отвечал просто: «Они не любят овцу». Отдавший всю жизнь любимому делу, он не мог понять, почему за овцами приезжают не главные зоотехники, а присылают людей, далёких от животноводства. Покупатели даже не осматривали овец, не говоря уже о бонитировке. Он считал, что покупка племенного поголовья – праздник торжества селекционера. Как можно брать всё, что дают, только потому, что довели план?

Конфликт уладили. Мы подружились. Снеговой оказался человеком широко образованным и юморным. Как знаменитость его приглашали на всякие форумы, в которых я принимал участие по долгу службы. Встречаясь, мы садились всегда рядом на задворки президиумов. Разговаривали. Ему было уже за восемьдесят, подступала глухота. Мне приходилось говорить громче. На нас шикали. Он всегда отвечал:

«У нас своя конференция». Речь его текла плавно, обильно сдобренная украинскими словечками. Рассказывал замечательные истории. Одна из них – о том, как практически подпольным образом выводили тонкорунную породу овец ставропольская. Прятали в Апанасенковском районе приплод. Это было небезопасно. Тем более что в совхозе «Большевик» проводилась та же работа, но под руководством науки и минсельхоза. Породу, выведенную Снеговым самостоятельно, не признали. Не регистрировали. Не хотели верить, что она существует. Помог случай.

В район приехал секретарь ЦК КПСС Фёдор Давыдович Кулаков. Зал по такому случаю был переполнен. К концу совещания Кулаков обратился к залу:

– Товарищи, здесь находятся три человека, которые могут решить любой вопрос: я – секретарь ЦК, первый секретарь Ставропольского крайкома Леонид Николаевич Ефремов и первый секретарь Ипатовского райкома Георгий Георгиевич Старшиков. Есть вопросы?

В зале тишина. Вдруг поднимается тогда ещё никому не известный Снеговой. Идёт по проходу к сцене. Говорит о том, что в Совруно вывели новую породу овец, а её не признают. Кулаков уточняет:

– А чем можете доказать, что это полноценная порода?

– А вот пусть привезут сюда две ярки – одну из Большевика, другую из Совруно. Завяжите мне глаза. Я проведу бонитировку и докажу.

Кулаков засмеялся. Овец привозить не стали. Глаза завязывать – тоже. Секретарь уехал. А вскоре пожаловала огромная комиссия: учёные, зоотехники, генетики… То, что они увидели, их поразило. Тысячи книг, тщательно заполненных по всем правилам селекции, почти двадцать лет работы… и великолепное животное. Специалисты не верили своим глазам: как мог один человек провести гигантскую работу без поддержки государства, науки, только с помощью трёх десятков простых чабанов?

Комиссия уехала, и началось: награды, почёт, президиумы, газопровод в село... Дорога, по которой в совхоз пришёл Снеговой, покрылась асфальтом. А с Кулаковым он даже подружился. Тот прислал ему номер служебного телефона. Однажды им пришлось воспользоваться...

Посёлок Большевик. Мы сидим в президиуме. Большое совещание по случаю 50-летия кавказского мериноса. Эту породу Снеговой не любил. Свою считал лучшей. Нам неинтересно. Беседуем о том о сём.

Вдруг он говорит:

– Не люблю я эти юбилеи.

– Что так?

И он рассказал. В прошлом году вызвали в Москву, в министерство. Думал, по делам. Оказалось, исполняется 100 лет Херсонскому сельскохозяйственному институту, который он закончил. Ректор позвал его и двух академиков – выпускников вуза, чтобы выпросить на юбилей орден и денег. Пошли к министру. Тот сразу сказал, что денег не будет – ЦК запретил. Пояснил, что недавно праздновали 300 лет

Казанскому университету, да так напились на банкете, что два академика даже «вмерли». В ЦК сказали, что из-за таких юбилеев в стране скоро учёных не останется. Пришлось звонить Кулакову. Тот прислал машину. Встретились. Фёдор Давыдович забрал бумагу с просьбой. Посмеялся над рассказом про покойных академиков.

Снеговой замолчал. Спрашиваю:

– Что дальше?

Он смотрит на меня хитрыми глазами:

– Орден дали. Денег выделили. Ректор обрадовался. Юбилей провели хорошо… Наверное...

– Что значит наверное?

– Меня забыли пригласить, – смеётся. – Потом ректор звонил извинялся… Послал я его.

Теперь мы оба смеёмся. На нас оглядываются. Смотрят с укором. От этого становится ещё смешнее. Мы вскакиваем и бежим за кулисы. Там уже хохочем от души. Отсмеявшись, он предлагает:

– А поехали домой, у меня сало есть.

На глазах всего зала под звуки страстной речи очередного оратора, прославляющего кавказскую породу, тихо ступая, спускаемся со сцены. Странная пара: впереди, слегка согнувшись, как разведчик, пробирается к выходу патриарх овцеводства, звеня сразу всеми орденами и медалями, за ним – в такой же позе молодой человек с красной папкой.

Сразу за посёлком остановились. Нарезали сало. Налили в стаканчики. Разговариваем.

Вечереет. Мимо мчатся машины участников форума. Он рассказывает. Я слушаю. Какое же счастье – дружить с хорошим человеком.

Николай Чачуа
г. Ипатово, Ставропольский край

 

Выразить свое отношение: 
Рубрика: Сельское хозяйство
Газета: Газета Крестьянин