Мертвые учат живых

Работу патологоанатома сопровождает много мифов

Все началось с книги, книги, которую увидела на полке в магазине. Заинтересовало название — «Клиника. Анатомия жизни» (Артур Хейли). Я подумала, что книга, рассказывающая анатомию жизни, должна быть интересной, решила купить и прочесть. Оказалось, что Артур Хейли написал историю обычной больницы и таких же обычных врачей, маленький, закрытый мир со своими тайнами и проблемами. Как врачи каждый день борются и за жизнь своих пациентов, и за свою счастливую жизнь. Вклад каждого доктора важен, но я никогда не задумывалась, что слово патологоанатома может быть настолько решающим в судьбе пациента.

С Еленой Синельник, заведующей патологоанатомическим отделением Ростовской областной больницы № 2, мы познакомились еще три года назад, и эта встреча перевернула мое миропонимание. На самом деле, представления большинства людей о деятельности патологоанатома ошибочно. Патологоанатомы достаточно закрытые люди, они живут в своем мире, но моя собеседница очень общительная, она была рада, что к ней пришел человек, которому стала интересна его профессия.

- Давайте раз и навсегда проясним, чем занимается патологоанатом?

- Если говорить о процентном соотношении, то где-то 80% работы патологоанатома – это прижизненная диагностика. Мы исследуем все тканевые материалы, которые берут у пациента, чтобы поставить диагноз. Данное исследование и называется биопсией. Фактически, мы помогаем клиницистам определить, чем болен пациент. Есть несколько видов биопсии. Эндоскопическая, при которой врачи берут на исследование по маленькому кусочку слизистых оболочек, размером 0,1-0,3 см или по маленькому столбику по 1х0,1 см из труднодоступных и часто «глубоких» мест и органов – печени, поджелудочной железы, легкого и т.д. Есть так же исследование операционного материала – когда хирурги присылают орган и часть органа, а бывает и несколько органов или их частей одновременно. По кусочку материала или доставленным органам мы выносим заключения, на основе которых лечащие врачи ставят диагноз, разрешаем какие-то споры клиницистов. Есть раздел интраоперационных биопсий, при которых все, что удаляют из человека, обязательно должно быть исследовано по специальной методике в срочном порядке, за 20-30 минут, и от этого будет зависеть дальнейших ход операции. Патологоанатом сделает заключение, и хирургу будет понятно, с чем он имеет дело. Также врач может отправить на анализ края резекции, ту зону, которую планируется убрать или которую уже убрали, — есть ли там что-то, что смущает врача. При проведении патологоанатомических исследований мы можем найти необычные и специфические микроорганизмы, например грибки, микобактерии туберкулеза, лепры, различные опухоли и многое другое. Мы можем определить характер воспаления, степень его выраженности, активности, распространенности, давность, а иногда и причину и много другого интересного.

- Что же входит в остальные 20%?

- Это посмертная диагностика. И функция патологоанатома заключается в анализе того, с каким заболеванием пациент попал в клинику и совпадают ли эти данные с тем, что видно при вскрытии. Здесь можно увидеть все особенности организма, все недуги, которыми человек страдал, помимо основного заболевания, с которым лежал в больнице. Можно проследить, как все эти болячки влияли на процесс выздоровления, умирания, это очень наглядно и поучительно. Кстати, любимая фраза патологоанатомов — «Мертвые учат живых».

- А кто такие судмедэксперты? Вы работаете по одному принципу или есть различия?

- Один из основных стереотипов, что патологоанатом и судмедэксперт это одно и то же. Совсем нет. Мы работаем с людьми, которые умерли естественной смертью, а судмедэксперты работают с правоохранительными органами, занимаются людьми, умершими насильственной смертью. Это большая разница!

- Чем вас привлекла именно эта сторона медицины?

- Патологическая анатомия - специфическая наука. Она невероятно обширная. И нескучная. Это только кажется, что целый день проводишь за микроскопом, а ведь каждый человек — особенный. И эту особенность мы каждый раз видим. И огромный объем знаний и получаемой благодаря знаниям информации - это целая вселенная, она «цепляет» и затягивает. Патологоанатом – человек, у которого должно быть особенное умение, называемое тропностью, в медицине – это значит сродство, предпочитаемость, тяга. В нашей профессии тропностью лично я называю способность видеть то, чего не видят другие, и понимать, что ты видишь. Свойство редкое, к тому же очень субъективное. Именно поэтому можно показать одно и то же стекло с материалом разным патологоанатомам, и в результате будут разные мнения. Такое бывает. Видеть, что происходит на стекле — это природная особенность. Когда училась в институте, поняла, что могу это делать. Почему же не приносить людям пользу тем, что у меня получается?

- Вот вы сказали о тропности... А какими еще качествами должен обладать патологоанатом?

- Занимаясь патанатомией, человек постоянно учится, он получает не только знания в области медицины, он учится сострадать, понимать, как помочь людям, осознавать, что произошло с человеком, чем он болен и как на это повлиять. Эта профессия должна совершенствовать человека. Конечно, есть сказки про патологоанатомов, но они не отражают действительность в настоящем ее виде, на самом деле мы не страдаем безумством, и у нас все в порядке с психикой. Да, мы сидим в морге, но с книжкой в руках и с кучей анализов, мы думаем, как помочь человеку. И это заставляет тебя становиться лучше.

- Вы помните ваше первое вскрытие? Было ли вам страшно?

- Да, фамилию, имя, отчество, полный протокол могу и сейчас рассказать. Это была бабушка, без одной почки, которая умерла от перикардита. Мне не было страшно. Я понимала, что, по большому счету, занималась благим делом. Было горестно. Довольно долго ты привыкаешь к чужому горю, да, наверное, и никогда не привыкнешь. С каждым новым умершим ты переживаешь чью-то боль и скорбь. Это смерть, и ничего уже не исправить. Со временем начинаешь относиться к смерти спокойно, понимаешь, как людей поддержать. Хотя мы довольно редко общаемся с родственниками.

- А что вы скажете о глубоко верующих людях, которые враждебно относятся к вашей деятельности?

- Касаемо веры скажу так: если мы чего-то не знаем, это не значит, что этого нет. Я сама верующий человек. Многие говорят, что в средневековье меня бы сожгли бы (смеется). Да, неправильно все-таки нарушать сосуд души, и это большой грех. Но если у тебя нет вариантов, это надо делать. Только, если уже занимаешься, то делай хорошо. Все-таки патанатомия — фундаментальная медицина. И самые первые врачи - Вирхов, тот же самый Гиппократ, Авиценна — это люди, которые создавали медицину, и были они и хирургами, и патологоанатомами, и инфекционистами в одном лице.

- Какие самые интересные, на ваш взгляд, заболевания вам попадались?

- В моей практике был наиредчайший случай сложной диагностики и заболевания печени - Синдром Бадда–Киари, он был описан у 375 людей до 1785 года. Это заболевание, при котором развиваются кровяные сгустки – воспаление и тромбы во всех венах печени, от чего она переполняется кровью и погибает, иногда довольно быстро, в течение пары-тройки месяцев. Данная болезнь в современных условиях, к сожалению, не лечится.

- Какие случаи самые трудные в вашей практике?

- В основном это касается онкологии. Может быть одновременно какой-то опухолевый и не опухолевый процесс, который протекает вместе с чем-то еще. Могут быть и два заболевания, могут быть и три одновременно, и все это нужно разложить отдельно по полочкам, и если они еще чем-то схожи, пересекаются по своему происхождению, то это различить бывает крайне сложно.

- А как сказывается ваша работа на личной жизни?

- Работы всегда очень много, ты постоянно устаешь, не досыпаешь, не хватает времени на семью, на отдых, и собаку я не могу завести, так как некому будет за ней ухаживать. Хотелось бы побольше кадров в наше отделение, поскольку нас всего лишь три врача на всю больницу, а отделений же очень много, и могут прислать анализы допустим из гинекологии, плюс где-то еще идет срочная операция и нужен анализ. Сразу с этим может быть и вскрытие.

Патологоанатомов часто называют последней инстанцией, и это большая ответственность, которую с удовольствием на тебя все вешают. Но, если ты уже взялся за дело, не давай заднюю. Порой пациент даже и не подозревает, что ты просидел уйму времени в лаборатории, чтобы поставить ему диагноз. А человек просто приходит к лечащему врачу и забирает свое заключение. Но это не значит, что я жалею о том, что выбрала эту профессию, или придаю ей особую значимость. Да, она значима, но считаю, что каждая профессия по-своему сложна и в каждой профессии есть чем заниматься.

Александра ЗАГУТИНА