Человек-музей

На полотнах Юрия Планидина его биография переплетена с военной историей. Так было и в жизни 

Юрий Васильевич не был знаком с американским писателем Куртом Воннегутом. Но считает, что судьбы их связаны удивительным образом: оба они пережили страшную бомбёжку Дрездена авиацией США и Великобритании. Воннегут оказался одним из семи выживших американских военнопленных – о том, что ему пришлось пережить, он написал в одном из своих лучших антивоенных романов «Бойня номер пять, или Крестовый поход детей». А пятнадцатилетний ростовчанин Юра Планидин, прошедший к тому времени детские концлагеря и рабский труд на немецких хозяев, стал художником и всю жизнь возвращается к военной теме в своих картинах.

«– Куда нас везут? – спросил малыш.

– В логово, – ответил старший.

– В какое логово? – испугался малыш.

– В фашистскую Германию».

Здесь и далее – фрагменты работы Юрия Планидина, представленной на международный конкурс документальных рассказов «Быть человеком».

«Человек-музей» – называет его председатель учёного совета Регионального объединения художественных музеев юга России Валерий Рязанов. У 88-летнего художника из посёлка Рассвет – своя постоянная выставка, которую он открывает для желающих: хоть для маститого ростовского искусствоведа, хоть для журналистов, хоть для учеников местной школы. Сам Юрий Васильевич выступает в роли экскурсовода:

– В Малом Мишкине убили немецкого офицера. Вывели народ и сказали: «Даём вам двадцать минут, если никто не признается, будем расстреливать». Вышел паренёк и сказал: «Это я убил». Его повесили, конечно. Я хотел сделать ему памятник, но не утвердили. Вот эскизы остались… И скульптура старика, который похоронил этого паренька... 

– А это рота ростовчан, которые не пускали немцев в Ростов. Держали их в Чалтыре два дня. Все погибли, в том числе и мой брат – ему было 15 или 16 лет...

– Это казино в концлагере. Было и такое – а рядом горели печи, умирали люди…

Продавали, как рабов

13-летним подростком Юрия Планидина угнали в Германию. До этого он пережил обе немецкие оккупации Ростова, был ранен во время бомбёжки – долго лежал в гипсе.

«Быть человеком». Фрагменты конкурсной работы Ю. Планидина

– А потом, когда кругом были сплошные пожарища, мать собрала детей и женщин, и мы пошли в одну деревушку за Батайском. Шли ночами, но попали в облаву. Нас погрузили в вагоны и повезли: сначала на Украину, потом в Варшаву.

В Варшаве их разлучили с матерью: подростков определили на завод – мыть и чистить военную технику, привезённую с фронта. Поселили в бараки, откуда Юра тут же попытался сбежать: 

– Я был шустрый – ночью вылез из окна. И тут же наткнулся на немца с автоматом. Минут двадцать он меня держал на прицеле – думал, за мной ещё кто-то полезет. Избили, конечно, и посадили в тюрьму – в такую узкую камеру с цементным полом. Давали только воду. Неделю там продержали.

– Потом нас переправили в Лейпциг – ох, какой там страшный был лагерь. Помню, мы лежим кучей в бараке и чувствуем, что кто-то нас кусает. Посмотрели на потолок, на стены – они красные от клопов. 

«...Скрипнули замки, открылись двери и показались серые бараки, куда нас, как скот, загнали и облили противно пахнущим раствором. Оттуда мы выходили уже под номерами. Затем нам измерили головы, будто бы мы азиаты с другими черепами… Далее нас стали отбирать – одних по размеру голов и по цвету кожи, других по телосложению – и направлять в медицинские и экспериментальные лагеря». 

– А в Дрездене нас продавали, как рабов. Кто попадал к бауэру, то есть к крестьянину, тем было легче: они ели брюкву, картошку. А на других работах было тяжело.

Освободили их в городе Пирна. 

– Помню, врывается к нам солдат в плащ-палатке – такой типично русского вида, с голубыми глазами. Мы к нему кинулись, он схватил кого-то… Точно как у Вучетича: помните, у него есть памятник воину-освободителю – солдат с девочкой на руках? Только у нас девочек не было, одни мальчишки. Взяли меня в часть – сыном полка. Даже дали ТТ – и я ходил, стрелял в витрины, все часы перестрелял. Так шкодничал, что стыдно теперь вспомнить.

Был в Германии? Исключить!

В Ростов он вернулся в июле, вместе с составом демобилизованных. И срочно стал навёрстывать пропущенную учёбу. За полтора года прошёл пятый, шестой и седьмой классы.

Отлично сдал экзамены в художественное училище имени Грекова. Но тут вышла неприятная история:

– Я уже учился, вдруг вызывают к директору: «В оккупации был?» – «Был». – «И в Германии был?» – «Да». И меня исключили. Пошёл работать в Теплоэлектропроект, учился в вечерней школе. А потом поступил в строительный техникум – там я был уже умней, в анкетах нигде не писал про оккупацию и Германию.

На втором курсе пришла повестка в армию. Юрий попал в Батайское лётное училище – четыре года летал. И параллельно учился в народном университете искусств имени Крупской.

А отслужив, получил приглашение поработать учителем рисования:

– Зашёл в школу в погонах. Они на меня смотрят, я на них – совсем не знал, с чего начать. И тогда взял мел и справа налево написал: «Черчение». У меня это здорово получалось, а они такого никогда не видели. Вот так я приобрёл педагогический авторитет, – смеётся Юрий Васильевич.

Два диплома

Он не остановился на достигнутом и поступил в московский пединститут на худграф. Хорошо учился, но чуть не остался без диплома. 

– Мы сдавали госэкзамен по истории КПСС. А тут как раз 1962 год, новочеркасский расстрел. И я задаю вопрос: как же могли пустить танки против мирных людей? Преподаватель на меня напустилась: «Вы что тут разводите агитацию?» И на госэкзамене она мне это припомнила: отвечаю десять минут, полчаса, а она меня всё не отпускает. Я всё ответил – тройка.

Я взял и ушёл. Меня догоняет председатель комиссии: что случилось? Я же шёл на красный диплом, были все пятёрки, а тут такое… Ну, я махнул рукой и уехал в Абрамцево на этюды.

А в институте подумали-подумали и предложили выход.

– Председатель комиссии мне говорит: «Пиши заявление, что потерял диплом». И выдали ещё один диплом. Так что их у меня два: с отличием и с трояком по КПСС.
Его дальнейшую жизнь можно описать довольно просто: растил двух дочерей и сына, потом внуков (жена Юрия Васильевича умерла), учил студентов и школьников. Переселился в посёлок Рассвет. И конечно, писал картины. 

Быть человеком

Одна из главных работ последних месяцев – небольшая красная папка. В ней – работа, которую Юрий Планидин послал на международный конкурс документального рассказа «Быть человеком». Конкурс объявлен немецким фондом «Память, ответственность и будущее» совместно с его партнёрами в России и на Украине. А цель его сформулирована так: «Трагическая история Второй мировой войны полна преступлений против человечности. Однако она знала и немало примеров величия духа. Ведь в самой безнадёжной ситуации находится место благородному поступку. Конкурс документального рассказа даст возможность из реальных историй собрать портрет Человека и символически сказать ему спасибо».

Три своих рассказа Юрий Васильевич проиллюстрировал своими рисунками и архивными фотографиями. Вспомнил товарищей по несчастью (с некоторыми из них, кому также посчастливилось выжить, он до сих пор переписывается). Вспомнил бараки, палачей в медицинской форме… И факелы в небе – горящих заживо парашютистов над Дрезденом…

«Всюду были развалины, и сильно несло пепельной гарью. От кирхи остались лишь искорёженные кровли. А далее я нашёл место, где стоял дом приюта: здесь зияли огромные чёрные подвальные дыры, а ведь там оставалось много прятавшихся детей… Подошли две пожилые женщины. Они молча поставили в кирпичах свечи. Я попросил одну свечу и тоже поставил её рядом».

«Быть человеком». Фрагменты конкурсной работы Ю. Планидина

Он не откажет

– Я знаю Юру 50 лет, – говорит Валерий Рязанов. – Но сегодня у меня совершенно новые впечатления – как будто я посетил настоящий музей. Я много лет приезжал к нему, и он показывал мне огромные панорамы, посвящённые самым разным событиям из истории России – войне, революции... Я спрашивал: «А ты для кого это делаешь? У тебя заказ?» – «Да нет, для себя». Хотя эти работы могли бы занять достойное место в любом учреждении культуры: по ним можно проследить всю историю России. Но такой уж он человек – настоящий художник, который получает удовольствие от самого процесса самовыражения. Он не упорствует в том, чтобы его обязательно узнали, увидели. Он даёт свои картины на выставки, но довольно редко. А ведь у него очень интересные замыслы. Но он и сегодня ничего не говорил о заказчиках – я не услышал ни одной жалобы, что он не получает денег за свои работы. Не услышал того, чем часто грешат художники: «А вот здесь я выразил такую интересную мысль...» Он позволил нам самим судить о его работах.

– Сможет ли кто-то увидеть эти картины, кроме немногих знакомых и коллег?

– К сожалению, наш музей больше десяти лет не получает ни копейки на приобретение работ. Но у Юрия Васильевича есть очень достойные вещи. Я обязательно попрошу его дать нам некоторые из них для демонстрации. Думаю, что он не откажет.

Анна КОЛОБОВА
Фото автора