«Не поминайте нас лихом»

«Морская вахта памяти» просит откликнуться всех, кто помнит героев-подводников, уроженцев Дона

Когда в редакцию «Крестьянина» позвонили из Питера с просьбой написать об атомной подводной лодке К-8, первая мысль была: а понимают ли люди, куда обратились – где мы со своей аграрной тематикой и где подводная лодка? Но выяснилось, что на этой лодке находились наши земляки, и были погибшие родом из сельской местности. И стало понятно, что у нас наиболее реальные шансы в поиске, поскольку газета «Крестьянин» доходит в самые отдалённые уголки всего южного региона страны.

Как это было

Подводная лодка К-8 затонула в Бискайском заливе 12 апреля 1970 года. Она унесла жизни 52 человек, среди которых были и уроженцы Дона – лейтенант Владимир Шевцов, мичманы Леонид Мартынов и Алексей Устенко. Эта первая крупнейшая катастрофа в истории отечественного атомного флота четверть века была окружена строжайшей тайной. А потому и сегодня остаётся ещё много белых пятен в том, что связано с этой трагедией.

На боевое дежурство в Средиземном море субмарина под командованием капитана 2-го ранга Всеволода Бессонова вышла с базы Гремиха Мурманской области 17 февраля 1970 года. Все поставленные задачи экипаж в составе 125 человек выполнил, и в начале апреля АПЛ легла на обратный курс.

Но в это время в Северной Атлантике разворачивались самые масштабные за всю историю советского ВМФ учения «Океан 70», в которых участвовали силы всех флотов СССР.

Начало операции планировалось на 14 апреля, а окончание – к 100-летию со дня рождения Ленина, 22 апреля 1970 года. «Восьмёрке» в этих учениях отводилась задача обозначить подвод­ные силы «противника», прорывающегося к берегам Советского Союза. Перед новым заданием с надводного корабля лодку загрузили всеми необходимыми средствами жизнеобеспечения, продуктами, водой. Некоторые из членов экипажа, воспользовавшись оказией, отправили домой письма, планируя предстоящий отпуск.

Авария началась 8 апреля в 22:30. При всплытии с глубины 160 метров для сеанса радиосвязи на глубине 40 метров в рубке гидроакустиков, расположенной в центральном посту (третий отсек), возник пожар. В течение минуты по сигналу аварийной тревоги на центральный пост прибыло всё командование лодки. Одновременно поступил доклад о пожаре в седьмом отсеке, где горела регенерация (кислородные патроны), которую практически нельзя потушить. Пожар стал распространяться по воздуховодам. Командир Бессонов дал приказ всплывать. Все надеялись, что с пожаром удастся справиться. Но огонь распространялся стремительно. Подводники горящего седьмого отсека получили приказ перейти в жилой восьмой отсек. Аварийная защита одного атомного реактора сработала автоматически, второй пришлось глушить вручную. Для этого четыре офицера боевой смены главной энергетической установки, зная, что обратного пути не будет, наглухо задраили за собой дверь в седьмом отсеке. Умирая, они успели заглушить ядерный реактор и предотвратили возможный тепловой удар. Бывшие в других отсеках моряки слышали по внутрикорабельной связи их последние слова: «Нечем дышать. Кончается кислород. Прощайте, ребята, не поминайте нас лихом...»

Вдали от мира 

А вот наладить внешнюю связь никак не получалось. Радиостанция вышла из строя. Когда лодка всплыла, были отдраены рубочный и носовой люки. Люди стали выходить на палубу.

Но из кормового восьмого отсека выйти не удавалось. Люк заклинило. Здесь собрались 19 человек, а дыхательных аппаратов на всех не хватало. Когда через несколько часов удалось открыть люк сверху, в живых остались только четверо. Погибших положили в кормовую надстройку рубки. Там они и остались навсегда.

В восьмом отсеке располагался и корабельный лазарет, где на момент аварии находился старшина 1-й статьи Юрий Ильченко. За два дня до трагедии корабельный врач капитан Арсений Соловей провёл ему полостную операцию по удалению аппендикса. Верный клятве Гиппократа, врач надел свой дыхательный аппарат на старшину и тем спас его ценой собственной жизни. Всего в первые сутки аварии погибли 30 подводников, в том числе трое ростовчан.

Алексей Устенко      Леонид Мартынов

А положение терпящих бедствие всё ухудшалось. На центральном посту включилась сирена – сработала аварийная защита реакторов и турбин. Лодка осталась без хода и без электроэнергии. К-8 медленно раскачивалась на волнах Атлантического океана вдали от торговых путей. Экипажу оставалось только ждать, что их заметит кто-то из проходящих судов. В третьем часу дня 9 апреля на горизонте появился канадский сухогруз. С субмарины подали сигнал бедствия – пять красных ракет, на которые канадский транспорт «Глоу Де Ор» среагировал. Среагировал, однако на выручку не пришёл. Описав вокруг лодки дугу, судно удалилось. Почему так поступил «канадец», и сегодня не понятно. Даже в период «холодной войны» морское братство не отменяло ни НАТО, ни Варшавский договор.

Прошли ещё одни томительные сутки. Как часто бывает перед штормом, стало невероятно тихо. Менялось направление ветра, и Атлантика будто вздыбилась. Погода портилась. Начинался шторм, вошедший в историю под именем «Флора».

«Держитесь, братушки!»

Утром 10 апреля на горизонте показалось другое судно. Снова дали сигнальный залп. К терпящим бедствие подводникам подошёл болгарский теплоход «Авиор», капитаном которого был Рем Германович Смирнов из Мурманского морского пароходства. Как обрадовались советские моряки, когда с борта сухогруза услышали: «Держитесь, братушки!» Шторм бушевал уже вовсю. Спущенную на воду шлюпку бросало из стороны в сторону. Тем не менее болгарские моряки смогли доставить пострадавшим хлеб, воду, сигареты. И забрали 43 члена экипажа «восьмёрки». Эвакуироваться могли все оставшиеся в живых, однако капитан Бессонов принял решение не покидать лодку. 

Стоит заметить, что всё это время над ней летали самолёты-разведчики НАТО. Они бросали буи и фотографировали терпящую бедствие субмарину, которая постепенно теряла остойчивость. Если бы экипаж К-8 полностью перешёл на «Авиор», то АПЛ стала бы трофеем для наших противников.

Рем Смирнов – гражданин Советского Союза, капитан болгарского сухогруза рисковал не только судном и его экипажем, находясь в штормовом районе, но и своей судьбой. Однако он безо всяких раздумий вышел на связь с болгарским пароходством и передал сигнал беды «открытым текстом». По сложной цепочке радионитей (Болгарское морское пароходство в Варне – ВМС Болгарии – оперативный дежурный ЧФ в Севастополе – главный штаб ВМФ в Москве), да и то не сразу, было доложено о ситуации. В Москве сообщению болгарских коллег о трагедии в Бискае поверили не сразу. Рем Германович не любил вспоминать о тех днях апреля 1970-го. Лишь однажды всё-таки рассказал внуку, как не поверили его докладу в Севастополе и Москве, как по пять раз просили на связь представителя командования К-8 и расспрашивали о составе семьи командира, точном адресе замполита, об имени жены старпома. Компетентные органы всё хотели убедиться, а не провокация ли это на фоне 100-летия великого вождя. Так было потеряно пять часов. Но советский капитан выполнил главный долг моряка – не бросил оказавшихся в беде. 

Когда же наконец главком осознал происходящее, к месту аварии направили срочным порядком сразу несколько судов. Командиру же Бессонову из Главного штаба ВМФ СССР пришёл приказ: «Главное – спасти лодку!»

Последняя ракета

В ночь с 10 на 11 апреля в район аварии прибыли три судна Морского флота СССР, но из-за большого волнения и снежных зарядов завести буксировочные концы не удавалось.

Промучившись до самого вечера 11 апреля, решили переждать до утра. Находиться на лодке уже можно было только в ограждении рубки, поэтому часть личного экипажа переправили на судно «Касимов». На борту К-8 биться за живучесть корабля остались во главе с командиром Бессоновым 22 человека, самые опытные и нужные по специальности. Наступила ночь. Подошедшие суда держались недалеко от лодки, наблюдая за ней локационными станциями.

В 6 часов 13 минут 12 апреля вахтенный теплохода «Касимов» заметил взвившуюся в воздух красную ракету. Вскоре отметка АПЛ «К-8» на экране радиолокатора исчезла. А ещё через минуту корпус «Касимова» вздрогнул от двух мощных гидравлических ударов. Суда бросились к месту гибели атомохода. «Харитон Лаптев» спустил вельбот. Прожектора выхватывали в круговерти волн то спасательный круг, то обломки пробки. Слышны были крики погибавших в волнах: «Люди, спасите!..»

Обнаружили на плаву штурмана, старшего лейтенанта Шмакова. Боцман с «Харитона Лаптева» сумел зацепить его кошкой за китель. Однако китель разорвался, и штурман пошёл ко дну. С баркаса матросы увидели в волнах командира лодки. Бессонов не подавал признаков жизни. Его удалось зацепить багром, схватить за руку. Но мощная волна тут же отбросила баркас. В руке спасающего осталась только книжка со списком оставшихся на корабле членов экипажа, которую Бессонов, уже будучи мёртвым, всё ещё сжимал в руке. 

Поиски людей продолжались несколько суток, но были тщетны. А «гидрограф» Северного флота «Харитон Лаптев», корабль, выполнявший в море задачи в интересах разведки, пробыл там целый месяц, замеряя уровень радиа­ции воды и воздуха. Радиация была в норме и остаётся такой до сих пор. Значит, экипаж К-8 выполнил свой воинский долг до конца.

«Неправильных настроений нет»

Это была первая потеря оте­чественного атомного флота. О трагедии молчали. На историю был наложен гриф «секретно». Страна отмечала День космонавтики и готовилась к юбилею В.И. Ленина. Только в мае стали оповещать семьи погибших подводников К-8. 

Родным о случившемся сообщили более чем лаконично: «Ваш муж (сын), выполняя боевую задачу, погиб и захоронен в море». В политическом донесении в адрес московского начальства говорилось: «Весть о гибели мужей и отцов в семьях воспринята с пониманием. Горечь утраты переносится мужественно. Неправильных настроений, высказываний среди жителей посёлка нет...» Вдовам помогли с жильём, выдали 50-рублёвые пенсии. 

Ппамятник «Погибшим в океане» был открыт в Гремихе в 1974 году. На нём не было обозначения АПЛ «К-8», только список погибших

Командиру подводной лодки К-8 капитану 2-го ранга Всеволоду Борисовичу Бессонову было присвоено посмертно звание Героя Советского Союза. Погибших подводников наградили орденами Красной Звезды. Оставшиеся в живых были удостоены государственных наград. Капитана корабля «Авиор» Рема Смирнова наградили… биноклем. А 18 февраля 1971 года приказом главнокомандующего ВМФ СССР атомная подводная лодка К-8 была выведена из состава сил флота. Экипаж, точнее оставшаяся его часть, был расформирован и отправлен служить в другие части на других флотах – подальше от Гремихи. На этом всё и закончилось. О К-8, подвиге её экипажа знал только узкий круг людей. 

Чтобы помнили

К 50-летию подвига советских подводников готовятся различные мероприятия. 10 лет назад впервые было сказано о том, что память о героях-подводниках надо увековечить. Этим вопросом начала заниматься ОО ветеранов-подводников 7-й дивизии СФ и поисковая группа «Морская вахта памяти» Государственного университета морского и речного флота им. адмирала С.О. Макарова. В дальнейшем был создан Совет родственников АПЛ «К-8». Поисковикам удалось собрать сведения о многих героях, погибших вместе с субмариной.

Выпускники-макаровцы – работники торгового флота сделали забор воды с места гибели АПЛ «К-8». В Санкт-Петербурге изготовлены именные капсулы. Ветераны 7-й дивизии СФ, группа «Морская вахта памяти» и Совет родственников «Памяти экипажа АПЛ “К-8”» привозят эти капсулы для захоронения в родной земле. На малой родине подвод­ников устанавливают мемориальные доски и стелы. Но вот об уроженцах Ростовской области по-прежнему мало что известно.

«Хочется надеяться, что на родине мичманов Л.Ф. Мартынова, А.А. Устенко и лейтенанта В.И. Шевцова также состоятся Дни памяти, и имена подводников будут увековечены. Годы забвения закончились, – написали организаторы. – Просим откликнуться всех, кто знал Владимира Ивановича Шевцова, 1946 года рождения, учившегося в школе № 10 г. Шахты. В 1969 году он закончил Севастопольское высшее военно-морское инженерное училище и 8 августа этого же года был призван на службу Шахтинским горвоенкоматом. Алексея Антоновича Устенко, 30 мая 1937 года рождения, место рождения не указано. О нём известно только то, что призывался 10 сентября 1956 года Азовским горвоенкоматом. Был не женат, жил в последнее время с матерью в гарнизоне в Гремихе. Леонида Фёдоровича Мартынова, 12 марта 1940 года рождения, проживавшего в хуторе Новая Жизнь Константиновского района и ушедшего на флот по призыву Константиновского РВК Ростовской области 26 августа 1960 года. У Л.Ф. Мартынова остались жена и двое детей. Где они сейчас?»

Наши поиски

Ещё до публикации мы решили выяснить как можно больше подробностей, связавшись с районными отделениями военкоматов, местными администрациями, а потом и с родственниками.

Сведения о мичмане Алексее Антоновиче Устенко дополнились очень скудно: до службы на флоте проживал в х. Павловка Пешковского сельского совета, откуда попал в в/ч 51330 г. Севастополя.

Информация о его сослуживце Мартынове дала возможность ухватиться за ниточку, которая в конечном итоге привела к сыну – Фёдору Леонидовичу Мартынову, проживающему ныне в Геленджике. Итак, что удалось узнать. Отец Леонида Мартынова погиб в Великой Отечественной войне, мама умерла. После чего мальчика взяли под опеку дедушка и бабушка по материнской линии – Щучкины Яков Петрович (20.10.1894 г. р.) и Ефимия Фёдоровна (7.06.1900 г. р.). Шесть классов заканчивал в богоявленовской школе, дальнейшая учёба проходила в школе села Николаевка. У Леонида был старший брат Борис (1935 или 1936 г. р.). Его после смерти родителей взяли на воспитание дедушка и бабушка по отцовской линии, проживавшие в Николаевке. Печально, но брата также уже нет в живых, как и Валентина – старшего сына Леонида Фёдоровича. 

Вдовам погибших подводников, как уже сообщалось, были предоставлены квартиры – на выбор в трёх южных городах. Супруга мичмана Лидия Филипповна Мартынова переехала с двумя сыновьями в Новороссийск. На родине, в Константиновском районе, удалось разыскать двоюродного брата Леонида Фёдоровича.

– К сожалению, мы с ним мало общались, хотя и были почти ровесники, но жили в разных сёлах, – рассказал Вениамин Васильевич Михайлов. – А вот с другим нашим двоюродным братом, тоже Вениамином, Лёня крепко дружил. Но и Вени, и его жены уже нет в живых. С Леонидом мы встретились в последний раз, когда приезжал он в отпуск. Его служба уже подходила к концу, и Лёня собирался продолжать учиться. В роковой поход он попал не в свой экипаж. Потом, помню, после гибели лодки к семье приезжали офицеры с Северного флота. Ещё один наш односельчанин-моряк рассказывал, что капитан К-8 высадил из гибнущей лодки всех срочников.

Через день Вениамин Васильевич перезвонил, чтобы сообщить телефон Фёдора Леонидовича. Мы не знаем, напишет ли нам сын героя воспоминания об отце, всё-таки он был ребёнком, когда осиротел, но очень надеемся, что откликнутся те, кто был знаком с Алексеем Устенко, Леонидом Мартыновым и Владимиром Шевцовым.

Контакты: 8-921-795-90-12 (Марина Анатольевна Русина, руководитель группы «Морская вахта памяти»); 8-960-781-69-46 (Эля Густавовна Князева, член Совета родственников АПЛ «К-8»); тел. редакции газеты: 
8 (863) 282-83-13; 
8 (863) 282-83-13.

Людмила ВОРОБЬЁВА