Не кибуц и не холдинг!
Необходимое предисловие. Уважаемые читатели! Писем в нашу редакцию приходит много и самых разных – спасибо вам за это и поклон. Но таких странных, кажется, не было никогда. Мы долго думали, публиковать ли его, особенно в канун Нового года. Но потом решили: мнение каждого читателя, хоть бы и высказанное с бодуна, для нас важно.
Здравствуй, дорогая редакция «Крестьянина»!
Пишет вам механизатор высшей категории из хутора Малые Хреновицы ..евского района (неразборчиво написано. – Прим. ред.) Семён Бобрищев. Мне 78 годков, а 45 из них я отпахал на комбайне. И скажу вам прямо – ничего я так не любил в жизни, как свой комбайн. Попутно душа у меня лежала к стихам и прочей бабской нежности, но речь сейчас не об этом.
Пишу вам по неимоверно важному поводу. Уж будьте голубчики, донесите мои писания до верхушки, потому как, заверяю вас, открылось мне будущее. А будущее наши верховные хлопчики видят обычно в тумане. Ну, я им проясню. Мне сон был. И сон вещий – чисто как по телевизору смотрел. Только без брехни.
Начну, пожалуй.
...Я уж не знаю, дорогая редакция, что за самогон такой баба Нюра варит, но адреса её я точно никому не дам. И на бабе той женюсь, потому как с виду она трухлява, а руки у неё золотые.
Напала на меня недавно тоска. Вспомнил я, как на колхозном сеновале мы с девками частенько звёзды считали. И как тот колхоз потом инвестор обтрусил. Чисто как грушу. Комбайн мой на куски порезали, жена от вредности к детям ушла, и стал я думать – на кой горький хрен моя жизнь к закату перевелась? Слава богу, имелась в заначке бутыль. Пригубил слегка, закусил огурцом. И случилось со мной после третьего стакана небывалое.
Приснилось мне, значит, что нахожусь я в своём старом колхозе, вроде как в наше время. Только в своём, да не в своём. Огляделся – и глазам поверить не могу. Пшеница стоит – ростом с боеголовку! Трактора, как жуки, по полям – туда-сюда. Свинарники длинные, свежевыкрашенные, пахнет от них, как от духов, что наш партком председателевой жене из Москвы привёз. Да и вообще – всё кругом кулацкое, довольное, аж лоснится. Клуб новый вдалеке, асфальт лежит жирный, неворованный…
«Что за чертовщина, – думаю, – никогда так не жили. Откуда дровишки?»
Гляжу, идёт навстречу мужичок. Лицо вроде знакомое, а вроде и нет. На Путина не похож. И на Обаму тоже – как описать? Бросился я к нему.
– Скажи, мил человек, – говорю, – что за богатство такое? Наш колхоз-то инвестор по миру пустил, а землю глава района себе прибрал да в холдинг ещё отписали. А тут не хутор, а чистые Емираты. Или, может, нас немцы тайком победили?
Далее не выдержал, за руки его схватил.
– А ну, признавайся, – кричу, – в России мы находимся или где? Ну-кась, давай: Малые Хреновицы далеко отсюдова?
Он руки свои шустро освободил, в сторону отпрыгнул. Посмотрел на меня подозрительно так, с прищуром. Будто я вроде с Луны свалился. Предчувствия меня не обманули.
– Ты чего, – говорит, – дед, из дурдома сбежал? Или в лесах, как те японские солдаты, сто лет прятался? Что за чушь несёшь – какие-такие холдинги? Мы их у себя ишо в двадцать пятом году на корню перевели, как великая Зерновая революция случилась! А Малые Хреновицы твои давно уж в Большие Хреновища переименовали!
Тут у меня ноги подкашиваться стали. «Ну ничего себе, – думаю, – история. Какая ещё революция! Жизнь моя, иль ты приснилась мне?»
Решил теперь сходу не ломить – разузнать помаленьку.
– Как же, как же, сынок, помню! – подпустил ему леща. – Да не всё, оказывается. Знаешь, как лёг со вчера после самогонки, так и в разум прийти не могу. Всё чудится, будто полжизни проспал. Ты в моей башке-то всю мебель историческую расставь…
Мужик почесал в затылке и стал задумчиво ходить вокруг меня, как петух возле наседки. Тут на поясе у него зажужжала какая-то машинка, а потом бабий голос в ней приятно сказал: «Милый председатель, всё зерно собрано в бункерах, коровы подоены, люди накормлены. Отдыхай!»
– Спасибо, тебе, Агротехнология! – сказал он в машинку. – И любовно так её погладил.
– Ба! Да ты теперь новый председатель нашего колхоза! – всплеснул я руками. – То-то я гляжу! Ах, голубчик! Такой, конечно, жизнь селянам наладит! Бери меня в механизаторы…
– Стой-стой, дед, не гони лошадей! – председатель даже руками на меня замахал. – Что ты пил, я не знаю, но в башке у тебя, натурально, бардак. Как в России когда-то. Либо ты прикидываешься? Колхозов-то у нас в области тоже давно нет!
– Батюшки-светы! – тут я совсем растерялся. – Что же это делается. А что есть, коли вы так хорошо живёте? Нешто кибуц?
– Сам ты кибуц! – председатель усмехнулся в свои пшеничные усы (так раньше писали у нас в районке, дорогая редакция). – Свободная Фермерская Республика! Слышал?
Я, хоть и некрещёный, но истово перекрестился, глядя на коровник. Стало мне совсем худо.
– Нет, товарищ председатель, – говорю. – Никогда не слышал. При моём времени фермеров гнобили и не уважали. Субсидий давали мало. А о свободной республике и вовсе речи не велось. Была вроде какая-то ассоциация, но взносов не платили, и всё, пришлось закрыть. Что ещё за политическое формирование?
Мужик посмотрел на часы.
– Чудной ты, – сказал он, – дед. Вроде как и впрямь полжизни проспал. Время есть, слава богу, идём со мной – расскажу, что и как у нас тут. Авось и действительно в механизаторы сгодишься. Мозоли твои трудовые вижу, ни с чем их не спутать. Сразу видно – не шпион.
– Да уж какой тут шпион, батюшко, – меня от его ласковых слов на слезу прошибло. Никогда этим бабьим недугом не страдал, а тут… – Кстати, меня Семён Филиппычем звать.
– Александр Иванович, – отрекомендовался председатель.
Прошли мы с ним к ближайшему буфету. Шёл я и всё дивился – тут покрашено, здесь, а главное – нигде ни соринки.
– ТОС работает, – важно пояснил Иванович. – Самоуправление, значит. Ну, садись, дед.
Буфетчица в чепчике поставила перед нами котлеты, компот и пирожки. «Красивая баба», – подумал я по привычке, хоть и был в расстроенной конституции.
– Ты, дед, скажи, с какого момента память-то потерял? – начал председатель.
– Да как с какого… – стал я с трудом соображать. – Помню, большая политика завелась: бомбили мы чего-то, то ли Сирию, то ли Киев... Хрен разбери. И всё перемешалось. То мы ихние яблоки не жрём, то они наши. Сказали нам, вроде заживём – главное, чтоб в Турцию ни гу-гу. А доллар как попёр! Ему говорят: «Не при!» А он себе прёт, и жизнь дорожает. И мы запутались совсем – то ли американские шпионы гадят, то ли коррупция осатанела…
– Ну ты всё правильно помнишь, дед! – воодушевился председатель. – Дальше-то самое главное было, ну!
– Не помню, – развёл я руками.
– Ну, что ж ты!.. – с укоризной сказал председатель. – Дальше-то по всему миру проблемы начались: неурожаи, геи, провокации. Глобальное потепление, опять же. А по правде сказать, думаю, земля-матушка на нас осерчала, ибо совсем мы оскотинились в своём постиндустриализме. Еда подорожала не хуже чем твой доллар. Демонстрации начались по всей Европе, в Америке… И случилась, брат, Зерновая революция!
Внутри у меня похолодело.
– Ой-ой, это что ж такое, – говорю. – Не помню!
– Да, точно, революция – мы её так называем, – сказал председатель. – Привязали, в общем, доллар не к нефти, а к зерну и молоку. Чтоб, значит, продовольствие поднять. И стало Россию корёжить не хуже чем век назад. На экспорт-то надо гнать, а у нас, кроме нефти, ни хрена не растёт! А кому она сейчас нужна, нефть? Молоко нужно, пшеница! Ну, по привычке раздали деньги друзьям-братанам – мол, поднимайте сельское хозяйство. Те давай мегафермы лепить. А деньги р-раз – и кончились. Что делать, страна на грани! Ух, времена настали…
Иваныч выпил единым махом стакан компота и налил второй. Буфетчица смотрела на него, как влюблённая кошка. Перевёл дух и продолжил.
– Тут у фермеров прямо просветление настало. Начали мы стекаться, помолясь, к Кремлю. Не майдан, а так, народное вече. Ну, туда-сюда, объяснили свою позицию. И законодательно постановили: сэ-ха поднимать – наша работа! Пришлось, конечно, попотеть убеждаючи… Зато теперь – красота! По всей стране фермерские союзы, и никто субсидий не просит. Верней, просят, но не мы, а нефтяники. Хе-хе. Нет, ты не думай, агрохолдинги тоже остались кое-где. Есть у нас даже область, где всё кругом – один сплошной холдинг. Из-за него пришлось даже название области поменять – Комплексно-аграрный край.
Ну, один черт, там не живёт никто…
Председатель встал со стула и подошёл к окну. Глаза его увлажнились.
– Иди сюда, дед, чудо дивное тебе покажу. Видишь, вдалеке труба белеет?
Я пригляделся – за холмами, точно как змея, разлеглась огромная труба. Что такое?
– На экспорт гоним. Знаешь, что там? – с гордостью спросил председатель. – Молоко!
…Я ещё долго его слушал и всё наслушаться не мог. Но чем дальше, тем сильнее крепла во мне одна мысль, а точнее, сакраментательный вопрос. И наконец я не утерпел.
– Постой-ка, постой, братец! – прервал я председателя. – Ты мне карданный вал в башке в аккурат напрочь своротил. Но ответь на один вопрос: Путина-то вы куда дели?! Путина! Он бы вам такую хренотень точно не…
– О, дед! – воскликнул председатель. – В самую точку попал! В самое больное, что ни на есть, яблочко. С Путиным-то вот какая история приключилась…
И тут, дорогая редакция, КА-А-АК забабахает у меня перед носом! Как зашумит в окне! И слышу я сквозь сон:
– Филиппыч! Просыпайся!! Ты живой там? Уже обед!
Васька-сосед, чёрт его раздери, в окно тарабанит. Весь сон мне перебил.
Так я и не узнал, дорогая редакция, что там с Путиным приключилось. Ну, надеюсь, что внакладе он не остался. А я думаю, и без того мне достаточно вещего привиделось, чтоб политику аграрную в стране поменять. Так им всем и передайте.
Затем кланяюсь, всегда ваш,
Семён БОБРИЩЕВ
