Какой же казак без усов?
В Ростовской области продолжаются съёмки телевизионного десятисерийного фильма «Тихий Дон». Репортаж со съёмочной площадки хутора Татарского, выстроенного из декораций в прошлом году в станице Еланской Шолоховского района, передаёт участник массовки, житель станицы Вёшенской Григорий Рычнев.
…Я с нетерпением ждал звонка – приглашения на съёмку. Ранее я побывал в костюмерной и примерил предложенный мне чёрный матросский бушлат (или фуфайку машиниста мельницы). И наконец-то дождался! «Завтра к девяти утра». Беру с собой на всякий случай бутерброд, кружку, фотоаппарат и прибываю к назначенному времени в костюмерную, которая временно разместилась в одном из помещений санатория «Вёшенский». Таких нас, желающих поучаствовать в съёмках, десятка три. По пути встречаю своих давних товарищей – Геннадия Пантелеева и Александра Мельникова. Мы приветствуем друг друга шутками: нам, пенсионерам, остаётся только в кино сниматься!
Нас пропускают в костюмерную по четыре человека. Быстро переодеваемся. У кого нет своих усов – тут же клеют гримёры. А то ж какие это казаки – без усов? Из комнаты выходим – не узнаём друг друга. Вот он, Гена: на голове – белая барашковая папаха, одет в шинель , в шаровары с лампасами – самый что ни на есть казачок. Среди нас и старики, и женщины, и дети. Мы по пути здравствуемся, знакомимся и с шутками, разговорами садимся в автобус.
Из Вёшенской до Еланской – не больше получаса езды. Старинная, древняя станица – повстанческая, расказаченная. В «царские» времена на крутой песчаный берег вышла она в наказание за участие казаков в Булавинском восстании, а через 200 лет за участие в восстании против советской власти лишилась она звания юртовой (районной) станицы. Через Еланскую проходили жизненные и творческие пути автора «Тихого Дона». Ну, а уж хутор Плешаков, что на противоположной стороне Дона, для автора «Тихого Дона» был изначальным родником его творчества. В Плешакове, в станице Еланской юный Шолохов был свидетелем бытовой жизни хутора Татарского, эпизодов гражданской войны, когда отец Александр Михайлович Шолохов работал управляющим мельницей, а семья жила первоначально на квартире у казака Дроздова. Тогда соединял берега мост на сваях.
Так что базовая стоянка под съёмочную площадку в станице Еланской избрана режиссёром Сергеем Владимировичем Урсуляком очень даже к месту.
Однако, сделав некоторое отступление, спешу сообщить: доехали мы прекрасно. Вышли из автобуса и сразу же погрузились в атмосферу съёмок. Во-первых, нас тут же предупредили: «Тихо! На площади перед церковью идут съёмки. Аппаратура настолько чувствительна, что посторонние звуки создают помехи».
Постепенно осваиваемся. Вдоль дороги стоят крытые фуры с необходимым инвентарём. В одной из них приглушённо работают дизельные моторы, подающие электроэнергию на съёмочную площадку по проложенным вдоль плетней изолированным проводам. Плетни эти образуют улицу. Слева – импровизированный курень с крылечком, покрытым жестью, на его базу овцы настоящие… Дым идёт из трубы, значит, хозяева дома. Присматриваемся. Да это же курень середняков Мелеховых! Дальше, через площадь наискосок, дом купца Мохова, с высоким карнизом, на высоком фундаменте с низами. Там идёт какое-то действо: казак, стоя на санях, правит лошадьми, бегущими в упряжке крупной рысью.
Уже обеденный перерыв. Но съёмки не прекращаются. Мы туда-сюда прохаживаемся вдоль автобусов. Возле палаток можно попить горячего чаю с пряниками. Мы не прочь, вспоминаем про бутерброды. Но вдруг отойдём, а нас позовут? А кроме меня тут Николай Черников, Юрий Иващенко, Николай Королёв, Александр Степанов, Павел Пузанов, Григорий Струков. Я их фотографирую. Случай такой, может, единственный… Придётся ли ещё побывать здесь, на майдане Татарского хутора?
Перед базом Мелеховых узнаю из близлежащего хутора Красноярского Ваню Зинченко. Он меня, наверно, не узнаёт с первого взгляда, затем по-дружески подаёт руку. «Откуда и куда?» Оказывается, это Ваня пригнал своих собственных овец на съёмочную площадку, обещали ему заплатить.
Кто-то из нашей братвы с хрипотцой комментирует, подсказывает, кто есть кто, кто какую роль играет. Я пытаюсь поближе познакомиться с профессиональными актёрами, но Леночка, которая владеет всей нашей мобилизацией, не советует. Герои экрана до выхода фильма – в секрете, а впереди ещё месяц-два съёмок. Понятно, творческая неприкосновенность. Но как же, например, Сергея Васильевича Маковецкого не угадать? Вот он идёт прямо на нас в тулупе. Все уже знают, что он в фильме играет Пантелея Прокофьевича. Мы заводим с ним разговор. Он указывает на сани с плетёным из хвороста коробом: «Мои сани стоят. Сейчас коня запрягать будем». Мы с разрешения Сергея Васильевича фотографируемся на память.
Много нас, казаков; клубимся в лампасах, шинелях, папахах вокруг Сергея Васильевича, а он – нараспашку, в курчавой бороде, как истовый турка к каждому присматривается, прислушивается. Известный актёр, душа человек, нашенский весь!
Нас позвали на съёмки во второй половине дня. Дом Моховых перед нами. Мы, казаки, стоим толпой, слушаем известную речь учителя Баланды. Он уже пятый раз повторяет свой монолог: «…Учредительное собрание будет хозяином новой, свободной России. Оно сумеет построить иную, так сказать, светлую жизнь!» Ну, мы стоим, мы вздыхаем, мы переживаем услышанное. Затем говорят господа старики. Не у всех сразу всё получается так, как хочется режиссёру Сергею Владимировичу. Старики повторяют реплики по несколько раз каждый в отдельности. А наше дело – эмоциональное участие. Нас в толпе – с полсотни человек. Нас снимают три камеры. Снимают до самых сумерек. Мы уже топчемся и от холода, и от усталости. Но хорошо, что снежок небольшой на майдане, ветра нет, а температура около нуля. Наконец объявляют: заключительная съёмка… А я думаю: как это всё же сложно – вот так эпизод за эпизодом создавать многосерийный фильм. Сколько времени, затрат, чтобы из множества вариантов выбрать в конце концов лучший отрывок. А затем эти отрывки склеить в единое художественное полотно.
В массовых сценах участвуют также жители станиц Казанская, Боковская и даже из города Миллерово.
…Мы сели в автобус, когда уже стемнело. Для тех, кто снимался с приклеенными усами, поступила команда сдать усы на хранение до следующих массовых съёмок. В Вёшенской переодеваемся, каждый из нас возвращает свой убор пофамильно. Спешим домой рассказать об участии в съёмках фильма, а я, как обещал, шлю репортаж нашим читателям.
Фото Григория Рычнева
