«Золотой памятник» маме: сначала женщину из флигеля переселили в сарай, а теперь во двор не пускают

Только мы в редакции не верили в хэппиэнд. Возможность достойно жить у дочери у Раисы Михайловны была всегда. Ещё с мужем делали они попытку переехать в Красносулинский район, после его смерти год бабушка жила там. Но не зря говорят: старое дерево не пересаживают. Тосковала пожилая женщина по малой родине, по внукам, которых растила сызмалу. А ещё – хоть и небольшое вроде бы расстояние, в той же Ростовской области, но не по климату пришлось новое место. Так что очередные вынужденные перемены в жизни нашей героини не особо успокаивали. Вскоре пришло тому подтверждение: Раиса Михайловна прислала письмо в редакцию. Мы долго думали, стоит ли его публиковать? А в канун Дня матери России решили, что надо. Может, кому-то станет эта история уроком.

«Прошло четыре месяца, а я успокоиться не могу, – пишет Раиса Михайловна. – Как мне после этой статьи пришлось тяжело. Когда вы отъехали, я пошла на подвал. И ещё не переступила порог, как меня схватили Лида с сыночком, это мой внук, скрутили руки и повели в машину. Внук говорит: «Смотри, не ори». А я хочу сказать «помогите» – и не могу. Бросили меня в машину, замкнули и повезли к дочери. Пожила я там больше месяца и попросила отвезти меня домой. Приехали, а внук не пускает во двор. Мы поехали к Лиде. Я стала говорить: «Лида, ну я не могу там жить, опять то же – дышать тяжело, шишки на теле появились, лопаются, и кровь течёт». Она и слушать не захотела: «Уходите из магазина!» Лида, говорю, этот магазин мы с отцом помогали строить для внуков, а ты гонишь. Сначала отдай Любе долг и пенсию мою, на почте сказали, ты получила за этот месяц, а я у дочери жила. А она своё рубит: «Подавайте на суд, мы не боимся, у нас защита есть. И вызывайте свою корреспондентку. Хотя дважды мы не боимся ничего». Ну что, я осталась, поселилась у чужих людей. Скоро ещё одна пенсия, она и эту заберёт.

И ведь ничего я в этой статье в их сторону плохого не говорила, хотя могла бы рассказать, из какой семьи Лида. А сколько мы им помогали! Когда в 1991 году не давали зарплату, мы всё за пенсию свою покупали им – мешками муку, сахар, внуков устраивали учиться в Ростове. Покупали поросят, бычков. А внук отучился четыре года, потом поступил в институт заочно. И всё мы помогали. Лида тогда говорила мужу, сыну нашему: «Придётся твоим родителям золотые памятники ставить». Да вот и поставила – опозорила на всю область...

А мы им всё отдали. Когда в райцентр возили, чтоб доверенность на мою пенсию на них написала, нотариус говорит: «Да за вами, Раиса Михайловна, машина числится. Вы что – всё отдаёте?» А теперь вот осталась и без жилья. Приютила меня временно в родном посёлке одна женщина. Но у неё такая маленькая квартира, что даже вещи негде положить. А директор школы дал мне газету «Заря», где объясняют, кому из ветеранов полагается жильё. Вы, мол, вдова ветерана, инвалида войны, вам должны бы дать. Обратилась я к главе, а Надежда Викторовна (Безбудько) сказала, что не положено. Посоветовала забрать у Саши (сына) деньги и купить домик – как раз продавался в посёлке».

Напомним про деньги. Поскольку семье сына достались купленные родителями дом и машина и ещё один автомобиль, полученный инвалидом ВОВ от государства бесплатно, родители хотели оставить какое-то наследство и дочери. Отец успел собрать из своей достойной ветеранской пенсии 150 тысяч рублей. Солидная сумма скопилась у Раисы Михайловны за тот год, пока жила она у дочери и ни на что не тратилась. Эти 224 тысячи Александр Романович и попросил у сестры – якобы для того, чтобы создать условия для мамы. Флигель они действительно отстроили и благоустроили. Об этом в предыдущей статье рассказывалось. Но после этого как раз маму в сарай-то и выставили. По идее, бездомная вдова ветерана войны вполне могла бы претендовать на квартиру от государства по «юбилейной программе». Однако выяснилось, что бездомная Раиса Михайловна только по сути. После смерти мужа она является бесспорной наследницей флигеля, где и прописана по сей день. И узаконить этот факт, как пояснила глава сельского поселения, достаточно легко – стоит только обратиться в суд.

«А мне не хочется судиться с родным сыном. Мне его жаль», – пишет Раиса Михайловна. Она всё ещё надеется: «Может, помиримся когда-нибудь».

Откликов, повторюсь, было немало. Но, как ни странно, ни одного из Роговского. Неужели всё село осталось равнодушным к горю Раисы Михайловны? Позвонила нескольким знакомым в посёлке, в школу, где по-прежнему продолжает воспитывать подрастающее поколение Александр Романович Чаплин. Осуждают. Недоумевают, как мог «тихенький», ни в чём таком не замеченный коллега так несправедливо и безжалостно обойтись с мамой. Осуждают, но молчат. Где-то в прошлом осталась способность морального самоочищения села. «От людей на деревне не спрятаться, не уйти от придирчивых глаз...» Не про нас эта песня сегодня.

Р. S. В Роговском у чужих людей Р.М. Чаплина погостила с месяц, потом дочь снова забрала её к себе.