К Сергеичу, поздороваться. Заметки о командировке без задания

Вот и знакомый поворот с трассы Тихорецк – Сальск. За железнодорожным переездом развилка. Берёшь чуть правее – и прямая дорога приведёт тебя в с. Поливянское.

В этом селе при социализме был колхоз с редким названием «Заветы Ильича», в котором бригадир комплексной бригады № 3 Владимир Сергеевич Погорельцев стал Героем Социалистического труда. Колхоза этого, естественно, уже давно нет, а Погорельцев в прошлом году справил свой юбилей – 70-летие. К нему и еду. Просто так – поздороваться, проведать. Тридцать с лишним лет уже знакомы. Можно сказать, дружим, хоть и встречаемся в последнее время не так часто, как хотелось бы. Раньше семьями бывали друг у друга. Всё суета моя газетная...

Вспомнилось, как в далёком уже 1978 г. первый раз с ним увиделся. Сперва познакомился с его... конём. В бригаде Погорельцева не застал, мужики мне сказали: «В поле Сергеич. На бедарке уехал. Там увидишь...» Не успел отъехать от полевого стана и пары километров – навстречу лошадь. Запряжённый в бедарку конь уныло брёл вдоль лесополосы. В бедарке – пусто. Никого. Я крепко перепугался. Может, что-то случилось... У коня же не спросишь. Прибавил газу. Погорельцев нашёлся на поле, где сеяли озимые, возле агрегатов. Потом уже, как познакомились и малость переговорили, спросил про коня. «Я тут надолго, надо до вечера закончить клетку, – объяснил Владимир Сергеевич. – Отпус­тил коня. Он дорогу к яслям знает». Бедарка всю жизнь была его основным транспортом. Агроном по образованию, земледелец от Бога, он не работал – жил хлебопашеством. Десятилетия (!) в Песчанокопском районе никто не мог собрать урожай выше Погорельцева. С этим все смирились и воспринимали как должное. Свой первый орден Ленина он получил в 36 лет.

Спасибо профессии, что свела меня с Погорельцевым. Бывает так, что человек с первой встречи сразу располагает к себе. Простой и открытый, искренний и рассудительный, иногда взрывной, но без злобы – в нём было столько человеческого обаяния. А хитроватая улыбка тонких губ на красивом лице пленяла любого – хоть начальника, хоть рядового. Общаться с ним было легко, приятно и интересно. Хотя он совсем не любил расспросы про «секреты высоких урожаев». Больше отмахивался: «Работать надо». (Странное совпадение – знаменитый азовский бригадир Ф.Я. Канивец тоже так говорил: «Робыть надо». Но это так, к слову.) Чем создавал для меня определённые проблемы: улыбка улыбкой, но мне надо же рассказать читателю и о том, за счёт чего у него пашня такая плодородная. Ордена и медали ему же давали не за то, что он удивительный, прекрасный человек.

Я опубликовал большой – на полосу – очерк «Школа Погорельцева». Коллеги его хорошо приняли, похвалили. Так что когда я услышал, что Погорельцеву дали Героя Социалистического труда, такое душевное волнение охватило, такая сумасшедшая гордость за него накрыла, какой я больше, наверное, никогда уже и не испытывал. Это мой герой!

...Ну, вот и двухрядная улица Ленина с хорошим асфальтом посередине. По правую руку – дом № 29. Ничем не выделяющийся из соседних скромный приземистый домик на три окна. Та же лавочка перед забором. Калитка. Во дворе никого. Постучал, толкнул двери в сенцах, шумнул: «Есть кто живой?» Тишина. Прошёл кухню, прихожую. Сергеич в горнице полулежал на локте на диване с телефонной трубкой у уха. Остановился в проёме, жду когда закончит разговор.

– Приветствую, Сергеич!

– Здравствуйте...

Я оторопел. Владимир Сергеевич гораздо старше, но мы все время были на «ты». И это не было моим панибратством. Он так поставил. Я было как-то попробовал «выкнуть», но Сергеич пресёк мои проявления «большой внутренней культуры»: «Ты умничаешь или отдаляешься?» Больше к этому не возвращались. А тут на тебе – «здравствуйте».

– Кто это? – поднял глаза с толстыми линзами очков. Всё стало понятно. Мне говорили, что диабет посадил ему зрение. Но я не предполагал, что до такой степени. Уже и очки не помогают. Пришлось назваться... Сергеич резко поднялся... Дальше подробности опущу...

...Успокоились, вышли на улицу. Сели на лавочку. И проговорили почти четыре часа.

«Новости слушаю...»

Владимир Погорельцев: – Рад, что ты меня навестил. Ты мне здоровья придаёшь. Надо тебе чаще ко мне приезжать.

Василий Брусенский: – Соскучился, Сергеич... Сам от тебя заряжаюсь.

– Говорят, к концу года какие-то особые очки будут выпускать. Можно и вдаль смотреть, и вблизи. Правым глазом ничего не вижу. Левым – процентов 10-15. Цвета не различаю.

– А меня видишь?

– Да. Немножко вижу. Совсем диабет поел зрение.

– Телевизор смотришь?

– Немножко. Новости слушаю обязательно.

– Звук.

– Да, звук.

– И как тебе жизнь в стране?

– Мне не нравится. Идёт борьба большая дюже. Этот народный фронт. Шо оно, к чему оно приведёт? И говорят, за два года покончим с бедностью. Никогда же этого не будет.

– Никогда?

– Не-а. Пенсия у нас самая низкая, в России. Германия воевала-воевала – а у них пенсия в 10 раз выше, чем у нас. И Венгрия, Румыния, Чехия – тоже выше, они же были под нашим приколом.

– Капитализм теперь пошёл...

– Да, то говорили загнивающий, а у нас теперь какой? По ноздри в него окунулись. Смотрю по телевизору – самая бедная страна Россия. Никто же не работает из молодых людей.

– И тут, в селе?

– В селе вообще ничего нет. При мне в бригаде работало 250 человек. А сейчас во всём колхозе – 50. Ну, он не колхоз, а чёрт знает шо такое – ООО. 50 человек, из них 10 механизаторов, 25 или 30 сторожей, остальные руководители – и всё. У меня земли было три с половиной тысячи гектаров, свиней – 7 тысяч, кур – 20 тысяч, овец – 1,5 тысячи, скота – 1,5 тысячи. А сейчас ничего нету.

– Сколько же в этом колхозе земли осталось?

– Где-то четыре тысячи.

– Фермеры разобрали?

– Фермеры разобрали. Вот так. Ничего нет. Ни курёнка, ни поросёнка. Людей кормить – продукты покупают. Кто не работает в поле – тех не кормят. Только работающих в поле. Вот такое дело. И говорят, хорошо живём.

– А молодежь что делает?

– Нету тут никого. Работать же негде.

– Как нету? Может, ты не знаешь...

– Ну чё я не знаю? Учеников – 100 человек.

– В школе всего 100 человек?

– Да. С первого по десятый класс. А было 200 человек.

– У вас же футбольная команда есть.

– Какой там. Соберут так, кого попало...

– Волейбольная женская команда ваша гремела...

– Это когда-то было. Пять лет назад. А мужикам, что сейчас в волейбол играют, по 45-57 лет.

«Что-то недоделано у нас в России»

– У меня ж в прошлом году был губернатор. Проведывал меня. Познакомились мы с ним.

– Ну и как разговор?

– Я охарактеризовал, где я работал, как работал. Он посмотрел на домик, на двор, сел в машину и уехал. Разговора не было. Дюже охрана большая. Этот губернатор немножко подвижный, да?

– В смысле?

– Везде ездит. Чуб сидел на месте. Выступит раз под Новый год – и всё. А этот часто выступает.

– Объехал всю область. Он человек новый. Ему надо знакомиться.

– А тот от села был далёк. Приехал как-то Чуб в свинарник к нам. Собрал тут консилиум. Смотрят – свиноматки лежат, гладкие. Он говорит: «Вот эти свиньи пойдут на мясокомбинат». Чуешь, он не понимает вообще, что это такое. Что это свиноматки, а не откорм.

– Он – водник. Реки, пароходы...

– А специалисты? Был у меня один из минсельхоза в прошлом году на дне рождения. 70 лет, в бригаде отмечали. Рапс увидел и говорит: «Что это за цветы такие красивые?» Ну как же так? Ты же в министерстве сельского хозяйства работаешь. Может, он уже не нужен, минсельхоз?

– Кругом все собственники. Кем руководить? Разве что сводки собирать.

– В районе сельхозотдел совсем не нужен. Собственнику же никто не указ: как ты сделал, так и будет. Я имею в виду, погорел – значит погорел. Выиграл – значит выиграл.

– У фермеров получается?

– Да, получается. Но цены-то большие. Я имею в виду, на удобрения. На солярку-то они сбавили – 14 рублей.

– Надавили на компании – те и снизили.

– А бензин сейчас повышается и повышается. Что же они думают? Как же выборы будут идти?

– Под выборы, может, снизят...

– Ай-яй-яй. Зачем так людей дурить? Пенсию добавляют по 50 рублей, а шуму... У меня Анна Ивановна (жена. – Авт.) получает 5 тысяч. Что это такое?

...Что-то недоделано у нас в России. Не доведено. Уже бы пора довести до ума. А люди рядовые недовольны... Это страшно. Почему они должны пенсию получать одинаковую, а чиновники 70 процентов от оклада? А башкир Муртаза Рахимов 800 тысяч установил себе. Мол, конституция у них такая. Чубу тоже дали много привилегий, правда отказался.

– Потому что газеты волну подняли...

«Жалею, что не стал фермером»

– За что Кахриманову (руководитель соседнего хозяйства. – Авт.) дали «заслуженного работника сельского хозяйства»?

– Давно работает...

– Животноводства нема. Животноводства когда нету – это не председатель, это так, непонятно что. Ну, правильно?

– Сейчас понятия другие...

– Вот и понятия... Мне бы никогда не дали Героя, если бы не было животноводства. У меня-то показатели по животноводству были хорошие: 130 ягнят я получал от ста маток, на свиноматку – 14 поросят, скот по килограмму привеса давал, за кур-несушек я вообще молчу – яйца девать некуда было. И я один работал и за бригадира, и за агронома, механиком только пацана держал.

– В районе коровы остались только в «Прогресс-Агро», где раньше глава района Зубов работал.

– Я знаю. Только за это ему орден надо дать. Они выручают с зарплатой, особенно зимой. Денег неоткуда взять, а коровы каждый день дают молоко, всегда копейка есть.

– Не жалеешь, что фермером не стал в девяностых?

– Жалею. Я бы выглядел немножко получше, чем сейчас.

– В плане материальном?

– Да. Рева (бывший председатель колхоза. – Авт.) осадил тогда меня. Я уже с главой района договорился, а он ему отсоветовал, мол, пусть работает бригадиром. Жалею. В аренду бригаду бы взял, и все 250 человек с паями остались бы. (В «Крестьянине» было интервью с Погорельцевым под заголовком «Я раб Ивана Андреевича». – Прим. ред.)

– Вот мне тоже любопытно представить, как бы ты всё повернул. Может, и ты весь скот бы повырезал? – подначиваю с улыбкой.

– Нет. Мне жалко.

– А убытки?

– Выкрутился бы всё равно. Много же тогда воровали. Скот сдавали – лишь бы карманы себе набить. И землю неправильно делили. Месяц отработал в колхозе – давали пай. Лишь бы на тот момент был членом колхоза.

– А как надо было делить?

– По стажу надо было делить.

– По стажу и зарплате имущественные паи давали.

– Мы ни рубля не получили. У меня тогда было полмиллиона имущественного пая. Ни руб­ля не видел. Куда всё пошло? Председателю в карман?

– А фермеры когда выходили?

– Ничего.

– Ни техникой, ни деньгами?

– Вообще никто ничего не получил. Облапошили капитально. Главе района звонил – бесполезно. Колхоз из рук в руки переходил. Мы стали никем.

Тут жена Владимира Сергеевича, Анна Ивановна, вернулась с базара, присоединилась к разговору.

А.И.: – Сидит дома, а сплетен знает больше, чем я. По всему району звонит. Он все дни рождения помнит. Телефон из рук не выпускает.

В.П.: – Вот это моя радость. Как-то телефона не было 4-5 дней – хоть с ума сходи. До зятя ездил звонить.

– А я думал, ты мобильником обзавёлся.

В.П.: – Не. Я в нём не понимаю. Что там на базаре, Анна Ивановна?

А.И.: – Помидоров взяла. Подорожали, уже по 25 руб­лей. Обедать будем? Я курицу резала.

– Спасибо. Хозяйство ещё держите?

А.И.: – Вся птица, кроме индюков.

 – Значит, силы ещё есть.

А.И.: – Уже и этого не хочу. Как начнёшь с марта месяца пелёнки (подстилки для молодняка. – Авт.) стирать... Думала 50, а он 70 бройлеров взял.

 – С запасом: 20 сдохнет, 50 останется.

А.И.: – Бог миловал. Все остались. Надоела уже эта колготня. Порежу всех в этом году.

– Так все хозяйки говорят. А весна подходит...

А.И.: – Соседка возьмёт – и я не выдержу (улыбается).

По над улицей медленно едет грузовичок и постоянно сигналит.

В.П.:– Свиней собирает. А их нету у людей.

– Совсем?

В.П.: – А чем кормить? С паевых трёх тонн разве выкормишь...

– Трёх выкормишь.

В.П.: – Это ты по-научному говоришь. А если я кур, гусей, уток имею?

– По-научному вообще считают, что 600 килограммов фуража хватит, чтобы поросёнка за полгода до центнера откормить.

В.П.: – Вася, понимаешь, зарежь моего поросёнка, что я дома вырастил, и возьми с комплекса, где кормят комбикормами, – мясо совсем другое. Его есть не станешь, а сало – как мыло. Выращиваю я бройлеров дома. Полтора-два месяца – и он готов, полтора килограмма, до двух. Ем я его, просто так, насильно ем. Зарежь нашу курицу – она пахнет, вкусная.

– Так бройлера ты же сам выращиваешь...

В.П.: – Я. Но я же на комбикорме выращиваю.

– А курица комбикорм не ест?

В.П.: – Ест курица. Я не даю. Я кормлю своим фуражом. А если бройлеру не дашь комбикорма – он сдохнет. Дерть с комбикорморм смешал, так он всё равно комбикорм выберет, а дерть не трогает. Я столько денег трачу на комбикорм, мешок 400-500 рублей стоит. Да ещё обидно бывает: кормишь-кормишь, а он сдох. Гусят в этом году нет ни черта: 20 голов вывелось, и всё. Почему так?.. Понанеслись, а яйца негодные. То ли год такой...

...Анна Ивановна ушла хлопотать по хозяйству, а мы всё никак не могли наговориться. Сергеич много расспрашивал, я, что знал, рассказывал. Воспоминания цеплялись одно за другое, и конца им не виделось. Мне не хотелось уезжать. Чувствовалось, что ему тоже так скоро не хочется расставаться. «Разлучила» нас Анна Ивановна, когда уже во второй раз напомнила мужу, что пора делать укол...

Пожали руки, обнялись...

– Ты приезжай...

– Ладно...