Семья, ставшая легендой (Крестьянин №18)
В этой хате под камышовой крышей когда-то жила семья - большая, дружная, ставшая легендой. Теперь в ней музей семьи Степановых - единственный в стране музей крестьянской семьи.
…Мне не войти в ту эпоху - я позже родился. Но я помню хуторских женщин и мужчин послевоенной поры, их нелегкую жизнь, которая не сильно отличалась от довоенной. А для многих была трудней и страшней прежней. Потому что семьи остались без кормильцев.
Семья Степановых с бывшего Тимашевского хутора «1 Мая», который теперь зовется Ольховским, может, и осталась бы незамеченной и безвестной, если бы в 60-е годы прошлого века, когда еще вживую кровоточили раны бойцов Великой войны, партийные власти не решили сделать из неё героический пример. И за это им надо сказать спасибо. И за музей крестьянской семьи тоже, ибо если сдуть идеологический фимиам, то музей семьи говорил и говорит о главном: нет важнее дела для отца и матери, чем вырастить своих детей трудолюбивыми, порядочными людьми.
Старое кладбище среди степи на осевшем древнем кургане за хутором Ольховским. Здесь покоится со времен голодовки 1933 года прах главы семьи Михаила Николаевича Степанова и пятерых его детей, умерших в разные годы. Среди них сын Саша 1901 года рождения, ставший жертвой Гражданской войны, и дочь Вера, умершая, как и Саша, в 17 лет, но не от пули, а в родной хате - от угара, в 1939-м.
Здесь же, недалеко от кургана у речки Кирпили располагался век назад хутор пана Шкуропадского, у которого был в работниках крестьянин Курской губернии Михаил Степанов и его молодая жена Епистиния, в девичестве Рыбалко, родом из села Покровского области войска Донского. Оба были иногородними, не казачьих кровей, но крестьянская доля тех лет у всех землепашцев была одинаковой. Зато когда начались колхозы, неказачье происхождение Степановых выручило: гонениям семья не подверглась. Все Степановы дружно вступили в колхоз, сын Филипп, как бригадир полеводов, получил участок земли на одноименном хуторе. Там Степановы в тридцатые годы построили саманную хату на две комнаты - в ней-то потом и сделали музей.
В хате жили Филипп с женой и двумя малыми детьми, мать, Епистиния Федоровна, и младшие Степановы, не успевшие до войны жениться. Получилось, что с Филиппом и матерью жили еще две сестры и пять подросших братьев. Как они все умещались в этих двух комнатках с земляным полом-доливкой, где всего три кровати: на одной, выкованной руками Михаила Николаевича, спал Филипп с женой, на другой бабушка Пестя с двумя внуками, на третьей, узкой, младший из сыновей Саша №2 (названный именем погибшего в Гражданскую брата)? На полу спали, на соломе.
Всего детей у Степановых было пятнадцать: двенадцать мальчиков и три девочки. До Великой Отечественной дожили восемь сыновей и дочь Валентина. Все дети хорошо учились, хотя ходили в школу за семь километров в один конец. И все были одарены способностями. Николай играл на баяне, как и отец, и был на все руки мастер. Василий сам научился играть на скрипке «на слух» и когда его спрашивали: «Ты играешь по нотам?», отвечал в шутку: «Нет, по звездам». Илья тоже сам освоил гитару и очень хорошо пел.
Все дети, как и полагалось в крестьянских семьях, рано начали работать. И в складчину купили в подарок маме фанерный шифоньер (что было очень дорогим удовольствием тогда), а потом - механический сепаратор (семья держала корову). Никаких дорогих вещей, кроме музыкальных инструментов, книг и швейной машинки WINSELMAN - приданого Епистинии Федоровны - в семье не было. Но жили радостно - с музыкой, песнями.
А потом пришел июнь 41-го. По хутору проскакал вестовой - война. И все сыновья один за другим ушли, получив материнское благословение, на фронт. Последним ушел на войну добровольцем и Саша второй, приписав себе годам год к своим семнадцати. Когда он уходил впереди отряда из 18 хуторских ребят, соседки говорили:
- Федоровна, гляди, твой первый идет, знать командиром будет.
Так и получилось. Саша стал командиром взвода саперов, и в 43-м году при освобождении Киева, оставшись в бою из взвода в живых один, подорвал себя и окруживших его гитлеровцев противотанковой гранатой, за что остался навечно Героем Советского Союза.
Война шла, и сыпались на мать похоронки... В том же 43-м погиб партизанивший после бегства из плена Вася, и Ваню расстреляли немцы тогда же, в Белоруссии - как партизана. Летом того же года командир танковой роты капитан Илья Степанов, до этого трижды раненый, сгорел на Курской дуге. Филипп умер в германском лагере в 45-м. А самыми первыми сложили головы за Отчизну Федя (в 27 лет на монгольском Халхин-Голе, в 39-м) и Павлуша (без вести пропал на Брянском фронте в начале войны. Ему было 22 года).
Остался старший - Коля, но и на него в конце войны почтальонка принесла черную весть. Мать не верила похоронкам и всю войну не надевала черного платка. В молитвах к Господу она просила сохранить ей хотя бы одного сына. И Господь внял молитвам матери: в 45-м откликнулся из госпиталя Николай. Он воевал кавалеристом в пятом гвардейском Донском корпусе, несколько раз был ранен, в 44-м - очень тяжело. Однако прожил Николай после войны недолго.
Девять из двенадцати сыновей Михаила Николаевича и Епистинии Федоровны дожили до взрослого возраста. И все девять в разное время погибли на войне или от войны. Пятеро - Федор, Иван, Илья, Павел и Александр - закончили военные училища (что в ту пору высоко ценилось!) и стали офицерами.
Епистиния Федоровна пережила всех своих сыновей и умерла в 1969 году - в 97 лет. Говорила так: «Наверное, я живу за своих детей». Доживала она у единственной оставшейся дочери Валентины, в Ростове. Похоронили её с воинскими почестями у мемориала семьи Степановых в станице Днепровской, к которой относился хутор «1 Мая», где когда-то учились в школе её дети.
…Девять гранитных плит с именами сыновей и могилу матери в парке станицы Днепровской февральский снег припорошил серебром, будто добавил возраста сыновьям и иконописи к облику матери.
Попью на дорогу воды из колодца Степановых - как когда-то сыновья Епистинии Федоровны перед уходом. И поклонюсь их светлой памяти.
Степан Деревянко,
наш соб. корр.
Тимашевский р-н,
Краснодарский край