Медков требует три миллиона за психушку

В селе Новоселицком состоялся суд, поставивший точку в нашумевшем уголовном деле Дмитрия Медкова. Об этом парне, просидевшем в психушке 2,5 года за убийство, которого он не совершал, мы писали дважды («Назначили убийцей» и «Потеряли кресла» - «Крестьянин» №4 и №6).

 На заседание суда Дима Медков с отцом Юрием пришли прямо с работы.

- Устроился к частному предпринимателю слесарем, - похвастался мне Дима . - У него же работает и мой отец - сварщиком. Делаем вместе металлические ворота, заборы, ограды. Заказов хватает. А еще я поступил в вечернюю школу. Ведь из-за этого «убийства» мне не дали доучиться. Через два года получу и аттестат, и профессию программиста-компьютерщика.

 Суд в Новоселицком в связи с вновь открывшимися обстоятельствами поначалу казался пустой формальностью.  Сама Татьяна не смогла приехать на процесс по уважительной причине - ждет второго ребенка. Но о том, что она жива, стало абсолютно ясно уже после декабрьской поездки Марины Медковой в Дагестан к объявившейся дочери и доставки оттуда кипы фотографий живой-здоровой Тани и видеосюжета с ее рассказом о себе как молодой жене аварца. Кроме того, в материалах дела был подробный допрос Татьяны Медковой следователем Новоселицкой прокуратуры, также выезжавшим к ней в Дагестан. Тем не менее помощник райпрокурора Владимир Степанов настоял на объявлении двухчасового перерыва в судебном заседании, чтобы дождаться из Ставрополя выводов генетической экспертизы. Результат анализа крови подтвердил очевидное: объявившаяся Татьяна - биологическая дочь Марины и Юрия Медковых. А значит, никакого убийства с душераздирающими подробностями четыре года назад на улице Гагарина, 121 в селе Китаевском не было.

 Пугающая правда

 Незамысловатость этой внешней канвы процесса оказалась до предела насыщенной скрытым внутренним драматизмом. И все из-за того, что в суде исподволь выяснялось, почему смирный 17-летний паренек с устойчивой репутацией «мухи не обидит» вдруг оказался «лютым врагом, убийцей», как написала о нем по результатам первого суда районная газета. То есть в зале судебных заседаний шло своего рода мини-расследование, как фальсифицировали дело Медкова.

 У меня сложилось впечатление, что страшная правда о методах предварительного следствия и судопроизводства трехлетней давности настолько пугала прокурора, судью и назначенного государством адвоката, что они тут же стремились сменить больную тему. А в глубину не лезли совсем.

 Кстати, процесс, едва открывшись, чуть было не перенесли из-за особой позиции Димы в отношении адвоката  Виктора Полежаева, которому парень хотел заявить отвод. Тут стоит пояснить, что защитники нынче выстраиваются к Медкову в очередь, дело-то очень выигрышное, есть шанс на нем легко заработать, а заодно и на экранах помелькать. Вот и стал Медков, полагали в зале, носом воротить. Парень сделал ставку на защитника, который в других процессах погряз, в Новоселицкое ему ехать некогда. Родители и друзья прямо в суде уговаривали Диму согласиться с «назначенцем». С трудом уломали.

- Это был не каприз, - сказал мне в перерыве Дмитрий. - Боюсь, что и нынешний навязанный адвокат Полежаев будет таким же, как и Степанищев три года назад.

 Как защищал 17-летнего Диму назначенный адвокат Анатолий Степанищев на первом процессе, Медков предельно ясно изложил, отвечая на вопрос судьи Лидии Хачировой.

- Почему же ты не рассказал своему адвокату, что оговорил себя? - недоумевала судья.

- А мне Степанищев сразу же заявил: можешь ничего не рассказывать, мне этого не надо, - ответил теперь уже потерпевший Медков. - Я, мол, буду всюду присутствовать, где надо, но не больше того. Так я к нему и не приставал.

 «Особо опасный» стал безопасным

 Помпрокурора Владимир Степанов настойчиво допытывался, кто и как придумывал версию о расчленении трупа и сжигании в печке, явно намекая на результаты судебной психолого-психиатрической экспертизы, признавшей Диму шизофреником с богатой фантазией. Но Медков ответил обезоруживающе просто: «Вместе придумывали». И вопросы на эту тему почему-то тотчас иссякли.

 Не менее настойчив был представитель надзорного ведомства, выясняя, почему Дима не пожаловался районному прокурору на оказанное давление перед допросом у следователя.

- Зато я сказал прокурору об этом на следственном эксперименте, - парировал Медков.

Но Степанов настаивал на своем, будто перед ним не деревенский парень, сдернутый с лицейской парты в психушку, а дипломированный юрист. Щекотливую тему разговора Медкова с прокурором на следственном эксперименте он замял. Деликатно промолчал и адвокат Полежаев, словно подтверждая изначальные опасения Медкова.

 Кстати, Диму расспрашивали в суде дольше, чем его маму и законного представителя. Это несмотря на то, что судья Хачирова не усомнилась в поставленном ему специалистами Института им.Сербского диагнозе. Почему же три года назад, когда показания Димы могли спасти его от нелепого обвинения, Медкова даже не вызвали в суд?  Помпрокурора Степанов оставил этот мой вопрос без ответа, заявив, что на том суде он не был. И посоветовал дождаться постановления судьи, в котором все разъяснится. Не разъяснилось. Возникли лишь новые вопросы. К примеру, такой: почему Дмитрий Медков, по заключению светил отечественной психиатрии, «представляющий особую опасность», отправлен вдруг на все четыре стороны?

 Не потому ли, что ответы на подобные вопросы поднимают целый пласт неприятных проблем, свидетельствующих о признаках серьезных недугов наших правоохранительной, судебной систем и институтов, их обслуживающих. Как тут не привести признания авторитетного адвоката из Буденновска Надежды Молчановой: «В провинции сейчас нередко складываются корпоративные союзы прокуроров, судей и адвокатов, которые нацелены на обвинительные приговоры по обоюдной договоренности, что обеспечивает хорошую статистику борьбы с преступностью. Иногда им подыгрывают и эксперты. Состязательность на таких процессах равна нулю. Если обвиняемый, пытаясь вырваться из этого порочного круга, обращается к принципиальному адвокату, ему (обвиняемому) грозят арестом, лишением передач и прочими неприятностями».  

 После завершения суда, закрывшего уголовное дело Медкова за отсутствием события преступления и признавшего за парнем право на реабилитацию, Дмитрий заявил:

- Буду требовать три миллиона рублей в возмещение вреда.

 Эти деньги, пояснил он, понадобятся на восстановление здоровья, загубленного долгим принудительным приемом психотропных препаратов, а также на покупку жилья, поскольку своего угла у Медковых до сих пор нет.

Николай Гритчин,

собкор «Известий»

специально для «Крестьянина»

Ставропольский край

 P.S. Как стало известно, полномочия судьи Юрия Иванова, который вел процесс над Медковым в 2004 году, прекращены. Председатель Новоселицкого райсуда Таисия Стерлева сообщила, что прошение об оставке он написал сам.