Мы когда-нибудь переболеем ненавистью

Пока в правоохранители идут за деньгами и безнаказанностью, об уважении к сотруднику говорить нельзя.

В последние годы мы какое-то взаимное озверение наблюдаем. Какую-то войну между милиционерами и «простыми» гражданами. На днях гаишники в Челябинске избили дубинками мужика, который вёз жену в больницу, за то, что он нарушил ПДД. На днях же в Москве отморозок расстрелял двух милиционеров, когда те решили проверить у него документы, в Ульяновске за пытки осуждены два опера, а в городе Фролово Волгорадской области какой-то тип захватил в заложники весь штат местного РОВД и потребовал встречи с Путиным... Что происходит?

Бесконечные упрёки милиционеров в адрес обывателей, что вот, мол, хаете нас, а сами, как ограбят, бежите к нам за помощью, выглядят иезуитски. Мы бы с удовольствием без такой милиции обошлись, но - не к кому больше обратиться за защитой. Кто-то ещё к братве апеллирует, кто-то покупает травматическое оружие, но основная масса «обычных» граждан, конечно, бежит в милицию. Хотя - глаза б на неё не смотрели...

А кто должен защищать милиционера?

Вроде бы сотрудник защищён статьями УК РФ под номерами с 317 по 319: посягательство на жизнь, применение насилия, оскорбление представителя власти. Сроки по ним некислые, вплоть до пожизненного заключения. Казалось бы, все в курсе, а уж криминальному элементу и положено: ему без знания кодекса вообще никуда. Однако милиционеры гибнут, и не только при проведении контр­террористической операции в Чечне, а и на мирных улицах российских городов и сёл. И нельзя сказать, что наказание отвратимо. Оно неотвратимо, потому что, как правило, преступника удаётся найти - в этих случаях важную роль играет не столько законное, сколько клановое право: ментов мочить нельзя, дело чести и всё такое. Иногда убийцу милиционера жестоко увечат. Помню показательный случай в Ростове в начале нулевых годов с человеком, который числился в розыске за убийство, а при попытке задержания ещё и зарезал сотрудника ППС, молодого парня. (Имён не называю, так как для милиционеров факт и по сию пору чреват уголовным преследованием.)

Опера, конечно, нашли мерзавца и после «профилактической» беседы доставили к зданию больницы скорой помощи: с оторванными почками, переломами восьми рёбер, всех рук и всех ног, тяжелейшими черепно-мозговыми травмами и так далее. Человек, как ни странно, выжил и дожил до тюрьмы.

Поймите меня точно: я не рад таким методам, я их не приветствую. Но о чём говорит этот случай? Просто угрозы жёсткого уголовного наказания за посягательство на сотрудника, видимо, недостаточно. Потому что «правильный» уголовник не посягнёт, он же не идиот, в конце-концов. А именно идиот и посягнёт. Отморозок, дурак, он кодексов не читает и не боится человека в погонах.

Получается, процент таких отморозков в обществе в последние годы быстро и верно растёт? Получается, так.

Параллельно уменьшается процент дядь Стёп в милицейской среде. Вернее, дядя Стёпа стремится к нулю. А методы, которые милиционеры старой закалки считали оправданным применять только к бандитам, милиционеры новой волны спокойно используют против законопослушных обывателей - это не так опасно, как против братвы.

Как мы себе сейчас представляем сотрудника? Это или рвач, нормально расследующий квартирную кражу только по договорённости с потерпевшими, что они ему выплатят 50% стоимости похищенного. Или склонный к насилию социопат, упивающийся властью и безнаказанностью. Именно за этим - деньгами и безнаказанностью - молодые люди идут в милицию.

А ведь, по идее, мы должны уважать друг друга. Я милиционера - за то, что он меня защищает. Милиционер меня - за то, что я плачу ему зарплату.

Какое, к чёрту, уважение! Взаимный страх и презрение - вот как сейчас описываются наши взаимоотношения.

Когда-то один немолодой опер мне в доверительной обстановке сказал... Он это сказал не для понтов, не на диктофон, а от сердца: «Мент - это не погоны. Это состояние души».

Я его тогда понял, как бы это сказать... высоко. То есть вот, зов души человек услышал: защищать слабых, служить порядку и всё такое. Я тогда много думал над этими словами и делал акцент на слове «душа», понимаете?

А теперь, после всех этих евсюковых, я не знаю, как нужно понимать те слова. Я и сейчас много над ними думаю, но не знаю. Потому что душа куда-то из этой сентенции постепенно исчезает, а слово «мент» становится главным. Теперь получается, если ты пошёл в милицию, значит, и душа у тебя поганенькая. Душонка. Как-то так получается.

Но иногда вдруг случаются такие вещи необычные. Вдруг из серой мути милицейских рядов высверкивают такие люди: Александр Калмыков, Александр Яновский, другие милиционеры, исполнившие свой долг и, наверное, веление души. Кто-то из них погиб, кто-то нет.

Когда я про них узнаю, я опять начинаю надеяться, что постепенно мы все переболеем взаимной ненавистью и презрением. Ну, нескоро, понятно.