Старый доктор

Старый доктор, известный медицинскому миру Кубани уролог варил суп.

На небольшой веранде, приспособ­ленной под кухоньку, кипело варево и витал вкусный запах мяса и специй. На подоконнике, рядом с кастрюлей, в очерёдности - что за чем бросать - стояли баночки с нарезанной морковью, картошкой, луком. Доктор любил делать всё последовательно и обстоятельно. К этому его приучили профессия и сама жизнь. За пятьдесят лет врачебной практики он исцелил множество больных как хирург и кабинетный доктор. Он врачевал по-настоящему, был сердечным, добрым, отзывчивым человеком, и за это его любили пациенты. Краевые урологи уважали, называя за высокий профессионализм районного коллегу профессором. Хотя ни о какой научной степени речь не велась. Единственный, кто его недолюбливал, - медицинское начальство. И причина была одна - строптив характером, прямодушен доктор, не умел прогибаться и лукавить. И не умеет. Зато всегда был чес­тен.

В станице о нём до сих пор ходит байка, рассказанная цыганом: как доктор того оперировал, вылечил и в благодарность не взял ни денег, ни золотого кольца. Оставить себе такую вещь по закону племени цыган не мог, в расстройстве кольцо пропил («А шо було робыть?») - и попал опять в урологию. Смех и грех, конечно, но всё это в прошлом. Теперь известный доктор Махитаров варит свой стариковский суп и живёт один. Его не забывают дети и внуки, навещают друзья, наведываются за советом коллеги, изредка заезжаю я, хотя вспоминаю старика часто.

Сегодня вот, под Новый год, опять заглянул к доктору и застал его за поварским делом.

- Григорий Леонтьевич! Можно поздравить Вас с наступающим Новым годом как член партии члена партии? - говорю я с порога.

Доктор чувствует в моём голосе подвох, но шутки не улавливает, жмёт мою руку и произносит:

- …А я ни в какой партии, Степан Павлович, не состоял и не состою.

- Ну как же, при социализме было две партии: КПСС и «не КПСС». Мы с вами куда входили?

- А-а,- смеётся он. - Да-да, в «не КПСС».

Он засыпает в суп овощи и заходит следом, шаркая чунями.

- Вот, - ставлю я на стол бутылку домашнего вина. - Получилось такое, как вы любите.

- Красное?

- Красное. Со вкусом и послевкусием.

- Тогда пробуем, пятьдесят граммов могу себе позволить.

Он идёт в комнату за рюмками. Доктор живёт в своём старом доме с обвалившейся мес­тами штукатуркой и покривившимися ставнями. Из всего хозяйства у него большой серый кот, который неизвестно где шастает, и пчёлы. Пчёлы сейчас спят. Пчёлы - это жизнь доктора. В прямом и переносном смысле. Он их держит давно, много лет, сколько - точно и не помнит. Как человек сельский и коренной кубанец, он с детства любит этих махоньких трудяг, и его пасека ему всегда хорошо помогала. За мёд он купил когда-то себе «Волгу», которую потом украли, за него же построил хороший дом. Было это в конце социализма, и райком КПСС ещё успел попортить доктору нервы вопросом: «На какие средства строи­­тесь?». Знали, что взяток уролог не берёт - самим же смотрел «передницу», знали про пчёл, а всё равно прорабатывали члена «не КПСС». Властью были. Теперь тот дом в сравнении с особняками новых бонз, осевших в станице, - скромная хатёнка, хотя кирпичный. Но для доктора он хорош и дорог, при нём есть кухонька, которую доктор себе определил на старость. Думал, сын закончит мединститут, женится, и будут они работать в одной больнице вместе, а потом придёт старость, будет он доглядывать внуков, жить в своей кухоньке, читать любимые книги… Хоть в старости побудет счастливым.

Всё так и вышло: дом построил, сын Серёжка выучился, стал глазным хирургом (редчайший специалист для села!), женился на кардиологе, и район обрёл двух замечательных молодых врачей, которым не нужно было жильё. Серёжка стал работать в глазном отделении, маленьком, всего на две палаты - один он там врачевал, и во всём крае заговорили: «Какая в Каневской больница! Там даже глазной хирург есть!». Пациенты его полюбили сразу - Сергей Григорьевич манерой общения, характером очень походил на отца. И старый уролог всему этому был рад, он даже начал чувствовать себя счастливым.

Но счастье его и надежды на старость одним махом погубил новый главный врач, пришедший на пост из зубных бизнесменов, - закрыл глазное отделение, по его мнению, за ненужностью. Глаза - они, конечно, не зубы… Сыну, чтобы не потерять профессию, пришлось уехать в Краснодар, район лишился двух хороших врачей, а больным теперь приходится лечить глаза у того же доктора Сергея Махитарова, но в крайцентре. А старый доктор остался сам в своём старом доме...

Доктор ставит на стол рюмки, выключает газ - суп готов, и садится за стол.

Мы пробуем по рюмашке за старый и новый год, за то, что живы, и я спрашиваю старика:

- Как вам, не скучается?

В прошлый раз на подобный вопрос доктор показал мне интеллектуальную мышеловку собственной конструкции - допекла мышь. Однако серую он не поймал - слишком умное получилось приспособление для глупой мыши. Теперь доктор вместо ответа пошёл в спальню и принёс кипу книг.

- Смотрите, вы разбираетесь, правда, хороши?

Историческая, занимательная литература, повесть об амазонках.

- Выписываю по почте, по каталогам одной фирмы. И читаю с на-слаж-дением!

Читает он с большой лупой, зрение посадил на операциях, но я, зная это, подбадриваю старика.

- Но вы знаете, связь с фирмой в последнее время я решил разорвать, - продолжает он и приносит пачку пронумерованных писем фирмы, на которых в последовательности пропечатаны мнимые выигрыши доктора - от сорока тысяч рублей до полутора миллионов.

- Что, не хотите полтора «лимона»? - шучу я.

- Не хочу. Я никогда не хотел незаработанных денег, а эти деньги, я понимаю, виртуальные.

- Правильно понимаете.

- Да, и я им на каждое письмо ответил, что не хочу таких денег, а они шлют и шлют, с меня почтальонки уже смеются, мол, когда же вы, Григорий Леонтьевич, получите свои миллионы? Дошли, понимаете, до того, что прислали письмо от ясновидящей, которая видит мой выиг­рыш со многими нулями…

- А вы что ж?

- Ответил, что я врач с пятидесятилетним стажем и в ясновидение не верю. Прошу мне глупости не писать. Потому и хочу разорвать отношения.

- Да не тратьте вы деньги на конверты и время, просто игнорируйте их и всё.

- Извините, Степан Павлович, так не могу, привык уважать людей.

Ах, милый старый доктор. Уйдёт ваше поколение людей порядочных, обязательных и честных, потом наше - брать­ев ваших меньших, и кто тогда скажет и поймёт эти слова: «Извините, привык уважать людей»?

В дверь кто-то скребётся. Доктор открывает и говорит:

- Что, Котофей Василич, супчик унюхали-с? Того и явились домой? Спасибо вам, спасибо, что не забываете хозяина.

Кот делает небрежно «Мря-а-ам» и запрыгивает на свободный стул.

- Вот так и живёт старый доктор, уважаемый Степан Павлович. Вот так, - произносит он и глядит куда-то мимо меня...