О чём пищит пискулька

Если государство не в силах цивилизовать добычу дичи, этим должен заняться частник.

Во время последней поездки на озеро Маныч довелось познакомиться с научным сотрудником Института проблем экологии и эволюции РАН Софьей Розенфельд. Софья Борисовна вместе с орнитологом заповедника «Чёрные земли» Виктором Бадмаевым моталась на замызганном УАЗе по берегам и полуостровам, высматривая в тучах перелётных стай краснозобых казарок и пискулек. Она специалист по этим мелким гусям, оказавшимся на грани исчезновения. Когда объезд закончился, мы заговорили с ней о том, как защитить этих и не только этих пернатых красавиц.

Овца гусю - товарищ

- Кумо-Манычская впадина - уникальная территория, это миграционная остановка международного значения для многих видов перелётных птиц, - объяснила свой интерес к Приманычью Софья Розенфельд. - К примеру, вся популяция краснозобой казарки летит осенью с Таймыра через Северный Казахстан именно сюда, а затем уже - на зимовье к берегам Каспия и Чёрного моря.

Этот путь, впервые проложенный очень далёкими пернатыми предками, водоплавающие птицы по неведомым ориентирам совершают уже на протяжении многих тысячелетий. Из года в год, весной на север, осенью на юг. Маныч, поясняет Розенфельд, привлекает их открытыми пространствами, гарантирующими безопасность, и обилием корма, так необходимого дальнему путнику. Здесь ещё задолго до прихода человека со стадами домашнего скота и с плугом всё так разумно было устроено, что одни виды фауны словно подкармливали других. Скажем, копытные хозяева приманычских степей - сайгаки - «подстригали» высокие травы, оставляя идеальный «обеденный стол» для пискулек. Миниа­­тюрный клюв мелкого гуся способен щипать лишь крохотные молодые нежные стебли. Рослый травостой оставит его голодным, обречёт на погибель.

Как ни странно, сельскохозяйственное освоение приманычских степей человеком не создало больших проблем летучим мигрантам. Да, стада сайгака сильно поредели и удалились в глубь Калмыкии, соглашается собеседница. Но им на смену пришли отары овец, которые, как и предшественники, по-братски разделили стол с перелётной живностью. А всходы озимых и яровых культур заметно разнообразят меню крылатых гостей. Если бы не протравленные семена на полях, от которых, по сведениям Розенфельд, гибнет птица преи­мущественно на приманычских угодьях Ростовской области, сельхоздеятельность человека можно было бы смело вычеркнуть из факторов угроз для казарок, пискулек и прочих редких тварей. С другой стороны, именно человек представляет страшную опасность для них. Человек с ружьём.

Браконьерский беспредел

- Особенно опасен для пернатых юг России, который всегда славился своим беспредельным браконьерством, - возмущена Розенфельд. - Ни сроки, ни правила охоты здесь не соблюдают. Много птицы отстреливают, и фактор беспокойства для неё гигантский.

Попытки отдельных субъектов усилить охранные меры не получают поддержки у соседей, констатирует учёная. Скажем, в Ростовской области пять лет запрещали весеннюю охоту на водоплавающих птиц. Для Маныча это могло бы стать важным тайм-аутом. Но власти Калмыкии и Ставрополья, территории которых тоже выходят к крупнейшему в европейской части России континентальному озеру, почин ростовчан не поддержали. Мера оказалась половинчатой и неэффективной. Между тем тенденции крайне тревожны. Международный координатор по краснозобой казарке Софья Розенфельд констатирует стремительное падение численности краснокнижного вида: «за пять лет, согласно международным учётам, в два раза, сейчас на земле осталось 44 тысячи особей». С пискулькой всё куда хуже. И это несмотря на усилия орнитологов разных стран.

Что же делать? Может, пора поднимать общественность и добиваться всеобщего моратория на отстрел?

- Достаточно остановить нынешний беспредел и цивилизовать добычу дичи, - считает противница крайних мер Софья Розенфельд. - Уже ясно, что наше государство справиться с этой задачей не в силах - из-за своей бедности. Судите сами: на всю Калмыкию, которая по территории равна Краснодарскому краю и больше Ставрополья, приходится всего шесть штатных егерей, у которых к тому же постоянные проблемы с транспортом и бензином. О чём тут разговаривать?

Потомки не поймут

Единственный реальный шанс цивилизовать охоту в России, по убеждению собеседницы, - концентрация охотхозяйств в руках частных владельцев. Именно собственники угодий спасут пернатых от истребления, считает она. Создадут зоны покоя, куда не сунется ни один стрелок. Построят безопасные пресные водоёмы, без которых в засушливый год птице худо. Заготовят зерна и выкосят лужайки для мелких видов.

- Я была в Казахстане - вот только что, - делится впечатлениями Софья Борисовна. - Встречалась там с богатым бизнесменом. Он купил два совхоза, четыре тысячи гектаров земли, и создал частное охотхозяйство. Это фантастика! В штате - тридцать егерей. Засеял поля, зарыбил озеро, в которое качает кислород. Охранная зона от воды - километр. Там у него пеликаны, бакланы, гуси, утки. Всё это кишит. И все довольны. Охотники в том числе.

Как и большинство учёных, Софья Борисовна раб своей идеи. Мне же трудно поверить, что все предприниматели как один примутся по примеру казахского коллеги вкладывать свои капиталы в приумножение фауны. Некоторым захочется как раз обратного - поскорее нахапать денег, перестреляв всё, что способно стать на крыло, а затем свалить. Примеров тому тоже предостаточно, в том числе на Маныче. Но что-то делать надо. Хуже, чем сейчас, похоже, уже некуда. Потомки вряд ли поймут нас, истребивших ради забавы целые виды наших братьев меньших. Именно ради забавы, поскольку охота для абсолютного большинства стрелков сегодня уже не способ выживания, а элитный отдых.